Марина ДЯЧЕНКО
Сергей ДЯЧЕНКО
БАСТАРД
ПРОЛОГ
Темной холодной ночью двое стояли на крепостной стене, и длинным и
страшным было их ожидание.
- Изготовились ли воины? - спросил тот, что носил на седой голове
четырехзубый княжий венец. - Заряжены ли катапульты, и кипит ли смола?
Лучники замерли у бойниц, и готовы были катапульты, и смола
пузырилась в черных чанах.
- Что ты там видишь? - спросил венценосный у стоящего рядом, ибо тот
обладал силою видеть в темноте, и на сто верст вперед, и на десять локтей
под землей.
- Вижу, - ответствовал тот, - вижу бесчисленные отряды, и сталь
полыхает при свете факелов, и ведет их твой сын.
Венценосный расхохотался:
- Скорее земля расколется, как гнилой орех, нежели он доберется до
наших стен!
А ветер выл, и от каждого факела тянулась черная лента дыма.
- Что ты видишь теперь? - снова спросил князь.
- Вижу, как дети мои, ловушки, сокрытые в земле, жадными пастями
хватают воинов, пожирают их вместе с панцирями, и крик и стон поднимаются
над лесом. Половина войска погибла, но твой сын уцелел.
- Скорее небо свернется в свиток, нежели он возьмет замок! -
рассмеялся князь.
А ночь ревела, и неслись по небу обрывки туч, и далеко еще было до
рассвета.
- Скажи мне, что ты видишь сейчас? - спросил венценосный, и ветер
вздыбил его седые волосы.
- Вижу, - тихо сказал стоящий рядом, - как бьются с войском змеи и
хищные птицы, как падают наши враги, но другие ступают по их трупам. Вижу
море их факелов; вижу рты, разинутые в боевом кличе. Вот дети мои, алчные
желтые марева, убивают их целыми отрядами, но твой сын уцелел, за ним
следуют те, кто остался в живых!
Князь воздел кулаки к небу:
- Скорее леса прорастут корнями вверх, скорее реки взовьются на дыбы,
скорее мать пожрет младенца, чем он получит венец!
И вот уже все, кто был на стене, увидели огни факелов и блеск стали.
- Что ты видишь теперь?! - яростно воскликнул князь, но собеседник не
ответил - из середины лба его торчала стрела.
И тогда закричал князь, призывая к бою, и эхом отозвались его воины,
а те, что пришли с огнями, двинулись на приступ.
Железные крюки впивались в камень, как хищные когти впиваются в
плоть. Ручьями дымилась кровь, и потоками лилась горячая смола. И
отступили от стен те, что пришли, и велики были их потери. Победно
вскричал князь - но кинжал вонзился ему в спину, потому что сын его тайно
проник в замок через подземную нору.
И упал князь, и скатился венец с его головы, и множество рук
потянулось к венцу - но коснувшиеся его умирали на месте. И закричал
княжий сын, и голос его раскатился, подобно грому:
- Княжья кровь в моих жилах! Наследство - только наследнику!
И схватил венец, и водрузил на голову, и пришедшие с ним воспряли
духом, а оборонявшиеся утратили мужество...
И наступил рассвет, и стаи ворон возрадовались и слетелись на княжий
пир. И черными клубами поднимался дым, и ступени сделались скользкими от
пролитой крови.
И сказал колдун, что всю ночь умирал со стрелой во лбу - ибо долго,
очень долго умирают колдуны:
- Проклятье на весь род ваш и на все его колена. Вовеки, вовеки
сыновья ваши будут убивать своих отцов. Проклинаю и предрекаю: вовеки.
1
Солнце стояло уже высоко, когда он, голодный, бросил заплечный мешок
в траву.
Никогда в жизни он не видел такой травы - густой, лоснящейся, как
шерсть сытого и здорового зверя. Ему казалось, что все здесь лоснится от
удовольствия - и деревья, здоровенные, в три обхвата, и непуганое зверье -
вон, полевая мышь смотрит и не боится, - и птицы, и белесые цветочки...
Он еще раз огляделся и, хмыкнув, потянул из ножен меч.
В который раз сердце его сладко замерло, когда без звука, без
скрежета миру явилось широкое ясное лезвие, поймало плоским боком
солнечный луч и отправило его Станко в глаза.
Он прищурился.
Тяжесть, лежащая в его ладони, была силой и властью. Желобок на мече
был прямой дорогой, с которой не свернуть. Счастливо улыбнувшись, он
принял боевую стойку.
Первая позиция. Вторая позиция. Удар - отражение. Удар - противник
поражен в плечо. Отражение удара сзади... Коварный негодяй! Разворот...
Серия ударов, противник истекает кровью, но лезут новые и новые, и меч в
его руке превращается в сверкающий железный веер...
Он не уставал. Он вообще никогда не уставал, кисть его вращалась с
бешеной скоростью, и ревел воздух, рассекаемый лезвием. Раз - от локтя,
два - от плеча, круговая защита...
- Подходите! А-а-а! Получили? Еще хотите? На! На!
Крики рождались сами, и он не помнил, что кричал. Он был силен и,
конечно же, смертельно опасен, и от того, что он силен и опасен, от
бешеной радости мышц ему хотелось запеть, но кто же поет во время боя?!
- Небо да в помощь! - донеслось из-за спины.
Станко еще ничего не успел подумать, а тело его уже разворачивалось,
а меч уже поднимался навстречу голосу. Он повернулся и замер в боевой
стойке.
Напугавший его отшатнулся за темный ствол и оттуда пробормотал
примирительно:
- Тихо, парень, мир... Мир, парень! Что ты...
Станко перевел дух. Меч в его руке чуть опустился, и тот, что
прятался за стволом, тут же осмелел и выглянул.
Ему, похоже, было далеко за сорок, и был он не то чтобы худой -
поджарый, и не то чтобы бородатый - так, заросший очень густой щетиной.
- Что ты, парень, я же не стражник, посмотри как следует...
Станко и без того смотрел во все глаза. На незнакомце были шерстяные
штаны, тщательно заправленные в высокие башмаки на шнуровке,
неопределенного цвета рубаха и видавшая виды кожаная безрукавка; у пояса -
длинный кинжал в ножнах.
- Убери свою игрушку, парень... Ну, промышляешь, и промышляй себе -
мне дела нет...
Станко опустил меч.
- Я не браконьер, - сказал он хрипло.
- Да? - удивился незнакомец. - Ну, тогда гулял, значит, и
заблудился... в землях князя Лиго, на которые если кто ступил - ноги
отрубают...
В душе Станко шевельнулась холодная змейка, и поэтому он сказал очень
громко:
- Не пугай. Не боюсь.
Незнакомец хохотнул. Шагнул вперед - и красноречиво воззрился на
обнаженный меч Станко. Тот картинным жестом загнал оружие в ножны.
Незнакомец приблизился. Глаза его оказались голубыми - настороженными
и насмешливыми одновременно. Глаза эти в секунду обежали Станко с головы
до пят - и вернулись, чтобы повторить осмотр тщательнее.
- Издалека ты пришел, что ли? - поинтересовался небрежно, взглянув на
стоптанные Станковы башмаки.
- Пришел, откуда дорога лежала, - отозвался Станко в тон.
Незнакомец взглянул ему в глаза - на этот раз удрученно и заботливо:
- Земли тут богатые, это верно... Да только возвращайся, парень.
Хорошо еще, если просто ноги отрубят, правду говорю тебе! Заловили тут
недавно одного парня, тоже в землях князя промышлял... Слушай, уходи
скорей, пока цел, ладно?
Некоторое время они просто смотрели друг на друга.
- На меч свой надеешься? - спросил незнакомец тихо. - Да ведь на один
твой меч тут пару сотен найдется...
- Заботлив ты, - Станко снова усмехнулся. - А сам кто такой? Лесной
дух? Король дубравы?
- Я-то?
Станко увидел, как заботливое выражение в глазах незнакомца сменяется
новым - похоже, это была чуть преувеличенная покорность судьбе:
- Я-то?
Он виновато развел руками, как крестьянин, вернувшийся с базара без
выручки в кармане. Склонил голову к плечу, всем своим видом показывая:
я-то браконьер и есть, и не скрываю этого, ведь передо мной не стражники,
а сопливый мальчишка, хотя и здоровый и с мечом...
Станко фыркнул и пошел за своим заплечным мешком.
- Погоди! - закричал ему вслед незнакомец. - Илияш меня зовут... У
тебя силки или сетка?
- Я не браконьер, - заявил Станко, забрасывая мешок за спину.
- Да брось... Послушай, не убегай, ты меня боишься, что ли?
- Тебя?! - Станко обернулся, заготовив на лице высокомерную гримасу,
которая тут же, однако, испарилась, потому что этот самый Илияш держал в
опущенной руке невесть откуда взявшуюся тушку зайца.
Живот Станко жалобно заплакал. Илияш приветственно качнул тушкой, как
цветочница свадебным букетом:
- Зажарим, по традиции... Завтра - неведомо что, вдруг - стражники
или вепрь там бешеный... Я же вижу - ты не предатель, хороший парень,
только очень уж молодой...
Станко помолчал.
- Это верно, - сказал он наконец, снимая с плеч мешок, - я не
предатель.
Илияш особенно тщательно выбирал место для костра - на песке, в
ложбинке, чтобы следов не оставить и чтобы дым не был заметен издалека.
Заяц, зажаренный на вертеле, оказался настоящим княжеским зайцем - жирным,
вкусным, и Станко едва не отгрыз себе пальцы, разделываясь с нежным
заячьим боком.
- Хорошо живет... князь, - бормотал он, работая челюстями, - сладко
ест... мягко спит, наверное...
Илияш усмехнулся:
- Не без этого... Князю-то что - всех зайцев не слопать... Так
напустил же стражников-псов: травку ему не сомни, рыбку ему не поймай,
зайчишко такой вот - жизни может стоить... Да не волнуйся, ешь, с Илияшем
не пропадешь, Илияш бывалый зверь...
- То-то я смотрю, - Станко бросил в прогоревший костер начисто
обглоданную кость, - то-то я смотрю, земля тут жирная, сытая такая
земля...
- Да уж, - Илияш потянул к себе свой тощий заплечный мешок, - да уж,
земля тут как хорошая невеста - богатая и нетронутая... Одних зайцев
плодится, как мышей в подполе... Нет же, пусть их лучше волк задерет, чем
добрые люди, мы вот, зажарим... Рыщут и рыщут, дозорники, псы, чтоб земля
под ними просела...
Илияш плюнул, вложив в свой плевок весь праведный гнев на ненавистных
ему стражников. Перевел дух, прищурившись, глянул на небо - и вытащил из
своего мешка изрядных размеров баклажку. Оценивающе глянул на Станко,
неспешно вынул пробку из узкого горлышка и потянулся носом к
образовавшемуся отверстию.
Станко смотрел, механически облизывая пальцы. Илияш втянул носом
воздух, полузакрыл от счастья глаза, и лицо его осветилось изнутри
неземным блаженством.
- Да, - сказал он, наконец-то опуская баклагу. - Верная подружка
моя... Такого, парень, ни один пес из стражи, ни даже князь в его замке не
пробовали, вот...
Он окончательно закрыл глаза, будто отрешаясь от земных тягот, поднес
горлышко ко рту и бережно, как юноша, впервые целующий возлюбленную,
коснулся его губами.
Сухая шея вздрогнула раз, другой... Станко зачем-то считал глотки.
Наконец, Илияш утолился. Отнял баклажку ото рта. Выдохнул. Оглядел
мир совершенно счастливыми глазами. Искоса глянул на Станко - и отвел
взгляд.
- На, - сказал неохотно. - Попробуй тоже, ладно уж. Только смотри -
три глотка, три, не больше!
Баклажка оказалась неожиданно тяжелой - Станко чуть не расплескал ее
над костром. Едва успел поднести горлышко ко рту - и тут же Илияш принялся
отбирать посудину:
- Это пятый! Это пятый глоток, хватит!
Станко глупо улыбнулся.
Во рту таял небывалый вкус - вина, а может, не вина, а может...
Последний дымок угасающего костра взвился в вечернее небо, и с этим дымком
взвились горести и тревоги Станко.
- Нравится? - ревниво спросил Илияш.
Станко запрокинул голову и рассмеялся.
Понемногу смеркалось, но вечер был теплый, тихий, и немыслимой
