жить в такой сверхкомфортабельной среде...
Но хотелось все - таки понять, какая степень социальной справедливости
свойственна этому обществу. Ему удалось выяснить, что богатые и бедные, конечно,
есть, но их не так уж много: бизнеса почти не существует, так - как в экономике
преобладает плановое начало. Правда, оно оптимально учитывает реальные
потребности людей, и поэтому не является тупо - принудительным фактором - как
когда - то при социализме.
Производство настолько роботизировано, что людей в нм занято немного. Да и быт,
и торговля, и связь... Так что медицина и образование, ну и наука - наиболее
человекомкие сферы. А, чтобы задействовать всех трудоспособных, нагрузка на
каждого работающего минимальна. Но вс же, если техника работает нормально,
многие люди остаются не у дел. И не так уж редки случаи, когда некоторые
"несознательные граждане" специально портят технику, чтобы хоть немного
поработать - ради, так сказать, самоутверждения. И в теперешних судах таких дел
не меньше, чем в его время, скажем, дел о кражах...
Но система наказаний теперь сильно отличается от привычных для нас лагерей и
тюряг: не принудительный труд, а принудительное безделье является главным
наказующим фактором. Да и содержание под стражей почти не применяется. Но люди
вовсе не стали каким - то подобием анге-лов: разрушительные свойства
человеческой натуры и теперь проявляются не так уж редко: человеку, как всегда,
чего - то не хватает, а, поскольку материальных проблем у него теперь, как
правило, нет, то он начинает "чудить", совершая непредсказуемые поступки.
Количество таких случаев растет с угрожающей быстротой, и уже угрожает
стабильности общества. На борьбу с такими явлениями тратится много сил и
средств, но она далеко не всегда эффективна. Другая крупная проблема - до сих
пор еще разный уровень развития различных стран (здесь, в Восточной Европе, он
сейчас вполне достаточный, но так было далеко не всегда). Вообще же в некоторых
уголках Земли и теперь царит нужда - из-за перенаселенности, да и в силу
этнических особенностей населяющих их народов: хотя эти особенности и менее
заметны, чем когда - то, но они далеко не исчезли: много сохраняется
патриархального в культуре и религии, во всм укладе жизни. А к так называемым
"развитым странам" там обычно испытывают и зависть, и презрение одновременно. И
нередко, завладев современным оружием, ставят под угрозу безопасность всей
планеты. Но, к счастью, теперь таких отстало - агрессивных стран намного меньше,
чем в его эпоху, и их легче успокаивать путем субсидий и прочих видов "помощи".
Да и оружия теперь производится сравнительно немного, и средства обороны резко
превышают средства нападения - по крайней мере, в передовых странах. Так что
безответственным авантюристам из отсталых стран не так уж часто удается
причинять серьезные неприятности остальному человечеству. Большую угрозу
представляет их отсталая технология, изрядно загря-зняющая всю планету. Вообще
за последние века уровень радиации значительно возрос. Особенно высоким он был
сто - двести лет назад, когда для получения энергии широко использовался ядерный
распад вместо нынешнего синтеза. И еще кое - где сохранялось атомное оружие...
За последние век - полтора он заметно понизился, но на многих территори-ях еще
опасно появляться без скафандра.
Политическая жизнь, насколько он мог ее наблюдать, отличалась боль-шей
цивилизованностью и меньшей остротой, чем в его время. Во всех цивилизованных
странах царила демократия, достигшая такой зрелости, что и выборы, и
парламентские дебаты, как правило, происхо-дили спокойно, но в то же время
скучновато. Поэтому, как бы для развлечения публики, продолжали существовать
политические экстремисты, за которыми с немалым интересом наблюдали, но всерьез
не принимали.
Большинство же политиков, как и избирателей, придерживалось умеренно -
либеральных позиций.
Да и большого интереса к этой сфере в обществе не наблюдалось...
Крупная собственность была акционирована, и ажиотажа вокруг нее тоже не было
заметно...
Александр прекрасно помнил, что в его эпоху двигателем всякого развития являлась
конкуренция. При социализме правда, ее пытались заменить почетом и наградами, но
довольно безуспешно (потому - то, не в последнюю очередь, и сам социализм "сгнил
заживо"). А как же с этим обстоит теперь? Он довольно упорно допытывался ответа
на этот вопрос, но вскоре понял, что люди этой эпохи мало озабочены данной
проблемой, из чего заключил, что и конкуренции - то, как таковой, здесь не то
чтобы нет, но особой напряженностью она не отличается - скорее всего потому, что
на производстве "человеческий фактор" сведен к минимуму: всюду роботы, а можно
ли представить конкурирующих роботов? Но вроде и стагнации не наблюдается...
Наверно, дело в том, что ограниченность природных ресурсов заставляет
совершенствовать технологию и без всякой конкуренции... Да и людей здесь уважают
за профессионализм - стимул тоже не из слабых... А вс же проблем и здесь, как
видно, не так мало...
Он, действительно, уже начинал понимать, что и проблем, и трудностей, и просто
неурядиц у потомков вряд ли меньше, чем у его незадачливых современников. Они
просто другие, и не сразу их увидишь! (Тут Александр не без иронии представил,
каким бы раем показалось "его" попу пребывание в двадцатом веке - если бы не
помер со страху от картины мчащихся автомобилей и ревущих самолетов, да не
проклял бы простоволосых женщин с голыми ногами и мужчин, извергающих дым изо
рта - как заправские черти!)
Глава 4.
Надо как - то врастать в эту жизнь, - вс чаще думал Александр. До сих пор он
лишь пассивно созерцал ее да уклонялся, как умел, от утомительного внимания
любопытных, непременно желавших побеседовать с "живым ископаемым". Причем
частенько из него пытались сделать "козла отпущения" за все грехи его эпохи.
Что же касается тех, кто решал его судьбу, то они были как будто довольны им: он
представил им неплохой материал и о семнадцатом веке, и о собственной эпохе.
Правда, его пожелание остаться жить "у них" было явно сверх программы, и ему не
сразу разрешили: долго с ним беседовали, выясняя его побуждения, потом медлили с
ответом... Наконец, ему было сказано при-мерно следующее: "Само Ваше пребывание
у нас допустимо, но Ваше полное и моментальное исчезновение из своей эпохи
нежелательно: это было бы для Ваших современников уж слишком большие чудом!"
- Но ведь у нас не так уж редки случаи, когда люди исчезают без следа: на каждом
милицейском стенде висят их фотографии!
- Да, такое случается, но что же здесь хорошего? - заметили ему.
- Это очень печальные случаи! Знавшие Вас люди станут думать, что с Вами
случилась трагедия... .Вашей милиции придется Вас разыскивать...
- Я не настаиваю на таком варианте, - сказал Александр, несколько смутившись, -
но можно ведь, наверно, продолжить этот маятниковый процесс... С той только
разницей, что в тех эпохах я буду появляться мельком- только чтобы
"отметиться"...
- Теоретически это, конечно, возможно, но... Это ведь стоит немалых затрат!...
Александр еще больше смутился: - ну, если так - что ж делать? Извините за
навязчивость.
-Ну, что Вы, что Вы... Во всяком случае, немедленной депортации можете не
опасаться: погостите у нас, осмотритесь... И мы к Вам присмотримся... А тем
временем решим: может быть, сочтем целесообразным продолжить эксперимент... А,
возможно, через нашу агентуру удастся внушить вашим современникам какую - то
дезинформацию о Вас...
- У них, видимо, в каждой эпохе своя агентура, - подумалось Александру. Эту его
мысль моментально уловили и сказали: - да, конечно. Но мы это делаем с чисто
научными целями.
-А в последующие после вас эпохи вы проникаете?
-Только таким же путм, как Вы - в нашу.
-И насколько глубоко ? - продолжал любопытствовать
Александр.
- Любопытство - не порок, - ответили ему, - но, поверьте, о последующих временах
мы не знаем почти ничего определенного: их обитатели неукоснительно заботятся об
этом. Побывавшие "там" обычно ничего не помнят - даже века ! Остаются лишь следы
на уровне эмоций, которые чаще всего положительны. Но это вовсе не значит, что
"там" вс хорошо! Вам ведь у нас тоже нравится, а нам у себя - как когда... И Вы
достаточно сообразительны, чтобы понять: если придется вернуть Вас "домой", то
потребуется и стереть из Вашей памяти все "лишнее"...
- Да, я понимаю, - сказал Александр не без грусти.
- Ну вот, кажется, и договорились, - с явным облегчением произнес беседовавший с
ним человек. (Александр затруднялся определить для себя его статус: по
представлениям его эпохи, это был чиновник, но такое наименование не считалось
особенно лестным у людей его эпохи.)
"Официальное лицо" - да, пожалуй, но держалось это самое "лицо" вовсе не столь
официально, как это было принято в его время: в разговоре ощущалось нечто чисто
человеческое, не официальное... - Он, возможно, искренне озабочен моей судьбой,
- подумал Александр с затеплившимся чувством благодарности к этому явно
приятному для него человеку. Может статься, мы могли бы сделаться приятелями...
Телепатия и тут не "подкачала": собеседник тепло улыбнулся и не менее тепло
проговорил: - был бы рад считать Вас своим приятелем. Так что можно на "Ты" и по
имени. Меня зовут Борис, а можно просто Боря...
Глава 5.
Боре было с виду где - то тридцать с небольшим, хотя на самом деле - чуть не
вдвое больше: "они" медленно взрослели, столь же медленно старели, а жили обычно
не меньше ста лет. Кое - кто доживал чуть ли не до двухсот... Но стремления
прожить как можно дольше Александр у них не замечал: где - то после ста начинал
пропадать интерес к жизни, люди переставали заботиться о своем здоровье и, как
говорится, угасали. Сама смерть была, как правило, нетрудной - без боли и
страха: уровень медицины позволял и жизнь делать долгой и безболезненной., и
саму смерть лишал ее привычных неприятных атрибутов. Да и представления о
"загробной жизни", в свое время будто бы "опровергнутые" недоразвитым
естествознанием, давно были "реабилитированы" достигшей зрелости наукой, и
"жизнь вечная" считалась чем - то само собой разумеющимся.
Боря был человеком неглупым, общительным,.добрым. Он был хорошо образован - в
частности, неплохо знал историю, и Александр его много расспрашивал о
"промежуточных" эпохах.
Тот ему поведал, что особо тяжких катастроф, наподобие мировых войн, было
немного. Зато происходило бесчисленное множество не очень крупных, но довольно
неприятных неурядиц "местного значения" - особенно во времена, более или менее
близкие к эпохе Александра: в это время "Третий мир" был очень нестабилен, да
еще и увеличился за счет обломков бывшего СССР.
Что же до истории России, то она, как всегда, состояла из чередованья взлетов и
падений - иногда с весьма высокой амплитудой: бесконечные ее метания от
подражательства другим - как правило, весьма бездарного - к "национальной
самобытности" - обычно понимаемой, как реставрация патриархального уклада, - а,
время от времени, отчаянные попытки изобрести что - нибудь "эдакое", ни на что
не похожее - долгое время мешали ей вступить на путь нормального развития и
правильно задействовать свои огромные природные и интеллектуальные ресурсы.
Социальные вопросы всегда были ее "ахиллесовой пятой": средневековость
психологии, сохранявшаяся у большинства ее жителей слишком уж долго, наряду с
примитивным эпигонством, издавна присущим значительной части ее "образованного"
населения и столь характерным для всех вообще недоучек, пытавшихся просто так,
"за здорово живешь", не напрягаясь, перенять внешние формы западной цивилизации,
всегда порождали в этой стране неразбериху, вредные иллюзии, авантюризм и часто
способствовали утрате собственной национальной духовности без приобретения какой
- либо иной, что вело к морально - духовному одичанию.
Вс это приводило, как правило, и к хозяйственной разрухе, и к политическим
тупикам, а, время от времени, и к серьезным потрясениям.
Из - за всего этого долго не удавалось наладить цивилизованные формы жизни и
