комплекции это был лучший климат. В Аусе говорили, что в этом направлении
безопасно, нет отмелей или неожиданных преград. Движение было не слишком
оживленным. Команда предусмотрительно держалась поодаль от нее, пока она
размышляла над своим решением, так что она сидела в одиночестве у руля, и
ничто ее не отвлекало.
Она спала плохо, и проснувшись, не приблизилась к решению ни на шаг,
хотя обычно оказывалось, что сон часто помогает в разрешении возникших
проблем. Единственное, что пришло ей на ум во сне - она поняла, чего именно
не хватает. Она была уверена, что оно - он - непременно появится, и нужно
лишь ждать. Хороший торговец умел быть терпеливым, так что она могла
предоставить ему сделать первый ход.
Воин был все еще жив, и каким-то образом она знала, что он будет жить.
Казалось, он понимал обращенную к нему речь, но мог отвечать, лишь мыча и
кивая головой. Она никогда прежде не видела, чтобы из одного тела вытекло
столько крови. Даже в Йоке ее палуба не в такой степени напоминала бойню.
Том'о все еще находился под действием снотворного, и она намеревалась
какое-то время продержать его в таком состоянии. Если он оскорбил богов, то
со всей определенностью должен был за это ответить. Слава Всевышней, у него
не была сломана ни одна кость, но он был основательно избит. Снотворное
могло помочь ему легче перенести полученные увечья. Он начал становиться
раздражительным, еще до того, как началась эта пытка, и Тана тоже. Тана
начинала все больше отбиваться от рук. После Йока, казалось, вернулась
прежняя ровная, рутинная жизнь, за исключением того, что они не зашли в Хул
и даже не проходили мимо Йока или Джуфа; так или иначе, туда они заходили
лишь раз в год, за весенним урожаем. Однако все было уже не так, как раньше.
Перемены носились в воздухе, хотя она отказывалась это признать. Теперь же
перемен было намного больше, чем им когда-либо хотелось.
Что-то происходило... люди начали собираться на главной палубе. Она
искоса наблюдала за ними, не показывая, что обращает на них внимание. Затем
она увидела появившуюся миниатюрную фигурку, с трудом поднимавшуюся по
ступеням у правого борта. Вот и он. Именно его и недоставало.
Он медленно приблизился, слегка задыхаясь, и улыбнулся ей. Не
поздоровавшись, он сел рядом с ней на скамейку, не дожидаясь приглашения.
Лишь пальцы его ног касались палубы.
Она свирепо взглянула на его сверкающую макушку.
- Тебе нечего здесь делать, когда я держу руль. - Он поймал ее в
ловушку, вынудив заговорить первой.
- Я ненадолго. Ты что-нибудь решила, госпожа?
- Я решила, что мне столь же не нравятся нищие на борту моего корабля,
как и воины.
Его глаза были удивительно ясными для его явно преклонного возраста.
- Я выше тебя рангом.
Лина была права - он был жрецом. Это было ясно по манере его речи.
Шестой? На какое-то мгновение у нее возникло желание потребовать у него
доказательств, затем она передумала. Судя по настроению команды, они готовы
были пасть перед ним ниц, если он действительно жрец-Шестой. Тогда
приказывать им будет он, а не она.
Она что-то проворчала, пытаясь заставить его сказать что-либо еще, но
он продолжал молчать, сложив руки на коленях и глядя прямо перед собой, и
болтал ногами, словно ребенок. Конечно, он ждал ее ответа. Какая наглость!
Затем ее внимание снова переключилось на главную палубу.
- Что там происходит? - Она надеялась, что ее догадка неверна,
- Еще один урок фехтования.
О, нет! Она потянулась к свистку.
- Это его идея.
- Не верю! Мужчина-Четвертый просит дать ему урок женщину-Вторую?
Старик, улыбнувшись, кивнул, не глядя на Броту. Вероятно, ему было
больно поворачивать шею на такой угол.
- Адепт Ннанджи - тщеславный молодой человек. Он говорит, что вы
фехтуете по-другому. Это так?
- Да. Но я никогда не встречала сухопутного жителя, который признал бы,
что у нас это получается лучше.
- Не уверен, что он зашел столь далеко. Но он всегда охотно учился.
Бойцы заняли исходную позицию; большая часть команды встала вокруг,
чтобы наблюдать за новым состязанием. Старик снова замолчал, позволяя ей
продолжать разговор.
- Я могла бы высадить вас всех на берег, - сказала Брота. Она видела по
пути множество небольших пристаней, к большинству из которых "Сапфир" с его
скромной осадкой мог бы пристать. Однако рядом не было никаких поселений,
где мог бы найтись лекарь, способный отличить рану от меча от укуса змеи.
- Однако ты не собираешься этого делать.
- Посмотрим.
- Я уверен, что ты этого не сделаешь, госпожа. Я не говорил, что ты не
можешь попытаться.
- Значит, ты пришел меня предупредить?
На этот раз он повернул голову, обнажив десны в улыбке, затем снова
вернулся к наблюдению за поединком. Доносился звон ударяющихся друг о друга
рапир, но толпа была странно молчалива.
- Ты жрец!
- Да.
- Что делает жрец среди воинов?
- Собираю чудеса.
- Например?
- Например - твой сын не прикончил Шонсу, когда тот упал на землю. На
палубу.
- Ты думаешь, он до сих пор посланник Богини, после той глупой выходки
в Аусе?
Маленький человечек устроился поудобнее на скамье.
- Не пытайся предугадать поступки богов, госпожа Брота. Если она
хотела, чтобы так поступил воин, Шонсу был единственным, кого она могла
выбрать. Верно?
- Но почему...
- Не знаю. Но я это выясню, если проживу достаточно долго... или нет,
если так будет угодно судьбе. Я научился терпению много лет назад.
Она взглянула на вымпел и поправила курс. Паруса наполнились сильнее, и
корабль радостно накренился.
- Расскажи мне тогда о другом чуде.
- Ты когда-нибудь видела рабыню, которую так любят? Или столь молодого
Четвертого? Каждый, кто помогал Шонсу, был вознагражден.
- А мой сын был наказан за то, что помешал?
Он кивнул.
- Даже если я позволю вам остаться, остальная семья может не
согласиться.
Он усмехнулся, не глядя на нее.
- Один! - послышался голос воина. Толпа зароптала.
- Он побеждает ее! - воскликнула Брота.
- Он очень быстро учится. Не стоит недооценивать адепта Ннанджи. Он не
настолько глуп, как могло бы показаться. Молодость! Он из этого вырастет.
- Шонсу потерял много крови, - сказала Брота. - Если это все, то он
будет на ногах через несколько дней - вероятно, еще до того, как мы
достигнем Ки Сана. Что потом? Он захочет отомстить Том'о за то, что тот его
ранил.
Старик снова усмехнулся.
- Только не Шонсу. Он пожмет ему руку и предложит несколько уроков.
- Тогда он не похож ни на одного воина в Мире!
- Совершенно верно. - Он не стал объяснять.
- Кроме того, я никогда не слышала, чтобы сухопутный давал моряку уроки
фехтования. Некоторые даже считают это незаконным.
- Это действительно так?
- Есть какие-то сутры на этот счет, - пробормотала она. Водяных крыс не
слишком заботили сутры. - А что, если он умрет? Я видела многие раны,
старик. Брат моего мужа погиб от пореза на руке. Мой племянник...
- Пореза от меча?
Было ли это угрозой? Каким образом этот проныра узнал об этом? Но он
продолжал пристально следить за поединком, словно ничего не говорил.
- Два! - крикнул Ннанджи.
- Шонсу не собирается умирать. Ему может быть очень плохо... - Старик
замолчал, словно обдумывая внезапно возникшую мысль. - Да, ему может быть
очень плохо. Но он не умрет. И у тебя не будет никаких проблем с нами. Твоя
дочь вполне может договориться с адептом Ннанджи. Его брат...
- Его брат - маленький бесенок! Сегодня утром Олигарро учил его вязать
узлы. Зачем сухопутному уметь вязать узлы?
Он громко рассмеялся, брызжа слюной.
- Об этом попросил его Ннанджи. Но ты можешь сама догадаться. А рабыня
никогда не покинет своего хозяина, так что с ней проблем тоже не будет.
- Есть еще и другая. Я не люблю корабельных шлюх. Этот Катанджи намекал
кое на что ребятам. Верно?
- Я этого не замечал. - Он удивленно посмотрел на нее. - Впрочем, я не
думаю, что от Телки есть какой-то прок. Если хочешь, можешь избавиться от
Телки, госпожа.
- Как?
Он подмигнул, и они оба внезапно рассмеялись.
- А сердце юной Таны полностью принадлежит лорду Шонсу, - сказал жрец.
- Разве юность не прекрасна? Ты помнишь, как это было, госпожа? Огонь любви?
Боль разлуки? Как один человек становится солнцем, а все остальные в Мире -
лишь звездами? - Он вздохнул.
Как могла она забыть? Томи, молодой и стройный, красивый, статный,
словно алмазная нить. Что могли сухопутные знать о бурных ухаживаниях
речного народа, о нескольких часах, проведенных вместе, когда два корабля
встречались в порту - зная, что могут никогда больше не увидеть друг друга?
А теперь от Томи не осталось ничего, кроме сына, которому хватает смелости
дерзить воину-Седьмому, и своенравной, строптивой дочери...
Снова послышался торжествующий крик Ннанджи. Тана еще не выиграла ни
одного очка. Теперь ей это уже и не удастся, поскольку рыжеволосый юноша
успел освоить присущую водяным крысам работу ногами.
- Тана всегда настаивала на том, что выйдет замуж за Седьмого, -
согласилась Брота. - Том'о говорит, за говночиста-Седьмого... - Она
позволила конфронтации перейти в беседу, почти в заговор, словно они вдвоем
о чем-то сговаривались. Этот сморщенный старец был столь же остр на язык,
как и любой торговец.
- Однако - не за этого Седьмого, - сказал он. - Сколько бы она ни
пыталась.
- Рассчитываешь, что вы пробудете на борту какое-то время, верно?
Он кивнул и с трудом поднялся.
- Думаю, нам предстоит довольно долгое путешествие.
- Куда? В Ки Сане есть воины.
- Но Шонсу не сможет их завербовать, из-за раны, которую нанес ему твой
сын. Так что договор продолжает оставаться в силе. - Он лучезарно улыбнулся.
Даже когда он стоял, его глаза были на одном уровне с ее глазами.
Она яростно взглянула на него.
- Я могу вернуть тот драгоценный камень.
Он покачал головой.
- Вы пожали друг другу руки. Я предупредил тебя, госпожа Брота. Не
пытайся больше противоречить Богине. Служи Ей хорошо, и будешь
вознаграждена.
- А если он умрет?
- Он не умрет.
- Ты не можешь этого знать. - Однако его сверхъестественная уверенность
произвела на нее впечатление, к тому же обычно она могла чуять ложь за сотню
шагов.
- Я знаю, - просто ответил старик. - Я уверен.
- Уверен - серьезное слово!
- Есть одно пророчество, госпожа. Я знаю, что Шонсу сейчас не умрет,
потому что знаю, кто его убьет. И это будет не твой сын.
Он ушел прочь, пошатываясь на качающейся палубе.
- Четыре! - крикнул Ннанджи. Он выиграл "урок".
2
- Слишком поздно выкидывать их за борт, - сердито сказал Томияно.
"Сапфир" только что обогнал неповоротливую баржу с рудой и намеревался
обойти с подветренной стороны судно со скотом. Оно не отбирало у них ветер,
но соседство в течение нескольких минут могло быть не самым приятным.
Да, было уже поздно - слишком много свидетелей. На Реке была оживленно,
словно на рыночной площади. Лучи утреннего солнца плясали на волнах. Над
головой пронзительно кричали чайки. Брота ничего не ответила.
- За этот проклятый меч мы могли бы купить целый корабль. Не говоря уже
о его заколке. А в кошельке у него наверняка нашлось бы куда больше
драгоценностей.
За четыре дня дела у него существенно пошли на поправку. Синяки
постепенно сходили, хотя спина его все еще была основательно разукрашена, и
он с трудом двигал руками, словно они были столь же стары, как сутры. Он
