большие ясные глаза.
Брота в ужасе отшатнулась.
- Катанджи! - выдохнула она. - Ради всех богов, мальчик! Ты сошел с
ума!
Через середину его лица была проведена черная полоса раба. Она скрывала
его единственную воинскую метку, и крохотный крестик в виде меча можно было
заметить лишь при внимательном рассмотрении - а кто будет внимательно
разглядывать раба?
Томияно схватил его за руку.
- Это нарушение всех законов, парень, - прошептал он. - Если кто-нибудь
заметит, ты навсегда останешься рабом, и они выжгут тебе эту метку каленым
железом. Возвращайся на корабль, быстро!
Катанджи вырвался.
- Погоди! Все в порядке - я был на складе, и там было темно.
Брота посмотрела на Томияно, а Томияно на Броту; затем оба посмотрели
на Катанджи.
- И что ты там делал? - спросила она.
- Осматривал ковры. - Он показал на свою родительскую метку. - Я знаю
ковры! Я видел, как вы вошли, и провел для вас небольшую разведку. Рабы все
знают, и их не заботит прибыль их хозяев, так что они рассказали мне правду
- как другому рабу.
В этом могла быть доля истины.
- И что же ты узнал? - с нарастающим любопытством спросила Брота.
- Самые лучшие - шелковые, верно? Они просто замечательные!
- Некоторые - да. Но за каждый шелковый приходится покупать десять
шерстяных. Таков закон этого города. Другие торговцы говорят то же самое.
Мальчишка улыбнулся.
- Это только для торговцев! Местные их покупают. И женщина-воин тоже
могла бы их купить! - Он был настолько возбужден, что, казалось, подпрыгивал
на булыжной мостовой. - Ты видела тот с золотыми русалками? Это просто чудо!
И это единственный, который у них есть на этом складе, потому что горожане
обычно скупают их все. Я знаю, куда надо идти, и какую цену платят местные.
Брота посмотрела на Томияно, а Томияно на Броту. Контрабанда?
- Шелковые ковры большие, - сказала Брота. - Но даже гондола могла бы
выдержать несколько.
Томияно задумчиво кивнул.
- Тебе придется подкупить гондольера. Он может потерять свою лодку. Или
голову.
- Обычные моряки не посмели бы - у них могли бы конфисковать корабль.
Но никто не конфискует корабль, пока на его борту Шонсу.
- Давай! - сказала Брота. - Том'о, проследи за погрузкой. А ты,
новичок? Как нам доставить тебя обратно на корабль?
Он снова улыбнулся.
- Увидимся на борту, госпожа. - Он шагнул назад и растворился в толпе.
Томияно нахмурился и побежал вперед, огибая фургоны и людей. Когда
Брота добралась до трапа, он был занят разговором с чиновником, но, увидев
ее, покачал головой.
- Я думал, он оставит вход открытым. Но это не положено.
Когда корабль стоял в порту, открытые входы являлись серьезным
проступком; они могли пропустить крыс, четвероногих или двуногих. Она
огляделась вокруг, но нигде не было видно никаких следов Катанджи - что было
не удивительно на пристани, столь запруженной грудами товара, фургонами и
людьми. Чиновник с официальным видом щелкал на счетах... требовалась
очередная взятка.
-----
Когда она добралась до своей каюты, там было жарко и душно. Проклятый
таможенник лишил ее последних средств. Она заперла дверь, опустилась на
колени и отодвинула панель. Из многих потайных мест на корабле этим она
пользовалась чаще всего. Она окинула взглядом хранившиеся там запасы.
Сколько ковров, даже шелковых, может поместиться в гондоле? Немного, но,
возможно, почти столько же, сколько она уже купила, забив при этом трюм
"Сапфира" шерстяными. Мальчишка был прав, именно шелковые ковры могли
принести прибыль. Если ты не уверен в рынке, обеспечь качество. Шерстяные
ковры были не того класса. Парень был прирожденным торговцем.
Она выбрала маленький кожаный мешочек. В нем было сто золотых, и она
была уверена, что гондола не возьмет так много, может быть, даже меньше
половины. Затем она взяла свой меч, причесала волосы и вышла на палубу.
Подойдя к рубке, она услышала глухие удары. Корабль был, естественно,
неподвижен, и кто-то пользовался возможностью потренироваться в метании
ножа. С удивлением она обнаружила, что это был Ннанджи, сидевший из-за
низкого потолка на одном из сундуков и упражнявшийся с набором из дюжины или
около того клинков. Судя по виду мишени, у него это получалось очень хорошо.
Видя ее удивление, он улыбнулся.
- Быстрее, чем меч! - сказал он. У него был несколько смущенный вид, но
он явно был доволен своим искусством.
- Я думала, что это нарушение всех правил, адепт? Или я пропустила
новую сутру?
- Это я предложил, госпожа, - послышался голос Шонсу. Теперь он сидел,
опираясь спиной на груду подушек, все еще очень худой и бледный, но дела его
явно пошли на поправку. Каждый день он набирался новых сил. - Ты знаешь, что
говорят сутры о колдунах?
Если бы она созналась в том, сколько сутр она знала, рыжие волосы
адепта Ннанджи тут же бы поседели.
- Не думаю, что когда-либо об этом слышала.
- Ничего! Они не воины, так что принципы чести к ним не относятся. Они
- вооруженные штатские, что само по себе есть нарушение закона - так что
любые средства хороши.
- Но ножи? - Даже водяной крысе могло стать не по себе при мысли о
воине, бросающем ножи. Хуже того, Джия спокойно сидела в углу, что-то делая
с одним из сапог Шонсу, а рядом с ней стоял сапог Ннанджи. Хуже всего были
спрятанные ножи.
Шонсу пожал плечами. Он выглядел усталым. Тана заботливо сидела на
корточках рядом с ним. Она исполняла обязанности медсестры с тех пор, как
Шонсу пришел в себя и смог оценить ее усилия. Брота не думала, что ее дочь
добьется большего успеха с Шонсу, чем Ннанджи добился с ней, но Седьмой
стоил таких усилий.
- Когда я встретился с колдунами в Аусе, - сказал Шонсу, - они
заставили меня отступить перед ними. Я тогда подумал, нужно ли им время для
того, чтобы произнести свои заклинания, или что там у них. Из всего, что мы
о них знаем, следует, что единственное действенное средство против них -
скорость. Так что - ножи! - Однако звучало это так, словно он был готов лишь
обороняться, но не нападать.
- Я не возражаю, милорд! Тана, мне нужно, чтобы ты пошла со мной на
берег.
Тана заботливо повернулась к Шонсу.
- Ты сможешь ненадолго обойтись без меня, милорд?
- Думаю, справлюсь, - вежливо ответил он.
Тана похлопала его по руке, поднялась, не спеша продемонстрировав свои
длинные загорелые ноги, и по-кошачьи скользнула к двери. Полоски ткани,
составлявшие ее одежду, стали уже почти непристойными, превратившись в узкие
ленточки, и Брота уловила запах мускуса и фиалок, который мог бы удушить
козла. Придется поучить Тану правилам приличия.
Ннанджи бросил нож. Бум! В яблочко. Он ухмыльнулся и потянулся за
следующим ножом.
Джия встала и подошла к своему господину, который приветствовал ее
улыбкой, сказавшей больше, чем дюжина сутр. Потом он снова посмотрел на
Броту.
- Госпожа? Я пытался понять, что же произошло в Вэле. Ты, моряк
Олигарро, Ннанджи, капитан - ваши рассказы не вполне совпадают. Удар грома -
ты сказала, что человек исчез в дыму, но не видела вспышки. Олигарро
говорит, что он упал с трапа, и что была вспышка. Ннанджи ничего не видел...
Она рассказывала ему три раза. Конечно, показания свидетелей никогда не
совпадают.
- Что говорит ученик Катанджи, милорд?
Шонсу и Ннанджи удивленно переглянулись.
- Я не знал, что он при этом присутствовал.
Демоны! Она совсем забыла о том, кто привел ее к источнику незаконных
ковров.
- О да! Он был там, милорд.
Ннанджи спрыгнул с сундука и целеустремленно направился к двери. Брота
последовала за ним на палубу. Катанджи стоял у носового трапа, с мечом, в
сапогах и килте. Как он умудрился...
Она поспешила за Ннанджи, огибая свернутые ковры.
- Мне нужно с тобой поговорить, подопечный! - зловеще произнес Ннанджи.
Катанджи широко открыл глаза.
- Конечно, наставник. - Единственным следом его маскировки было едва
заметное маслянистое пятно на носу. В ту ночь в Вэле его лицо тоже было
перемазано. - Ты спрашивал госпожу Броту о той сутре?
Ннанджи поколебался, затем с улыбкой повернулся к Броте.
- Можешь объяснить мне сутру тысяча сорок четыре, госпожа?
К счастью, Пятый должен был знать только до девятьсот восемьдесят
первой.
- Мне она незнакома, адепт.
- Лорд Шонсу рассказал ее мне. Он говорит, что тоже ее не понимает, но
я уверен, что он лишь притворяется. - Его взгляд стал отрешенным, и он
процитировал голосом, очень похожим на голос Шонсу: "Об Отсутствии Следов:
Лучше дать тупой меч, нежели сутру, тем, кому невозможно помочь".
Брота пожала плечами. Какой-то сухопутный вздор! Как ей добиться хоть
слова от Катанджи?
- Не слишком много смысла, не так ли? Как можно дать что-то кому-то,
кому невозможно помочь?
Ннанджи хмуро кивнул.
- Я думал, это может означать, что лучше помочь, чем можешь, даже если
мало чем можешь помочь, нежели просто давать советы?
- При чем здесь в таком случае следы?
- Ну... даже если не достигнешь ни чести, ни славы?
- А может быть, здесь два смысла, - сказал Катанджи, - и ты можешь
выбрать любой, какой захочешь?
- Какой же второй? - осторожно спросил его брат.
Из двери на полубаке выплыла Тана в своем лучшем сатиновом платье и
желтых сандалиях. За спиной у нее был меч. Ннанджи непроизвольно посмотрел в
ее сторону.
- Пираты не оставляют следов, - пробормотал Катанджи, словно в глубокой
задумчивости. - Не как разбойники на суше. А "тупой меч" может означать...
рапиру! А свободные не могут помочь морякам...
- Вот оно! - воскликнул Ннанджи. - Правильно! Это означает, что можно
учить моряков фехтовать! Спасибо, мальчуган! - Забыв о колдунах, он
развернулся и побежал в сторону рубки.
Катанджи смотрел ему вслед, с сожалением качая головой. Потом он
улыбнулся Броте.
- Пошли отсюда! - сказал он.
-----
Брота выбрала самую большую гондолу из всех, какие только попались ей
на глаза; она уселась лицом к гондольеру, чтобы легче было следить за ним.
Это был худой, иссушенный солнцем широкоплечий человек, как раз в том
возрасте, когда приходится кормить много ртов. Тана с мальчиком сели впереди
него, лицом к ней.
Гондольер оттолкнулся, и лодка заскользила в сторону гавани. Он пропел
короткое приветствие, обычную чушь для туристов, а потом спросил:
- Куда, госпожа?
- В город, сделать кое-какие покупки, и привезти их обратно на корабль.
Он сразу же догадался.
- Ковры: - сказал он, и лицо его окаменело. Тана помогла вести
переговоры, обольстительно улыбаясь и демонстрируя ему свои формы. В семье
все хорошо знали, что Тана всегда поступает так, как сама считает нужным.
Гондольер с широко раскрытыми глазами смотрел на нее, на лбу у него выступил
пот. Он согласился за значительно меньшую цену, чем потребовал таможенник.
Лодка скользила среди широких полос отражавшегося от воды солнечного
света. Вдали виднелись туманные очертания башен.
- Куда? - снова спросил гондольер.
- Куда, новичок? - спросила Брота. Ковровщик наверняка бы подумал, что
ему предстоит обставлять казарму, увидев троих воинов.
Катанджи отвел взгляд от величественных кораблей, изящных вельботов и
быстроходных лодок. Он с ангельским видом улыбнулся.
- Какова моя доля? - спросил он.
Какое-то время лодка продолжала плыть вперед, и единственным слышимым
звуком была музыка и шум порта, доносившиеся из гавани.
- Что ты имеешь в виду? - спросила Брота, решив, что пяти серебряных
