нравится.
- Не выйдет! - огрызнулся ее сын. - Сейчас ни ветерка. Спокойно, как в
молоке.
Уолли это не удивило.
- Так или иначе, я бы предпочел, чтобы вы на какое-то время
задержались.
- Зачем? - нахмурилась Брота.
- Потому что, - ответил Уолли, - мне нужно больше узнать о колдунах.
Богиня не поручила бы мне невыполнимую задачу, так что должен быть какой-то
способ их победить. Должна у них быть какая-то слабость. Я не могу сказать,
в чем именно она заключается, и единственный способ узнать - задавать
вопросы в разных местах, подобных этому. Сколько еще городов было ими
захвачено? Когда? Как? Где ближайший город воинов? Вот такого рода вопросы.
Ты можешь помочь мне, госпожа; ты и твой экипаж. Этим ты окажешь услугу
Всевышней.
Это могло быть и карой, однако Уолли не собирался расспрашивать о
таинственном прошлом "Сапфира".
Томияно взглянул на мать, и она кивнула.
- Ладно, на что смогу, отвечу, - неохотно сказал он.
- Всего два вопроса, - сказал Уолли. - Ты держался за руку с
таможенником. Она была мягкой или мозолистой?
- Мягкой! А что?
- Не похоже на руку моряка?
Глаза капитана сузились.
- Полагаю, его отец - местный староста, или что-то в этом роде. Он
всего лишь мальчишка. Не обращай внимания...
- Второй вопрос: ты когда-либо подвергал сомнению налог за то, что он
слишком низок?
Лицо Томияно покраснело.
- Какое это, к дьяволу, имеет значение? Вы ведь все видели и слышали,
не так ли? Он о вас знал. Колдуны ему сказали.
- Он сам колдун, - сказал Уолли.
Метки на лице были столь неотъемлемой частью их культуры, что
потребовалось некоторое время для того, чтобы свыкнуться с подобным
предположением. Брота, похоже, восприняла его первым, и ее проницательные
глаза превратились в узкие щелочки среди морщин.
- Почему ты так решил?
- Потому что он отказался от дополнительных денег, - сказал Уолли. -
Если, как он сказал, это обычное дело? - Она кивнула. - Итак? Он поступил
так, чтобы убедить нас, что его хозяева всевидящи и всемогущи. Но он не вел
себя, словно лакей, за которым наблюдают хозяева - он был спокоен и весел. И
подобного рода лояльности не купишь, поскольку он мог взять больше, да еще и
потребовать взятки. У него мягкая ладонь. Он колдун.
Остальные обменялись испуганными взглядами.
- Что ж, мы на месте, - сказал Уолли. - Идите, занимайтесь своей
торговлей. Но помните, что колдуном может быть любой, независимо от меток. Я
бы не советовал допускать на борт больше одного постороннего за раз.
- Милорд брат?
- Да?
- Колдуны могут сделаться невидимыми. На корабле их уже может быть
полно.
- Спасибо, Ннанджи, - простонал Уолли. - Хорошая мысль.
-----
На набережной были выставлены образцы дерева и несколько медных котлов.
Брота устроилась в кресле на палубе в ожидании покупателей. Моряки сошли на
берег и разбрелись в поисках информации - как профессиональной, так и
военной. Хонакура тоже отправился на берег своим черепашьим шагом, и
наверняка мог оказаться проницательным разведчиком. Появились лоточники со
своими тележками, расхваливая товар. Старая Лина проковыляла вниз, торгуясь
за розовых ощипанных кур и корзины с клубникой. Время от времени парами
проходили колдуны, не обращая особого внимания на "Сапфир". День был жарким
и душным.
Ннанджи снова уселся возле мешка с мечами, который принес Матарро. Он
хмуро оглядел каждый из них, обнаружив, что они намного короче, чем он
ожидал, наконец достал точильный камень и начал их править.
Виксини заснул. Джия и Телка сидели словно статуи, с неограниченным
терпением рабов. Уолли смотрел сквозь жалюзи.
- Наставник, - сказал Катанджи. - Можно мне выйти на палубу?
- Нет. Почему при тебе нет меча?
- Мой килт внизу - под палубой, в каюте у Мат'о.
Ннанджи что-то проворчал и продолжал затачивать лезвие. Уолли не
вмешивался, хотя не видел никаких причин к тому, чтобы Катанджи торчал
здесь, как они с Ннанджи. У Катанджи не было косички, а его метка на лбу
представляла собой гноящуюся красную рану, и ее невозможно было распознать
даже на близком расстоянии.
Шло время. Ничего не происходило. Какой-то торговец поглядел на дерево
Броты, пренебрежительно фыркнул и пошел дальше. Снова прошли два первых
колдуна. Точильный камень Ннанджи неустанно и неприятно скрежетал. Мимо
корабля прошел Хонакура, намереваясь исследовать другое направление.
Катанджи бродил от окна к окну. Уолли устал стоять, размышляя над
собственными проблемами, пока у него не закружилась голова. Ответ всегда был
одним и тем же - ему не хватало информации.
Это нечестно! Как мог он вести войну, не зная о мощи противника?
Военная разведка - вот что было ему нужно. Мата Хари... Джордж Смайли... В
доме Тонди он играл роль детектива. Теперь же он оказался героем шпионского
боевика, и проклятые метки на лицах Народа делали его задачу невозможной.
Ему необходимо было стать на время Джеймсом Бондом, или даже Трэвисом
Мак-Ги. Несколько дней в роли портового грузчика в Аусе позволили бы ему
раздобыть необходимые данные, но на лбу у него красовались семь несмываемых
меток в форме меча.
Точильный камень Ннанджи издал отвратительный скрежет.
Это было последней каплей.
Несколько раз Уолли приходилось вспомнить о том, что эмоции не являются
мыслительным процессом. Приобретя тело Шонсу, он также приобрел его железы.
Он научился следить за сигналами опасности, когда в руке у него был меч и
можно было ожидать порции адреналина в крови, но иногда железы могли его
подвести.
Как сейчас.
Раздражение, бессилие, позорная необходимость прятаться, даже,
возможно, остатки временного смещения - все это внезапно смешалось вместе.
Уолли Смит вышел из себя.
- К дьяволу! - бросил он. - Я иду на берег!
Ннанджи одобрительно взглянул на него.
- Правильно! - сказал он, откладывая свой камень.
- Ты остаешься здесь, - сказал Уолли. - Будешь охранять мой меч и мою
заколку для волос. Катанджи, сходи к Броте и попроси у нее какую-нибудь
черную тряпку. Заткнись, Ннанджи.
-----
Десять минут спустя на нем не было ничего, кроме куска черной ткани на
бедрах и повязки на лбу. Он никогда еще не ощущал себя столь голым, и
внутренний голос нашептывал ему, что следует быть осторожным, но отступать
было уже поздно. Он направился к двери.
- Милорд брат! - схватив перевязь и меч Уолли, Ннанджи мятежно смотрел
ему вслед. - Так нельзя! Воин без меча - это воин без чести. Ты просил меня
сказать тебе...
- Твое возражение учтено, - Уолли обошел его и вышел на палубу.
Брота стояла, уперев кулаки в бока и глядя на него без какого-либо
выражения.
- У тебя одно мясо и никаких мозгов. Что ты пытаешься доказать? Это
глупо!
Какая наглость! Но он не был лордом-Седьмым, когда на лбу у него была
повязка. Он прошел мимо нее, не говоря ни слова.
Джия стояла возле сходней, бледная и взволнованная, Он весело улыбнулся
и попытался пройти мимо нее, но она преградила ему дорогу и обняла его.
- Господин, пожалуйста! Я знаю, что рабыня не должна такого говорить,
но, пожалуйста, не делай этого! Это очень опасно.
- Опасность - мое ремесло, Джия.
Он поцеловал ее в лоб и отстранил ее с дороги.
Она прильнула к нему.
- Пожалуйста... Уолли?
Она никогда не называла его так, за исключением тех случаев, когда они
занимались любовью.
Он покачал головой.
- Мы должны довериться воле Богини, любовь моя.
Он посмотрел по сторонам, нет ли колдунов. Не видя ни одного, он
спустился по сходням и смешался с пешеходами, приноравливаясь к их шагам.
Ему было все хорошо видно поверх голов, и никто, казалось, не обращал на
него особого внимания, хотя он перехватил несколько взглядов, которые счел
скорее удивленными, нежели угрожающими. Он прошел мимо торговых рядов,
заставленных товарами и охранявшихся торговцами; мимо лотков с грудами ярких
фруктов, золотистых караваев и окровавленного мяса, над которым роились
мухи; мимо запряженных в фургоны лошадей, мирно трясших своими торбами под
аккомпанемент позвякивания упряжи; он толкался в толпе, следя за тем, чтобы
ему не наступили на босые пальцы ног и чтобы не ушибить их о камень. Он
окинул взглядом в суматохе загружавшиеся и разгружавшиеся товары. Ему это
начинало нравиться.
Воздух был неподвижным, горячим и липким. На пристани Ауса стоял
тяжелый запах, но ему было весело.
Затем он увидел двоих в капюшонах, которые приближались к нему.
Повернувшись к ним спиной, он смешался с группой людей вокруг лотка, где
что-то поджаривалось на жаровне и затем предлагалось на палочках.
Занимавшийся этим старик посмотрел на него, а потом пробормотал: "На,
держи", и протянул ему палочку.
Теперь Уолли вспомнил, что нищие тоже носили черное и повязки на
голове. Значит, могучий Шонсу был нищим, большим, рослым нищим, которому
следовало бы поискать себе достойную работу? Он подавил улыбку, думая о
своих оставшихся на корабле драгоценностях. Он откусил от предложенного ему
угощения и обнаружил, что оно, хотя и несколько жесткое, но вкусное, горячее
и острое. Откусив еще раз, он решил, что это осьминог, или каракатица.
Пресноводный осьминог?
Он пробормотал ответное благословение:
- Да придаст Она силу твоей руке и остроту твоему глазу...
Старый лоточник в ужасе подскочил, и Уолли тут же пожалел о своих
словах, поскольку это было благословение воина. Лоточник хмуро смотрел на
него - атлетически сложенный молодой человек, с длинными волосами...
- Как говорится, - ухмыльнулся Уолли.
Лоточник бросил взгляд за плечо Уолли, словно пытаясь определить, как
далеко ушли колдуны.
- Никогда больше, - прошептал он. - Не здесь. - Потом крикнул: -
Убирайся!
Уолли огляделся по сторонам - колдунов нигде не было видно. Он снова
направился сквозь толпу, жуя свою закуску. Он прошел мимо корабля,
разгружавшего корзины с овощами, мимо другого, загружавшегося черепицей.
Потом он удивленно остановился, из-за чего шедший позади него прохожий
налетел на него и выругался. Прямо впереди возле маленького корабля стоял
большой запряженный парой лошадей фургон. Группа юношей тащила по сходням
мешки из фургона, и доски громко скрипели при каждом шаге. Рядом пристань
была завалена товарами, большей частью длинными рулонами ткани, среди
которых виднелись несколько безымянных тюков и узлов. Перед сходнями, ближе
к Уолли на земле был разложен остальной груз корабля, до самого фургона:
ящики и кувшины, но в основном медные и бронзовые котлы, ярко блестевшие на
солнце.
Привлекли же внимание Уолли среди всего этого беспорядка два больших
медных змеевика. Разглядывая котлы, он отметил два из них, громадных, словно
мусорные баки, с крышками и маленькими горлышками наверху. Гипотеза:
змеевики подходили к верхней части котлов. Это означало перегонный аппарат.
Вино - да; пиво - да; но он не знал слов, обозначавших бренди, или
самогон, или спирт, или алкоголь. Что это - колдовство? Возбужденный своим
открытием, он направился к кораблю.
Там стоял Томияно, беседуя с одним из моряков. Он увидел Уолли в тот же
момент, когда Уолли увидел его, и лицо его исказилось от ярости. Он прервал
разговор и быстро направился к нему,
- Что, к дьяволу, ты тут делаешь, Шонсу? - яростно спросил он.
- Интересуюсь кое-чем, - ответил Уолли. - Я, однако, Безымянный. Только
воины могут задавать мне вопросы.
