Станко не раз случалось видеть, как смотрят на эту забаву взрослые -
женщины из-за заборов, угрюмые мужчины с инструментом на плечах...
Смотрели устало, порой неодобрительно, как на что-то неизбежное,
докучливое, но вполне правильное и естественное.
- ...Что, Станко?
Илияш смотрел внимательно, Станко даже померещилось в его глазах
беспокойство.
- Ничего, - ответил он, переводя дыхание.
- Нет, скажи, что ты сейчас вспоминал?
- Вспоминал, - буркнул Станко раздраженно, - как петух курицу
топтал...
Стало тихо. Илияш, похоже, раздумывал, не обидеться ли, но вздохнул и
решил не обижаться.
- Вообще-то, - сообщил он задумчиво, - на самом-то деле ты не
байстрюк, а бастард.
Станко напрягся, ожидая подвоха:
- Чего-чего?!
- Бастард, - все так же задумчиво пояснил Илияш, - бастард, что
означает - незаконнорожденный сын знатной особы.
Станко сидел нахохлившись, пытаясь сообразить, польстил ему браконьер
или обидно обозвал.
Илияш прервал его мысли:
- Так, значит, они лупили тебя, а ты... отбивался?
- Не сразу, - отозвался Станко нехотя. - Потом... да, отбивался.
...Один только взрослый человек заступился за него - бродячий
торговец, ненароком забредший в село. Увидев, как толпа мальчишек гонит
затравленного малыша, он так закричал и замахал своей палкой, что обидчики
струхнули и отстали, запустив, правда, и в торговца парой гнилых яблок.
Тот подошел к плачущему Станко:
- За что они тебя, малыш?
- У меня нет отца, - ответил Станко, всхлипывая. И тут же предложил,
загоревшись надеждой: - Дядя, может быть, вы будете моим отцом? А?
Торговец снял руку с его плеча и ушел, часто оборачиваясь.
В тот день Станко не пошел в школу. Он пошел на край села, где в на
отшибе жил старый отставной солдат.
В деревне ходила о нем дурная слава, и самый сильный мужчина не
решался повздорить в трактире с этим сухим жилистым стариком. Всю свою
жизнь он воевал наемником в чужих далеких странах - воевал за золото,
проливая кровь за чьи-то троны и чьи-то земли, а теперь вот коротал
старость - зажиточно и одиноко. К нему-то, преодолевая страх, и направился
маленький Станко.
Старик был дома - мастерил что-то во дворе. Злющий пес на цепи
свирепо оскалил зубы.
- Чего тебе, мальчик? - неприветливо спросил солдат.
Станко остановился в воротах:
- Господин, научите меня драться так, чтобы все меня боялись, как
вас! За это я буду делать любую работу.
Солдат смотрел на него долго и удивленно. Потом встал и подошел;
Станко очень хотелось убежать, но он не двинулся с места.
- Ты, - медленно начал старик, оглядывая мальчика с ног до головы, -
ты сын той женщины... Ты байстрюк?
Станко вздрогнул от этого слова - и кивнул.
- Хорошо, - как-то отрешенно продолжал солдат. - Я посмотрю, чего ты
стоишь.
...Над головами путников пронеслась пара летучих мышей. Потом еще
одна - вдогонку.
- Такой маленький сарай, - усмехнулся Станко, - и на длинных веревках
качаются мешки с камнями... Десяток мешков. И надо пробраться... Пройти
между ними, а они так больно бьют... А надо увернуться, ускользнуть,
выгадать минуту... Сначала я был весь в синяках. Ну весь синий, как дохлая
лягушка... Этот солдат, Чаба его звали, все ждал, когда я запрошу пощады.
- Чаба? - переспросил Илияш.
- Да... Он меня и учил. Палку вертел, заставлял уворачиваться... У
меня долго не выходило, он разозлился и гвоздей набил на концах... Я так
этих гвоздей испугался, что завертелся, как ящерица... - Станко бледно
усмехнулся.
- Гвоздей?
- А как же иначе? Он сразу сказал: будет больно. Не помучишься - не
научишься. Я ему еще воду носил, дрова колол, полы драил... Он меня порол.
Мать меня пороть не смела - а он бил, потому что, понимаешь... Он меня
всему научил. Всему. Эти парни в конце концов разбегались, как только я в
конце улицы появлялся. Все, а те, кто был старше и здоровее - попросту
быстрее удирали. Вот так.
Станко замолчал. Илияш смотрел на него, теребя бороду.
- Но они все равно меня ненавидели, - вздохнул наконец Станко. -
Боялись... и не любили.
- И Чаба тоже? - бросил Илияш.
- Чаба? Нет... Он... Другое. Он меня опекал. Можно сказать,
воспитывал.
- Он... заменил тебе отца? - наивно спросил браконьер.
Станко выпучил на него глаза:
- Отца?! Да ты что! Мой отец... - он осекся, пробормотал чуть слышно:
- ...князь Лиго, и я его убью.
Стайка нетопырей пролетела в обратном направлении.
- Н-да, - Илияш погладил свою пострадавшую руку, - парень ты
решительный, за что берешься - до конца доводишь... А вот интересно мне,
ты в детстве еще чему-нибудь учился, кроме драки?
В словах браконьера Станко опять померещился скрытый подвох. Он
подозрительно покосился на Илияша:
- Ну, Чаба меня ремеслу учил... Немножко. А что?
Илияш вздохнул:
- Ничего. Читать-то ты умеешь?
Станко вспомнил ненавистную школу, презрительного учителя с длинной
линейкой и скалящих зубы однокашников.
- Выучили... - процедил в ответ.
- Хорошо... А книжку видел когда-нибудь?
Станко разозлился. Браконьер предусмотрительно отодвинулся,
придерживая раненую руку:
- Ну, ладно... Пошутил я, забудем.
Помолчали. Костер погас.
- Меч-то у тебя откуда? - спросил Илияш в темноте.
Станко любовно коснулся ножен:
- Солдат подарил... Когда мне пятнадцать исполнилось. Это его меч,
хоро-оший, заморской закалки... Только он не разрешал мне его носить, ты,
говорит, простолюдин, оружие тебе не положено, за это, говорит, и в тюрьму
можно... А я не простолюдин, мой отец - князь... Не байстрюк я, а...
- Бастард, - вполголоса закончил Илияш.
Утром они снова двинулись в путь; Илияш морщился, задевая больную
руку. В другое время Станко терзался бы угрызениями совести - но сейчас
ему было не до того. Воспоминания детства здорово его растревожили, и
теперь он шагал вперед мерно, твердо, ни на секунду не забывая о
предстоящей миссии.
Днем они снова видели всадников, на этот раз издали, Станко почти не
испугался, да и браконьер не поддался панике - только проворчал, проводив
стражников взглядом, что, мол, надо быть осторожнее, а то беспечность
может и на дыбу привести.
После опасной встречи дорога стала труднее. На вопрос Станко, далеко
ли до замка, проводник отвечал туманно: по прямой, мол, быстрее, но,
скорее всего, придется петлять.
И скоро Станко понял, что такое "петлять": тропинка исчезла, дорогу
то и дело загораживал кустарник, ветки которого переплетались, будто
поклявшись до скончания века не пропустить ни одного живого существа; из
земли выпирали древние, замшелые камни, в очертаниях которых Станко
мерещились злобные, искаженные лица.
Илияш, к чести его, всегда находил удобную тропу. Иногда он оставлял
Станко позади, велев ему "с места не сходить", и ускальзывал вперед -
разведывать путь.
В очередной раз они расстались в глухой чаще - стволы и стволы,
зеленые глыбы кустов, под ногами мелкая трава и мелкие же камни, неба не
видно из-за путаницы ветвей. Илияш ушел вперед, повторив сурово: "Чтоб с
места не сходил!", а Станко, повинуясь его указанию, остался стоять
столбом.
Время шло, а проводник не возвращался. День был пасмурный, под
сводами леса висел серый полумрак, и в этом полумраке Станко разглядел
рядом, совсем в двух шагах, пышный куст малины.
Ягоды, кое-где переспелые, гнули ветви до самой земли. Станко
внезапно понял, что умрет, если не попробует хоть одну.
Впрочем, почему одну? Достаточно протянуть руку, и красная, сладкая
горсть ссыплется в ладонь, а потом можно будет слизать густой малиновый
сок... Станко вспомнил тот единственный хилый куст малины, который рос у
его двора и который соседи обносили быстрее, чем он успевал съесть хотя бы
три зеленых ягодки.
Радостно улыбаясь, уже чувствуя во рту малиновый вкус, Станко шагнул
по направлению к кусту и протянул ладонь.
Будто жирная тугая змея вдруг оплела его ноги. Станко вскрикнул, а
петля вокруг щиколоток рывком стянулась, дернула, и он потерял равновесие.
Земля рванулась, Станко шлепнулся на живот, вцепился в траву, будто она
могла удержать его. Еще рывок, и земля оказалась на месте неба.
Станко висел вниз головой, раскачиваясь, как большой тяжелый маятник.
В глазах у него понемногу темнело от прилива крови. В поле его зрения
попеременно попадали то куст малины, то изъеденный временем древесный
ствол, то гора покрытых мхом угрюмых камней. И все время маячила темная,
высокая куча, в которой Станко внезапно узнал очень большой муравейник.
Перед глазами его запрыгал скелет, подвешенный за ноги над такой же
муравьиной кучей. "Ловушка срабатывает сама собой"... Деловитое копошение
в пустых глазницах...
Меч был при Станко, ножны висели теперь за спиной; изловчившись,
сильным уверенным движением он потянулся к оружию. "У меня меч... я смогу
освободиться, и тебя, Илияш, освобожу, не бойся"...
Лучше было бы, чтобы Илияш не видел его в этом положении. Хорошо, что
хоть руки свободны...
В этот момент сверху, с дерева, свалилась будто бы сетка - множество
спутанных веревочных петель. Одна петля захлестнулась у Станко под
мышками, но множество других нашли более удачное место - одни стянули
плечи, другие - локти, третьи охватили ноги выше и ниже колен. Станко, не
веря себе, задергался - петли тут же стянулись так туго, что Станко
почувствовал под веревками биение крови.
Меч был теперь бесполезен. Станко раскачивался все медленнее, и,
проходя самую нижнюю точку, он почти окунался головой в муравейник.
Он забился, как кролик в сетке. Петли стягивались все туже, и у
Станко перехватило дыхание.
Так вот почему тот несчастный не смог освободиться!
Перед глазами его качался древесный ствол. По стволу ровной
веревочкой взбирались муравьи - Станко знал, куда они ползут. Ему
чудилось, что он слышит их глухой, зловещий топот.
- Муравьи, - сказал он с жалкой, растерянной улыбкой. - Мурашечки...
Малюточки...
На вершине муравейника тем временем тоже царило оживление - сотни
маленьких тварей собрались на самой верхушке, чтобы поскорее полакомиться
Станко. Ему мерещилось, что в серой массе он различает красные огоньки
жадных глаз - но это, конечно, была лишь фантазия.
Все медленнее, медленнее... Судорожные движения не спасают, только
больнее рукам и ногам, стянутым петлями...
Может быть, ему удастся вывалиться из собственных сапог?! Но сапоги
сидели крепко, и веревки, стягивающие щиколотки, были, похоже, вымазаны
чем-то... Не то скользким, не то липким...
И только тогда Станко позвал на помощь. С трудом набирая воздух в
перетянутую веревками грудь, он закричал что есть силы:
- Илияш! Илияш!
Тихо. Нет ответа.
- Илия-аш!
Маятник остановился. Станко висел почти неподвижно, медленно вращаясь
вокруг своей оси.
Самые алчные муравьи уже были у него на волосах. Добрые духи, зачем
ему такие длинные волосы?!
Он почувствовал, как маленькие лапки щекочут его лоб, щеки... И -
немилосердный укус. Еще. Еще.
- Илия-аш!!
Тем временем взбиравшиеся по стволу муравьи уже спустились по
веревке, миновали сапоги и принялись искать прорехи в поношенных Станковых
штанах.
Глаза! Только бы не трогали глаза!
Он извивался, как сумасшедший, тряс головой и вопил не переставая:
- А-а-а! Илия-аш!! Помоги-и!
Кто-то из насекомых забрался уже и в сапоги. Станко заплакал.
