казалась опасность, и невозможной - смерть.
Станко потянулся, с удовольствием ощущая сильное и гибкое свое тело.
- Замок далеко? - спросил он как бы невзначай.
- А? - настороженно отозвался Илияш, и Станко даже усмехнулся: что он
глухим притворяется, в самом деле?
- Замок, замок князя Лиго далеко отсюда?
Илияш сжался, как-то сник, будто действие чудесного напитка
закончилось:
- А что тебе замок? Здесь промышляй... Здесь земли богатые...
- Плевал я на твой промысел, - Станко снова усмехнулся. - Мне в замок
надо.
Илияш поднял на него мрачные глаза:
- К князю в гости, что ли?
- К князю, - Станко чувствовал себя сильным и уверенным. - Только не
в гости. Мне надо обязательно его убить.
Стало тихо - так тихо, что можно было за десять шагов услышать возню
мышки-полевки.
Илияш сидел, не закрывая рта. Станко стало смешно: деревенские
ребятишки в таких случаях обязательно плевали в "разинутые ворота".
- То-то оно... - пробормотал наконец Илияш, - то-то я гляжу - парень
вроде не простой... А он сумасшедший, парень этот. Только и всего.
- Это кто еще сумасшедший, - Станко почувствовал к браконьеру даже
некоторое снисхождение, - ты или я... Жалеешь ты князя, что ли? Друг он
тебе или братец? Негодяй же он, так?
- Ну... негодяй, - сказал Илияш шепотом и огляделся.
- Ну вот и будет на земле одним негодяем меньше...
Илияш помолчал, тяжело дыша; потом вдруг обхватил себя за плечи и ни
с того ни с сего рассмеялся:
- Ах ты... шутник... Убийца малолетний... Да ходили и без тебя, ни
один не вернулся! Ходили здоровые, в латах, и в одиночку, и отрядами, и ни
один... Даже до князя не добрался, до замка не дошел! Да княжья земля
знаешь, какая? Здесь травка, цветочки, а глубже пойдешь - земли
беззаконные, где князевы предки друг друга резали... Там плюнь не глядя -
в десять ловушек плевок угодит! А если по дороге идти, так там на каждом
шагу по конному разъезду... Стражник не спросит, слова не скажет - сразу
вешать, да за ноги...
Он вдруг наклонился вперед, и лицо его оказалось прямо напротив лица
Станко. Зашептал, заглядывая в глаза:
- И еще, знаешь, князя никому не убить. Заговоренный он, мечи
отскакивают... Все это знают, только ты...
Он так же внезапно откинулся назад и предложил громко,
доброжелательно, как ни в чем не бывало:
- Скажи, что ты пошутил.
Станко помолчал, потом положил свой меч себе не колени, погладил
ножны и чуть-чуть вытащил клинок. Бледно полыхнула сталь.
- Я не пошутил, - сказал Станко тихо. - У меня право есть... Право,
которого нет ни у кого, понимаешь? Я его сын.
Он не смотрел на Илияша. Вздохнул, продолжал, обращаясь к клинку:
- Князь заговоренный, это точно... Это все знают. И все знают, что
убить его может только родной сын. Я. Понимаешь?
Он поднял глаза.
Илияш сидел тихий, оцепеневший, и лицо его в наступающих сумерках
казалось очень бледным. Станко снова вздохнул, полез за пояс и вытащил
монетку - серебряную, истершуюся:
- Вот... Здесь, на монете, князь, мой отец. Я его узнаю, где бы ни
встретил, узнаю... И убью.
Илияш встал и отошел в сгущающуюся темноту.
Станко вертел в пальцах монетку; мысли его сразу оказались
далеко-далеко, и потому отлучка Илияша не вызвала у него ни удивления, ни
беспокойства. Мало ли чего захочется человеку после такого известия!
Но шли минуты, а Илияша не было; Станко заерзал, завертелся,
вглядываясь в темноту. Где-то далеко закричала ночная птица, и Станко,
вздрогнув, схватился за меч: а что, если Илияш пошел за стражей?!
Но в этот самый момент браконьер вернулся, прижимая к груди охапку
сухих веток. Бросил их все на тлеющие уголья - а ведь раньше не разрешал
разводить большой огонь!
Под грудой веток затрещало, двумя лентами выполз дым, и вскоре в
неровном свете разгорающегося костра Станко увидел лицо Илияша.
Браконьер был сосредоточен, даже задумчив. Пошевелил губами, глядя в
огонь, и сказал наконец:
- Ну, если так... Если правда - сын... Зачем же папу убивать, а?
Станко оскалился. Илияш покосился на него с опаской:
- Ладно - твое дело...
И добавил просительно:
- Покажи монетку, а?
Станко заколебался, потом протянул над костром руку - для этого
пришлось приподняться - и дал Илияшу возможность взять с ладони свой
странный талисман.
Браконьер всматривался долго - взгляд на монету, сосредоточенные
раздумья, взгляд на Станко...
- М-да, - сказал он наконец, - а до князя-то еще добраться надо...
Сын - хорошо, меч - хорошо... Только ловушкам все равно, кто ты такой и с
чем пожаловал.
- Я доберусь, - сказал Станко небрежно.
Илияш подбросил монетку на ладони. Вздохнул и начал рассудительно:
- Про дорогу я тебе рассказывал - там стража. Можно идти в обход,
дай-ка подумать... На окраинах - патрули, капканы, но это ничего... "Чего"
начинается глубже, ближе к замку, в этих самых беззаконных землях. Этим
ловушкам лет по триста, и маги их ставили, маги, понимаешь? "Желтомары",
"зажоры", "те, что в смоле", "те, что в болоте"...
- Кто - в смоле? - не выдержал Станко. - Кто - в болоте?
Браконьер пожал плечами:
- Если б знать...
Снова стало тихо, только огонь трещал, пожирая тонкие ветки. Илияш
снова встал и снова принес из темноты охапку хвороста.
- Сначала - лес, - продолжал он, протягивая над огнем руки, - потом -
камни... Вокруг замка - озеро, и тоже про него недобрая слава...
Темное подозрение шевельнулось в душе Станко.
- Ты что, под самым замком промышлял? Откуда ты все знаешь, а?
Браконьер поморщился, как от боли. Потирая виски, уселся на свое
место - напротив собеседника.
- Правильно спрашиваешь, Станко... Все знаю, это правда. Потому что
еще года не прошло, как с этими псами-стражниками одну лямку тянул,
понимаешь? Выслужился, нашивку заработал... - Илияш смачно плюнул в
костер, в огне зашипело. - В самом замке стражей стоял, в патрулях
рыскал... Только скверно там, дружок. Браконьеров вешай да капитану
подметки лижи... А капитан попался - ну такая с-сволочь... - Илияш
отвернулся.
Станко молчал, неприятно пораженный. Илияш почувствовал некоторую его
брезгливость, пробормотал огорченно:
- Ну ладно, ладно... Что у меня теперь - клеймо на лбу? Сейчас уже не
служу...
- Уволился? - глухо спросил Станко.
Илияш фыркнул:
- Уволился... Оттуда на тот свет увольняют... Сбежал, конечно!
Он вдруг улыбнулся и заговорщицки подмигнул:
- Карту прихватил у капитана... Хорошая карта, Станко, лет триста
ей... Теперь промышляю у князя под носом, живу припеваючи, потому что кто
тропинки знает? Кто ловушку за версту обойдет? Кто в укромной норке от
патрулей спрячется? Илияш!
И браконьер довольно засмеялся.
Станко смотрел, как он смеется, и некая мысль, которая давно уже
бродила по краю его сознания, обозначалась все яснее и четче.
- Илияш, - сказал он наконец.
Тот прекратил смеяться:
- Что?
Станко собрался с духом:
- Хочешь заработать, Илияш?
Браконьер нахмурился:
- Что?
В костре лопнула толстая ветка, в небо ворохом посыпались искры.
- Проведи меня к замку, - Станко перевел дыхание, - проведи мимо
ловушек, а я заплачу, как проводнику.
Илияш расхохотался. На крупных и белых зубах его играли блики от
костра.
- Ох-хо... Ой, парень... Ой, насмешил... Да где ты такого дурака...
Сыщешь, ха-ха... Такого дурня, чтобы через все ловушки к замку тащился?!
Он смеялся и смеялся, пока Станко не процедил сквозь сжатые зубы:
- Двадцать золотых.
Смех оборвался. Илияш замер, зажимая рот ладонью. Потом прошептал с
благоговейным ужасом:
- Сколько?
- Двадцать, - сказал Станко твердо.
Илияш отодвинулся. Брови его сошлись, а рот неприятно искривился:
- Ну, парень... Зря я с тобой, видно... Кого ты ограбил, а? Купца на
большой дороге? Убил, небось? - он вскочил, готовый бежать прочь. - Ты,
вот что... У меня ничего нет, ясно? Я честный охотник, а не убийца!
На Станко волной накатила усталость. Наверное, действие чудесного
напитка, к сожалению, закончилось.
- Я не убивал, - сказал он в огонь, - и не грабил. Я дом продал,
корову, свинью, хозяйство... Все продал... А ты трясешься чего-то и ерунду
городишь...
Илияш помедлил, будто прикидывая, можно верить Станко или нет.
Бочком, бочком приблизился:
- Покажи.
- Что?
- Монеты покажи. Думаю, уж не врешь ли?
Станко, вздохнув, снял с пояса кошелек и вытащил тяжелую,
позвякивающую пригоршню золота.
Илияш обомлел - в который раз за короткое время их странного
знакомства.
Когда укладывались спать, браконьер спросил ни с того ни с сего:
- Ну, папа твой, значит, князь Лиго... А мама кто?
Неизвестно, слышал ли Станко его вопрос. Он свернулся калачиком,
натянув куртку на голову, и сразу же уснул.
Илияш помялся, постоял над ним, переспросил шепотом:
- Так кто же мама твоя, а, парень? Какая принцесса?
Станко буркнул что-то - очевидно, во сне. Илияш пожал плечами и сел у
догорающего костра.
Взошла луна; свернувшись, спал Станко, и даже во сне руки его сжимали
ножны меча. Напротив сидел заросший густой щетиной браконьер и разглядывал
истертую серебряную монетку - раздумывал, потирал лоб, чему-то странно
усмехался. В лунном свете безбородый профиль князя Лиго на монете казался
особенно волевым и особенно надменным.
Трактир умостился на перекрестке, у самой границы княжеских земель -
как мышь под боком у дракона. За небольшую плату хозяин водил любопытных
на плоскую крышу и показывал сверху межу. Неглубокая эта канава делила мир
пополам - с одной стороны лежала знакомая, безопасная земля, на которой
можно вырастить табак или выкопать колодец; с другой стороны подступали
земли князя Лиго, "на которые кто ступит - ноги отрубают".
Трактир процветал - хаживали сюда браконьеры, заглядывали и
стражники. Немало было любопытных, явившихся поглазеть на тех и других и
увидеть с крыши страшную межу.
Илияш придирчиво оглядел поклажу и снаряжение Станко и теперь делал
покупки. В маленькой трактирной лавке нашлась пара добротных сапог (ветхие
башмаки Станко Илияш высмеял, как непригодные для путешествия). Пропитание
во время похода должно было добывать охотой, и Илияш закупил целый мешок
соли - есть несоленую дичь он, оказывается, не желал.
Наполнив заплечные мешки всякими необходимыми припасами, компаньоны
уселись за оструганный стол в углу, чтобы выпить на дорожку. Илияш
заговорщицки надвинул шляпу на самый лоб, а Станко велел сесть лицом к
двери и сразу же дать знать, если в трактир ввалятся "эти поганые псы".
Станко чувствовал себя крайне неуютно - по крайней мере, пока не
осушил три кружки пива. Сразу же после этого его настроение значительно
улучшилось, он расправил плечи и огляделся вокруг.
Трактир был сложен из цельных бревен; потолок закоптился так, что
запросто сошел бы за ночное небо, вздумай хозяин прилепить на него
несколько медных звездочек. На стенах кое-где висело старинное оружие, а
на камине раздувала капюшон дохлая кобра. Станко поразился - как они
сумели сделать такое искусное чучело?
- Вина! - крикнул Илияш.
Из глубины зала к ним заспешила девушка-служанка. Волосы ее
по-разбойничьи были повязаны красной косынкой, но ничего воинственного не
было ни в тонком миловидном лице, ни в спокойных темных глазах, ни, тем
более, в платьице с передничком, среди оборок которого можно было
