Князь нахмурился. Сказал жестко:
- Ты пришел сюда за моей жизнью. Ты должен получить ее в поединке;
или ты хочешь, чтобы я попросту подставил шею?!
Станко захлебнулся:
- Я что, за свою шкуру боюсь?! Да я... Я просто...
Он потерял способность говорить - горло отказывалось издавать звуки.
Князь ощерился:
- Что - просто? Что - ты просто? Ты получил, что хотел? Ты для этого
жил все шестнадцать лет?
- Я не знал... - просипел Станко, скорчившись.
- Чего не знал? - рявкнул князь.
Стало тихо. Потрескивали факелы. Рукоятка вонзившегося в картину меча
качнулась последний раз - и замерла.
- Успокойся, - сказал князь мягко. - Может быть, у тебя болит плечо?
Тебе сильно повредили руку?
- Н-нет...
- Так в чем же дело?
- Я... Только хочу знать... Я подумал... А потом мне показалось... Я
для вас ничего не значу?
Молчание.
- Какой ты ребенок, - вздохнул князь устало. - Какой ты ребенок,
будто не шестнадцать лет, а шесть... Тебе бы хотелось что-то значить для
меня, да?
Станко всхлипнул.
- Если я убью тебя, - сказал князь глухо, - я не смогу дальше жить.
Ты доволен?
У Станко закружилась голова, вдруг вспыхнули уши, щеки, налилась
жаром шея, бешено заколотилось сердце. Он закрыл глаза, и ему не хотелось
их открывать.
За дверью зала звякнули мечи - сменялся караул.
Станко протяжно вздохнул:
- Так зачем же нам...
- Это правило игры. Я буду с тобой честен до конца. Ты ведь сам...
- Нет. Нет. Пожалуйста. Не надо.
Мелодия забытой колыбельной. Лицо матери кажется восковым, ровно
горит одинокая свечка... Никогда и ни в чем я не посмею осудить тебя,
прости... Но за что мне этот мучительный выбор?!
"На по-ост..." - перекликались стражники на стене.
Князь покачал головой, провел по полу острием меча - сталь не то
звякнула, не то скрежетнула.
- Успокойся. Подумай... Тебе, в конце концов, решать. Как решишь, так
и будет... И вытри слезы. Нехорошо.
Неуверенно, как слепой, Станко снова побрел вдоль стены. Оружие,
щиты... Стрелы... Снова тяжелая рама, и снова гора трупов, и дикая радость
победителей на вершине этой горы... Такая безумная радость, а завтра их
враги спляшут на такой же груде, и трупом будут свалены сегодняшние
победители, и так без конца, без конца...
Станко опустил голову и побрел дальше.
На картине рядом изображена была страшная смерть самозванца, который
посмел коснуться княжьего венца. Самозванец умирал в судорогах, венец
лежал на полу рядом с его рукой...
Станко овладела внезапная простая мысль - странно, что он не
додумался до этого раньше. Сначала робко, а потом все увереннее он
направился к подставке с подушечкой.
- Станко, - сказал князь за его спиной.
Он остановился. Венец покрыт был пылью - тонкий, но даже на вид
тяжелый, вдавившийся в свою подушечку, враждебно ощетинивший четыре острых
зуба...
Он протянул над зубцами вздрагивающую ладонь. "Законнейшие из
законных наследники - и те дрожали, впервые касаясь его" - "Я бы не
дрожал".
Он зажмурился, но так было еще страшнее, и он открыл глаза. Ладонь
медленно двинулась вниз, сейчас она коснется острого зубца, сейчас...
Длинное лезвие с зазубринами подхватило венец и с силой отшвырнуло
прочь. Описав в воздухе длинную дугу, символ власти угодил в решетчатое
окно, на секунду уцепился за прутья, потом, звякнув, скользнул между ними
и скрылся из глаз, вывалившись в наступающий рассвет. Рука Станко легла на
пустую подушечку.
- ЭТО мне не важно, - негромко сказал князь Лиго. - Не стоит и
проверять.
Станко постоял, не поднимая головы. Медленно обернулся и встретился с
князем глазами.
