распространялся аппетитный запах. Дети тут же кинулись к столу и расселись
вокруг чугуна, нетерпеливо елозя в предвкушении трапезы. Хозяюшка беззлобно
цыкнула на них и обратилась к Александру: - Что, болезный, оклемался? А уж мы -
то напужались: цельный день не ел - не пил, все спал да спал! Эх, сдается - не
только на баб луна действует! - Луна? - переспросил Александр. - Луна, Луна,
милок: ведь полнолуние сегодня! Да, помнится, хозяин мой и привел тебя аккурат в
прошлое полнолуние!
Вот оно что! - подумал Александр. И впрямь, наверно, можно расписание составить!
И Евгений Кириллович наверняка обрадуется такой находке!
Евгений Кириллович успел стать ему близким приятелем: за те почти что три
недели, что он держал его на бюллетене, много у них было разговоров - и довольно
содержательных: говорили, так сказать, по-русски: обо всем на свете! Тот
довольно откровенно рассказывал о себе, и этим вызывал на откровенность
Александра. А по поводу чудес, происходящих с ним, они договорились сразу:
Александр пообещал рассказывать ему все откровенно и во всех подробностях. Его
новый приятель, правда, сетовал, что не сумеет оказаться рядом с ним при
очередном "сеансе": а то можно было бы и энцефалограмму снять - прибор бы он
достал... И вот теперь, наверное, удастся!
Настроение изрядно поднялось. Тем более, что снова появился поп и все прочли
полагающуюся перед трапезой молитву. После чего началась сама трапеза. Хозяйка
сперва положила из чугуна супругу в глиняную плошку, потом Александру, потом
каждому из детей, и потом уж себе. Ели все с аппетитом. Вскоре дети стали ныть,
прося добавки. Кто - то из них, видя, что мамаша отвернулась, попытался сам что
- то выхватить из чугуна, но тут же получил по лбу деревянным половником. В
конце концов все вроде бы насытились. Дети тут же захотели спать и улеглись по
лавкам. Хозяйка стала убирать посуду со стола. Александр хотел помочь, но та
удивленно взглянула, сказав: - Ты что, милай? Не мужеско дело!
-Ну, Лександр, теперь, чай, долго не заснешь! - благодушно пробасил поп. Да и
меня чего - то в сон не клонит... Оно, может, и грех полуночничать, да Бог
милостив. Давно хотел тебя спросить: не вспомнил ли чего? Вижу - малый вроде
честный, служишь справно, никуда не шляешься, детишки тебя любят - значит,
человек хороший... Да, похоже, даже грамоте учен: в приказ бы какой мог
пристроиться - ох бы как жил! Там каждый проситель чего - нибудь да принесет...
Вымогать, конечно, грех, но, ежели сами несут - можно взять: жалованье - то не
ахти, да и его - то редко плотют: казна - то кремлвская нонче пуста! - Почто же
казна - то пуста? - вопросил Александр, надеясь помаленьку прояснить, в какой же
исторический момент он угодил. - Да с чего бы ей полной - то быть? - чуть не
взвыл собеседник: - ведь земля - то нища - хуже некуда! Разоряли ее - разоряли,
терзали - терзали! - Кто ж терзал - разорял? - Э, милай! Ты спросил бы, кто ее
не терзал, кто ее не казнил! Ну, татаре - то эти поганые были давно, да и
сгинули милостью Божьей! А царь - то Иван, Грозным прозванный! Уж казнил он -
казнил правого и виноватого, воевал - воевал: и с Литвой, и с Ливонией, и с
крьмцами, и с немцами, да и довоевался: еле Псков и Смоленск отстояли! Да
Крымский - то хан на Москве побывал - всю спалил! Да что хан... Сам Иван - то
ведь своего старшего сына угробил! Наследника! А младшего, Митю - то отрока,
говорят, Годунов погубил - злой татарин! Подослал лихих людей его зарезать! А
еще был у царя Ивана один сын - так на голову слаб: товарищ твой по ремеслу -
только и умел в колокола звонить! Ну, а злые - то бояре воровство по всей земле
устроили, казну разграбили! А самый из них хитрый - ирод Годунов - даже царем
сделался: сперва царя - глупого Феодора на сестрице на своей женил, да и всю
власть себе забрал, а как Феодор этот помер - так его, татарина, на царство и
венчали! (Бог - то Федору детей не дал!) Только Бог наказал и его, и нас всех за
грехи его тяжкие: земля перестала родить, настал голод великий: хлеб пекли из
лебеды, а бабы - ведьмы торговали на базаре пирогами с человечьим мясом. Тут и
помер этот ирод не по- христиански: в одночасье, причаститься не успев! А в то
время уж другой разбойник подходил к Москве: Отрепьев Гришка, самозванец! По
диавольскому наущению выдавал себя за убиенного царевича Димитрия! Да еще
еретиков - католиков привел с собой из Польши и Литвы, и сел на трон, разбойник!
Но недолго, правда, с этими еретиками поглумился над народом нашим православным
да над верой нашей святоотеческой: почитай, через полгода вся Москва поднялась
по набату, ворвались наши удальцы в покой охальника: зарубили его топорами, а
труп - то его окаянный в торговых рядах у кремлевской стены долго - долго
валялся, и все подходили, плевали в него! А потом разложили костер да сожгли его
мерзкую плоть, ну, а пепел оставшийся всыпали в пушку, да бабахнули в сторону
польской земли!
А когда ж это было? - спросил Александр. - Да всего ничего: года нет! - Эге, -
подумал Александр, - теперь понятно: как раз в "смуту" угодил! Только - только
Шуйского в цари избрали, а тут вскорости и Болотников со своею крестьянской
войной подоспеет!
Вот так - то, милай: долго не было у нас законного царя, а нынче - появился:
бояре - то нашли любезные своего, боярского государя поставили: Шуйского! А он -
известный прохиндей, промолвил поп, понизив голос: - сам ведь сперва поставил
над Москвой этого проходимца Отрепьева, а потом сам же его сковырнул: самому,
видать, на царство захотелось! Только какой он там царь! Боярского гонору много,
а по хитрости - так всех чертей перехитрит, а вот государского ума ему Бог не
дал: будто бы и вовсе нет у нас теперь царя - бояре что хотят, то и творят, и не
найдешь на них управы: доведут народ до бунта!
А, может, лучше вовсе не иметь царя, чем таких царей, как этот Грозный, или ирод
Годунов, или тот же Шуйский? - нерешительно промолвил Александр. Поп опасливо
взглянул на собеседника и гневно - наставительно отрезал: - Бог с тобой, еретик
неразумный: что несешь?! Кто мы все без царя? Аки стадо без пастыря: волкам того
и надо - те же самые бояре с потрохами всех сожрут, да разбойные люди начнут
баловать во всю прыть! Да еретики - соседи живо явятся воевать нас и обращать в
свою нечестивую веру! Да и не по Божьему это закону: один Бог на небе, один царь
в державе! А если немилостив - это за наши грехи: молиться надо и смиряться!
Ведь любая власть - от Бога!
А самозванец - еретик тоже Божьей милостью на царство сел? - вопросил лукаво
Александр.
Вору этому, видать, сам дьявол помогал, но опять же - по Божьему попущению: без
Божьей воли - то и волос с головы не упадет'! Эх, паря! Темный ты еще, видать,
да глупый! Да и в вере, должно быть, не тверд! - проговорил поп с озабоченным
видом. - В геенну захотел? Аль на дыбу?
Александр спохватился - и вовремя: собеседник начинал поглядывать на него
довольно подозрительно. - Да что ты, Отче, Бог с тобой! Кому же хочется туда
попасть? Это так, в народе бают -слышал краем уха. - А ты поменьше слушай всяких
дураков: народ - то у нас темный, неразумный!
А ведь сказано в Писании: "глас народа - глас Божий!"- не удержался снова
Александр. - Молод ты рассуждать о Писании! Я, слуга Божий, и то не решаюсь: на
то богословы нам дадены, да соборы церковные, да патриархи! Да и о государских -
то делах не нам с тобой судить: на вс Его святая воля - понял? Все одно нас не
спросят: рылом мы с тобой не вышли! И, помолчав, добавил: - а ты прямо как мой
кум - из приказных: любит языком молоть - того гляди отрежут: за крамольные - то
речи у нас это частенько бывает... Так вот он мне то и дело говорит, что
нынешний - то царь ему не нравится: порядка, мол, совсем не стало... А вот, мол,
при Иване - то царе порядок был! А я, грешный, всегда с ним собачусь: для такого
- де порядка ни уменья, ни ума не надо. - лишь бы головы летели! Так любой
мясник бы мог порядок навести!
Как знакомо! - подумалось Александру. - Мы ведь тоже именно об этом постоянно
спорим - чуть ли не до драки! - Ну, а народ - то московский как думает? -
спросил он у попа. - Да народ - как когда: как бояре ему насолят, так и
вспомнит: "нет на них царя Ивана!" А как Годунов какой начнет хватать баламутов,
да беглых, да строптивцам ноздри рвать, тогда сразу: - кровопивец, Грозный ему
кланялся! Оно - то конечно: без строгости с нашим народцем не сладишь... Только
разум - то нужнее! Да и сердце должно быть не каменно!
Вот ведь излагает! Молодец какой! - подумал Александр. Его в нашу бы Думу: он бы
многих, наверно, и там научил уму - разуму! Не говоря уж о наших мещанах
озлобленных, что тоскуют по "твердой руке"!
А я ведь даже его имени не знаю! - вдруг подумалось ему: вс "отче" да "батюшка"
- нехорошо! Поп снова укоризненно прищурился: - Ты ведь так и не ответил мне,
Лександр: ведь спрашивал - не вспомнил ли чего? Так сказывай: чей сын, откуда
родом, что с тобой случилось - приключилось? А то, неровен час, стрельцы
нагрянут - что им скажем? Александр замялся: - Ох, батюшка! Вспоминать - то
порой вспоминаю, да странное что - то: боюсь - не поверишь! - Ты сказывай,
сказывай, а там - что Бог даст!
Да вспоминаю, батюшка, дома высотою с Ивана Великого, а в них - по две дюжины
окон - что в высоту, что в длину - как пчелиные соты! В них люди живут. А между
домами кареты железные ездят: быстро - быстро и без лошадей. А по небу железные
птицы летают: большие - большие, и громко ревут, а в них люди сидят...
Поп, слушая, вс больше округлял глаза, а потом замахал на него: - Свят, свят,
свят! Что несешь! Ты всерьез ли?
- Видишь, Отче: я предупреждал...
- Ну, так вот что я тебе скажу: молись почаще! Дьявольское это наваждение! Не
могут люди строить те домины, про которые ты тут болтал: Бог этого не хочет: Он
и Вавилонскую башню построить не дал! А карета без лошади как может ездить? А
железо как может по небу летать?
- Ну, птицы - то летают...
- Птицы! Птицы крыльями махают! А железную хреновину ты как заставишь это
делать?
- Э, батюшка! Сильный ветер подует - и ты полетишь! Можно сделать такие винты,
чтоб они очень быстро вертелись и делали ветер; и большие, широкие крылья,
которыми даже не надо махать, если ветер силен... И тогда лети себе!
- Эх! Шалапут ты, шалапут! - Поп укоризненно вздохнул. - Башка у тебя
непотребством забита: раз уж Бог сотворил человека без крыльев, то и летать ему,
значит, не след! Гляди, не держи таких речей нигде, ни с кем: враз еретиком
объявят да сожгут!... Помолчали...
- Женить тебя надо, пожалуй, - вдруг произнес поп. - Чтоб от суемудрия отвадить!
У меня средь прихожанок есть невесты - да какие! - А ты, случаем, не обвенчан ли
с кем? - Александр в замешательстве помотал головой, но порядком струхнул: этого
еще не хватало вдобавок ко всем чудесам! Вот уж действительно есть от чего умом
тронуться!
А поп, явно довольный осенившей его идеей, увлеченно продолжал говорить на эту
тему. А в заключение сказал: - Только ты уж будь так ласков - вспомни, вспомни:
кто ты, чей ты да откедова? А то ведь так и будешь, аки шпынь ненадобной! ...
-Ну, уже, однако, вон - слышишь - петухи кричат? А нам рано к обедне вставать...
- Храни тебя Господь! - он истово перекрестил "Лександра" и задул свечу.
Александр нашарил в потемках свободную лавку и лег, не раздеваясь - как здесь
было принято. Кругом храпели и сопели, кто - то что - то бормотал спросонья, все
тело горело: наверно, клопы... Где - то вдалеке брякали колотушки ночных
сторожей и заливались лаем псы. И душно, смрадно было в тесной, людной
комнатенке. В общем, не спалось. Он чувствовал, что, если заснет, то проснется
уже в другом времени.
Но как же так?! - пронзила мысль: - ведь я же почти целый месяц жил в "своем" -
двадцатом - веке! А послушать их - так никуда не отлучался с прежнего
полнолуния! Раздвоился я, что ли? Но тогда я должен был бы помнить обе линии
своей двойной жизни, а ведь этого нет: я всегда или там, или здесь... Чудеса!
