духи! Даже сейчас, вспоминая об этом, он покрывался испариной, и хорошо,
что Илияш идет впереди и не видит его горящих щек...
Он наткнулся на Вилу посреди двора, в темноте, и сразу почему-то
узнал, хотя ночь стояла - глаз выколи. Она не отстранилась, не убежала; у
его щеки как-то вдруг возникла теплая ладошка, потом губ его коснулись...
Добрые духи! Коснулись бархатные, влажные губы, и в ответ им из самого
нутра Станко поднялось мучительно-сладостное чувство, памятное по
полудетским беспокойным снам, но уж куда тем снам было до этой нестерпимо
горячей волны! Потом его куда-то вели, и он спотыкался в темноте, потому
что ноги стали чужими и все вокруг вертелось, вертелось, пронизанное
короткими вспышками... Потом...
Станко споткнулся о выступающий из земли корень и перевел дыхание.
Спина Илияша по-прежнему мерно покачивалась впереди, и светило солнце, и
пояс приятно оттягивала тяжесть меча, но сердце постыдно колотилось и не
желало успокаиваться.
...Потом был запах сена, и ее руки оказались смелыми до бесстыдства.
Он сначала оцепенел, а потом расслабился, поддался, растворился в горячем,
пульсирующем... Его ладони впервые в жизни коснулись обнаженного женского
тела, пальцы блуждали по неведомым равнинам и теплым круглым холмам, потом
забрели невесть куда...
Длинная ветка, преграждавшая дорогу невысоко над землей, ударила
Станко под колени. Он потерял равновесие и грохнулся, растянулся, и
заплечный мешок, подскочив, стукнул его по шее, а меч - по ноге.
Илияш обернулся мгновенно - как дикий зверь, в любую секунду готовый
к поединку. В руке его блеснул кинжал; при виде лежащего вдоль тропинки
Станко хищная готовность на его лице сменилась чуть преувеличенной
скорбью:
- Далеко уйдем, парень... И селедке не добежать, и таракану не
доплыть, так далеко мы с тобой уйдем... Эдаким манером...
В глазах его Станко померещилась слишком уж понимающая насмешка. Он
встал, красный, как разбойничья косынка Вилы.
Двинулись дальше. Станко хмурился и смотрел под ноги, а перед глазами
у него было сено, сено, черные кучи сена, полоска неба со звездами,
душистые волосы на лице... Вот только удалось ли им сговориться о свадьбе?
Ведь свадьбы теперь не миновать, Вила любит его, и он, конечно, тоже...
Пообедали на опушке молодого леска. Это было необыкновенно красивое
место - нечто подобное Станко видел в детстве на картине одного бродячего
торговца. Пышные кроны, кружевная тень на высокой траве, далекие холмы,
запятнанные зеленью кустов... Илияш уплетал за обе щеки хлеб с сыром и
громко рассуждал, что неплохо бы завтра изловить в силки перепелочку.
Станко поглядывал на него с неодобрением. Опасный поход странным
образом напоминал увеселительную прогулку с пикником; дорога лежала, как в
поговорке говорится, "бархатом", и ни трудностей, ни, тем более,
опасностей не было и в помине.
Илияш балагурил, а Станко вспоминал, как вдохновенно тот расписывал
превратности предстоящего пути. На двадцать золотых можно целое хозяйство
купить... Целое хозяйство! Ловко браконьер себе цену набил... Завтра
перепелочку поймаем, послезавтра - куропаточку, потом зайчика или еще
кого... А там и замок - все эти предания насчет ловушек могут оказаться
болтовней, а ты, Станко, выкладывай причитающиеся денежки!
Илияш смахнул крошки со своей безрукавки, на которой кое-где остались
полустертые пятнышки крови. Станко вспомнил, как мучительно стыдно было
ему вчера, как он стоял, не решаясь вернуться в трактир, где только что
разбил приятелю нос... И тогда Вила...
- Вставай-ка, - усмехнулся Илияш, заметив, как некая мечтательность
подернула до того хмурое лицо Станко. - Солнышко высоко, милая далеко, как
в песне поется... Или ты передумал и не хочешь больше убивать папу?
Станко сжал зубы и встал.
Споро и безмятежно они шли еще несколько часов, и солнце склонилось к
западу, и Станко совершенно уверился, что Илияш его надул. Тропинка
вынырнула из одной рощицы, чтобы нырнуть в другую; разделял их пышный,
усеянный цветами луг - ни одна деревенская девчонка не удержалась бы от
соблазна немедленно сплести веночек.
Едва спутники ступили на этот луг, как Илияш встал, будто вкопанный.
Станко, конечно же, сделал два лишних шага и чуть не налетел на жесткую
браконьерскую спину.
- Ромашки-милашки, маков цвет, дай ответ... Меня любят или нет... -
услышал Станко бормотание проводника.
И тогда, раздраженный и злой, он отстранил Илияша с дороги и гордо
двинулся через луг, всем своим видом показывая, что вывел мошенника на
чистую воду.
- Стой!!
Выкрик прозвучал резко, будто хлыстом ударили. Станко, не успев
сообразить еще, в чем дело, замер с поднятой ногой.
Илияш не смеялся. Бледный, он сгреб Станко за грудки:
- Куда?! К праотцам охота? Как договаривались, сопляк: я впереди, ты
за мной!
Станко растерялся и потому ни слова не сказал в ответ.
Илияш отпустил его, стал, упершись своей палкой в землю, и уставился
на зеленый луг, будто увидев на нем стаю привидений.
Несколько минут оба молчали; Станко тупо смотрел то на проводника, то
на изумрудные волны, которые безмятежно гуляли по верхушкам трав.
Илияш, наконец, шагнул вперед. Уверенно выбросил вперед руку с
палкой, и Станко подумал было, что тот увидел змею - но ни одна змея не
могла бы издать тот звук, что сразу за этим последовал:
- Клац-зззз...
Илияш с трудом приподнял палку. На конце ее Станко увидел темное,
громоздкое приспособление, железную пасть с двумя рядами сомкнутых
блестящих зубов. За пастью потянулась из травы звенящая ржавая цепь.
- Псы, - сказал Илияш сквозь зубы. - Собаки и есть... Посмотри,
парень...
Станко, преодолевая внезапную робость, склонился над железным
предметом. Это действительно была пасть - присмотревшись, Станко разглядел
и морду - уродливую, жабью, с полуприкрытыми оловянными глазами. Железные
зубы, сомкнувшись, оставили глубокие отметины на палке.
- Это... ловушки? - поинтересовался Станко, стараясь говорить как
можно равнодушнее.
Илияш фыркнул:
- Это капканы... Просто капканы на нашего брата. И ведь что интересно
- срабатывает такая штука один раз, и если пасть захлопнет - потом ей зубы
не разожмешь...
Станко не очень-то поверил, но решил не уточнять. Железная морда с
оловянными глазами произвела на него самое неприятное впечатление.
- След в след, - сказал Илияш негромко, прикидывая расстояние до
впереди лежащей рощицы. - Куда я ступлю, туда и ты... Понял?
- А в обход... Никак нельзя? - Станко смотрел в сторону с самым
независимым видом.
Илияш фыркнул и с видимым трудом выдрал палку из зубов железного
чудовища. Глухо звякнув, капкан отлетел в траву - Станко померещился
злобный оловянный взгляд, провожавший путников из-за стеблей.
Шли медленно. Вокруг волновалась трава; была она сочной, сытой,
густой, и в гуще этой, казалось, ничего не разглядеть - только цветочки,
да узкие листья-стрелки, да пчелы...
- Клац-ззз!
Станко похолодел. На палке у Илияша сомкнул челюсти еще один капкан;
Станко пригляделся - этот был меньше, легче, и вместо зубов у него в пасти
были иглы - толстые, будто сапожные, острия измазаны темным...
- Ну до чего псы, - сказал Илияш с отвращением. - Этот с ядом,
видишь? Но зато разомкнуть можно...
Нагнувшись, он двумя руками взялся за железные челюсти. Станко стоял,
терзая и мучая рукоятку совершенно бесполезного здесь меча.
Руки Илияша напряглись; отравленные иглы неохотно отпустили палку.
Глядя на оставленные ими глубокие дырки, Станко вдруг представил, как
подобный капкан защелкивается на ноге...
- Сапоги, - сказал он хрипло.
Илияш осторожно избавился от капкана:
- Что?
- Если в сапогах, как я... Прокусит голенище?
- Прокусит! - сообщил Илияш радостно. - Эти зубки железо пробивают,
им сапог прокусить - все равно, что кашу прожевать...
Он выпрямился, с сожалением разглядывая свою изрядно пострадавшую
палку. Снова посмотрел на маячившую впереди рощицу:
- Вперед. След в след.
Станко не надо было напоминать. Касаясь подошвой земли, он весь
сжимался, ожидая услышать "Клац-ззз". Твердо поставив ногу и оставшись в
живых, он обессиленно выдыхал, чтобы снова сжаться перед следующим шагом.
Глаза его не отрывались от пяток идущего впереди Илияша. Вот нога
браконьера отрывается от земли - расправляются примятые травинки, и Станко
спешит поставить на них сапог, и упаси добрые духи задеть хоть одну
прямую, непримятую!
Ему казалось, что ступни у него непомерно огромные, неуклюжие, что
следы ботинок Илияша меньше его собственных следов, что там, где пройдет
проводник, он, Станко, непременно угодит в...
- Клац-зззз!
Щелкнуло особенно громко, особенно хищно. Станко остановился,
обливаясь потом, а на палке у Илияша повисла, намертво вцепившись, целая
железная голова - исполинские челюсти, три ряда зубов, и на месте глаз -
желтые стекляшки.
- Здравствуй, дружок, - нежно сказал Илияш, обращаясь к страшной
харе.
- А глаза... зачем? - шепотом спросил Станко.
- Растяп высматривать, - пояснил Илияш серьезно. С видимым усилием он
стряхнул чудовище с палки, конец которой был уже так измочален, будто по
нему прошлось стадо буйволов.
Двинулись дальше. До рощицы было рукой подать, когда Станко увидел
чуть в стороне темный непонятный предмет, над которым колыхалась трава.
- Илияш... - позвал он шепотом.
Проводник остановился с занесенной ногой. Не оглядываясь, выбрал
место и осторожно поставил эту ногу, только потом спросил сквозь зубы:
- Что?
Станко молча указал ему на свою находку. Илияш вгляделся и вдруг
помрачнел, как никогда раньше - просто почернел лицом.
- Идем, - сказал глухо. - Эти капканы только раз захлопываются,
только раз. Звери все-таки эти стражники, надо бы...
Он замолчал, а Станко не стал переспрашивать, что, собственно, "надо
бы". Ему вдруг стало очень плохо. В темном предмете он узнал человеческую
ногу - ногу в темной штанине и высоком башмаке, почти до колена
заглоченную пастью капкана. Илияш двинулся вперед - над капканом взвилась
черная стая мух.
- Не могу, - тихо сказал Станко.
Илияш приостановился. Буркнул, не оборачиваясь:
- Что?
- Не могу, - Станко наклонился вперед, и его стошнило.
- Значит, оставайся тут, - отозвался Илияш почти весело и снова пошел
вперед. Станко, подавив спазмы в животе, через силу двинулся следом.
Он - боец. Никто в мире не посмеет назвать его трусом. Пусть выйдут
воины в доспехах, десять на одного - он одолеет. Но это...
Рощица качнулась, помедлила и приблизилась, наконец. Трава здесь
поредела и вовсе сошла на нет; между корнями зеленел мох да лаково
поблескивали какие-то широкие листья.
- Вроде - все, - сказал Илияш озабоченно. - Впрочем, кто их,
сволочей, знает... Под ноги смотри на всякий случай.
Он отбросил свою палку - она имела жалкий вид и годилась разве что на
растопку.
Станко оглянулся и посмотрел на нарядный луг, оставшийся за спиной.
Он ощутил вдруг, как дрожат и подгибаются колени, как ручейками стекает по
спине пот и зудят ладони.
А что, если б он шел этим лугом один? Не задумался б ни на минуту,
весело, с песней шагнул бы в траву, и первое же "клац-зззз" пробило бы
сухожилия, раздробило кость, и оставалось бы только ждать стражников,
чтобы те, явившись, отрубили ему ногу...
Он испытывал детскую благодарность к Илияшу - провел-таки, сберег, и
