ней.
- Даже если бы это было и не так, в такой ситуации лучше находиться в
порту, - ответила она. - Я никогда не видела, чтобы гроза приближалась столь
быстро.
Внезапно он широко улыбнулся.
- Она хочет, чтобы мы посетили Вэл.
Брота не видела никаких причин для того, чтобы улыбаться. Она
навалилась на руль, и "Сапфир" начал неохотно повиноваться.
- У нас нет выбора, - мрачно сказала она.
- Прекрасно, - сказал Ннанджи. - Я останусь в рубке.
Лицо Томияно было искажено ненавистью и негодованием. Он пощупал
отметину, оставленную колдуном на его щеке.
- Я тоже, - сказал он.
-----
Через час она снова послала за Ннанджи, и на этот раз он пришел один.
Перегруженный корабль тяжело покачивался на прерывистом ветру, а до Вэла,
казалось, было все так же далеко. У Ннанджи на этот раз снова был его
собственный меч, вместо меча Шонсу - видимо, он был готов к возможным
неприятностям.
- Возможно, у нас не получится, - сказала ему Брота. Возможно, она
ошибалась; возможно, Шонсу судьбой было предначертано утонуть, а ей -
понести наказание за собственную жадность.
Воин выглядел озадаченным. Гроза простиралась над ними, готовая вот-вот
закрыть солнце, но Ннанджи не обращал на это внимания. Он показал в сторону
Вэла.
- Я думал, ты направляешься туда, госпожа?
- Мы меняем курс, - бросила она. - Мы не можем идти прямо против ветра,
Ннанджи!
- О! - сказал он, не слишком интересуясь техническими подробностями.
- Нам придется очистить палубу, - сказала она, стискивая зубы при виде
его улыбки.
- Котлы могут заполниться дождевой водой? - спросил он.
- Они покатятся. Мы должны убрать все, что сможем, в рубку.
Улыбка исчезла с его лица, и на мгновение ей показалось, что он начнет
возражать, но затем он кивнул.
- Если мы положим Шонсу за этими двумя сундуками, он будет в
безопасности?
- Мы об этом думали. По крайней мере, ему не будут угрожать катающиеся
котлы.
Ннанджи кивнул.
- Я могу чем-либо помочь? - спросил он.
Она показала в сторону загроможденной кормы.
- Можешь выкинуть все это за борт, если хочешь.
Он моргнул.
- Ты серьезно, госпожа?
- Да.
Он с трудом удержался, чтобы не рассмеяться.
- Прекрасно! - сказал он и начал сбрасывать котлы, сосуды и кувшины за
борт. Лаэ и Мата уже занимались тем же самым на главной палубе, в то время
как остальные начали забивать рубку. Томияно освобождал шлюпки. Затем на
воду опустилась тень, и солнечный свет погас.
"Сапфир" с трудом продвигался вперед, оставляя позади след из
покачивающихся на волнах медных сосудов. Брота избегала взгляда Ннанджи.
Внезапно ветер стих. Паруса безвольно поникли, и корабль застыл на
волнах. Сброшенные с него котлы теперь оставались рядом, больше не уплывая
за корму.
- Что случилось? - подозрительно спросил Ннанджи.
- Это затишье перед бурей. Мы его ожидали. Когда поднимется ветер, он
будет дуть нам в спину - и сильно. Вот почему я сказала, что у нас может не
получиться. Все, что нам теперь остается - ждать.
Можно было также укоротить паруса. Прозвучала трель свистка Томияно, и
к тросам протянулись руки. Ннанджи пожал плечами и продолжил сбрасывать груз
за борт.
- ...ничего такого, чего я мог бы стыдиться... избегать бесчестья... -
произнес снизу низкий, но слабый голос, слышный теперь лишь потому, что
прекратился ветер.
- Что это? - воскликнула захваченная врасплох Брота.
- Это лорд Шонсу, - смущенно сказал Ннанджи. - Он повторяет кодекс
воинов. Обычно то, что он говорит, лишено всякого смысла, но сегодня он все
время повторяет отрывки из кодекса.
Брота и Ннанджи с тревогой посмотрели друг на друга.
- Словно молитву? - пробормотала она.
Молитву о прощении?
Небо над ними становилось все темнее, а на западе царила абсолютная
чернота.
-----
Брота передала руль Томияно и Олигарро. Когда наступит критический
момент, возможно, потребуются силы их обоих, чтобы его удержать. Воздух был
спокойным, влажным и угрожающим. "Сапфир" бесцельно дрейфовал по великой
Реке.
На палубе осталась лишь небольшая часть груза, тщательно закрепленного.
Полутемная рубка была полностью забита, и когда Брота и Ннанджи вошли туда,
они не смогли увидеть больного. Джия сидела в дальнем углу на сундуке. Шонсу
лежал у ее ног. Она отважно улыбнулась им из-за скопища котлов.
- Колдунам трудно будет найти здесь моего господина, - сказала она.
Брота что-то бодро ей ответила, но если им пришлось бы покинуть
корабль, не было никакой возможности быстро извлечь из угла Шонсу и его
рабыню. Ннанджи, похоже, об этом не подумал. Интересно, думала ли об этом
Джия?
- ...сутры воинов... воля Богини... - произнес больной.
Затем поднялся ветер.
Поднимаясь и опускаясь, кренясь из стороны в сторону, сердито скрипя
всеми досками и канатами, "Сапфир" помчался, обгоняя бурю. Брота в кожаной
накидке сгорбилась в укрытии рубки, оплакивая старый корабль. Не следовало
так его загружать. При каждом крене или падении снизу доносился приглушенный
металлический лязг, но Том'о великолепно справлялся со своим делом. Даже его
дед не сумел бы лучше направлять старую посудину под ветер, двигаясь в
сторону Вэла, избегая штиля впереди и бури позади.
Дождя все еще не было, лишь холодные порывы ветра, и темнота, качка и
скрип. Вэл какое-то время виднелся впереди в лучах солнца; до него было
теперь ближе, но как же медленно они двигались! Отчетливо была видна башня,
по иронии судьбы оказавшаяся маяком надежды. Потом на Вэл тоже опустилась
тень, и лишь далекие горы все еще были залиты солнцем. Детей уже собрали в
одной из шлюпок. Взрослые стояли у бортов, пытаясь делать вид, что им
безразлична преследующая их буря, метавшая над водой столбы молний,
сопровождавшиеся громовыми раскатами, подобными проклятиям гигантов.
-----
Вэл во многом напоминал Аус - те же деревянные стены и красные
черепичные крыши. Здесь не было стоявших на якоре кораблей; все они были
безопасно пришвартованы к пристани, тревожно покачиваясь на поднимавшихся
волнах. Томияно провел "Сапфир" в гавань и нашел место для швартовки.
Затем он сердито спустился в рубку, чтобы скрыть свое лицо от колдунов.
Брота, глядя на него, внезапно поняла, что ему придется оставаться там
вместе с Ннанджи. В рубке было место для двоих, но не слишком много. Она
крикнула ему, и капитан остановился, кивнул и передал свой пояс с кинжалом
Олигарро. Потом он вошел внутрь и закрыл за собой дверь. Она подошла ближе и
остановилась рядом, просто на всякий случай, если возникнут какие-то
проблемы; однако моряк не был вооружен, а воину нелегко было вытащить меч
под низкой крышей - и даже если бы он попытался, Том'о сломал бы его, словно
прутик, прежде чем ему бы это удалось.
Из-за ставней ничего не было слышно, кроме отдаленного хриплого голоса:
"...сутры воинов..."
Брота стояла возле рубки, наблюдая за Олигарро, крепко сложенным
светловолосым молодым человеком; обычно на него можно было положиться,
однако он отличался непредсказуемым характером. Пристань была странно
пустынна перед надвигающейся бурей; ветер гнал по камням пыль, мусор и
конский навоз. Единственным видимым проявлением жизни был отряд рабов,
выносивших с соседнего корабля бревна и загружавших их в фургон. Лошадей для
безопасности убрали, но рабы не боялись воды и не пугались грома. Гром! Он
почти непрерывно раздавался с угольно-черного неба, нависшего черным пологом
над головой.
Брота и Олигарро... все остальные, взрослые и дети, были внизу, наводя
там порядок и радуясь приближению безопасной гавани. Надеясь, что там
действительно будет безопасно, она мрачно посмотрела на всевидящую башню,
столь похожую на башню в Аусе, но казавшуюся здесь вдвойне громадной во
мраке, черное на черном. Она надеялась, что законы колдунов здесь те же и
что воину на борту корабля ничто не угрожает. Затем она заметила рядом еще
одного - Катанджи сидел, скрестив ноги, в укрытии под шлюпкой, ухмыляясь,
словно бесенок, исчезая, когда молния бросала на него тень, и снова
появляясь в последующем полумраке. У него не было меча, так что ему ничего
не угрожало. Проницательный паренек хотел все видеть, все знать.
Затем появился таможенник, и ему спустили трап. Изнуренный старый
моряк-Третий поднялся на корабль, чуть прихрамывая, и сразу же ей не
понравился. Он сделал паузу, приветствуя Олигарро как вышестоящего; его
коричневая накидка болталась на его худой фигуре, глаза слезились на ветру.
Его звали Хиолансо. Шонсу говорил, что таможенник в Аусе был колдуном. Если
этот тоже им был, он выбрал куда менее привлекательный облик - спутанные
светлые волосы, тощая шея, множество морщин и пятен на коже.
Олигарро приветствовал его в ответ, как капитан "Сапфира".
Хиолансо пожелал им добро пожаловать в Вэл от имени старейшин и мага,
затем направился в поисках укрытия к рубке. Брота шагнула вперед, преграждая
ему путь. Нахмурившись, он взглянул на метки на ее лбу и понял, кто здесь
главный. Он неуклюже отсалютовал ей, и она ответила.
- Тебе известно, что воинам не позволено сходить на берег, госпожа?
- Об этом я как-нибудь догадалась.
Хиолансо подозрительно посмотрел в сторону рубки, повернулся,
разглядывая палубный груз, а затем обратился к Олигарро:
- Похоже, вы были тяжело нагружены, когда входили в гавань, капитан.
Большая осадка?
- Добрались, и ладно, - без всякого выражения сказал Олигарро.
Старик криво улыбнулся и крикнул сквозь шум ветра:
- Тогда давайте быстро закончим с формальностями. У меня нет никакого
желания болтаться здесь по такой погоде. Плата - двадцать золотых.
- Двадцать! - одновременно воскликнули Брота и Олигарро. Над ними
прогрохотал яростный удар грома.
- Я никогда не слышала о подобной плате для корабля такого размера! -
рявкнула Брота.
Таможенник снова улыбнулся, внезапно озаренный вспышкой молнии. Он
вздрогнул от последовавшего удара грома, а затем сказал:
- Тем не менее, сегодня плата именно такова.
Олигарро покраснел.
- Это абсурд! Мы не можем заплатить!
- Тогда вам придется уйти.
Брота подумала о том, что сейчас чувствует Томияно, который наверняка
все слышал из-за двери. Был ли этот старик колдуном?
- У меня есть пять золотых, - неуверенно сказал Олигарро. - Бери и
уходи.
- Двадцать.
У них не было выбора, и он это знал. Брота взглянула на пристань, где
стояли четверо или пятеро молодых людей, явно его сообщников. Старик мог
приказать им сбросить с причала их швартовы, если ему не заплатят. Ей
приходилось встречаться с взяточничеством со стороны таможенников, но
никогда - со столь вопиющим, и не тогда, когда над Рекой висело чудовище,
готовое разбить в щепки ее корабль.
- Тогда мне придется сходить за деньгами, - сказала она, бросив
предостерегающий взгляд на Олигарро. На его покрасневшем бесстрастном лице
напряглись вены.
- Поторопись! Иначе я подниму плату до тридцати. - Хиолансо трясся от
холода.
Брота снова многозначительно посмотрела на Олигарро, затем направилась
прочь. Она надеялась, что у него хватит ума, чтобы сохранить выдержку и не
подпустить этого типа к рубке. Если этот негодяй обнаружит на борту
высокопоставленного воина, плата сразу же поднимется до пятидесяти. Однако
деньги находились в ее каюте, на корме, а проходы были загромождены медными
котлами. Катанджи поспешно забежал вперед и придержал дверь.
Она что-то пробормотала в знак благодарности и успела сделать лишь еще
