Окон не было по крайней мере до третьего этажа, дальше следовало тринадцать
этажей с окнами. По каким же лестницам приходилось им карабкаться! Но все
было точно так же. У колдунов наверняка была сутра для строительства башен.
Он пересек площадь, считая шаги до башни, вдоль башни и после башни.
Потом он обошел ее и проделал то же самое в другом направлении. Башня была
квадратной, двадцать два шага с каждой стороны, как он и ожидал. Двери были
такие же - тяжелое дерево с бронзовым орнаментом в форме перьев. И точно так
же перед каждой дверью была яма, закрытая бронзовой решеткой.
Для чего? Яма была неглубокой, а решетки, похоже, не были откидными,
так что это были не ловушки.
Столько бронзы - недешево! И еще птицы. Вокруг других башен тоже были
птицы, важно ходившие по земле и неуклюже взлетавшие, когда он проходил
мимо. Было ли это как-то связано с метками в форме перьев? Он стоял на углу,
думая, что делать дальше, когда открылась маленькая дверца, и из нее вышел
колдун-Второй с корзиной и начал что-то разбрасывать по земле. Все птицы
собрались вокруг него, так что это наверняка был корм.
Интересно, подумал он, не были ли эти птицы замаскированными колдунами?
Что произойдет, если он схватит одну из них? Если она превратится обратно в
колдуна, то превратятся ли ее перья в мантию, или же он окажется голым? Или
же они были пленниками, превращенными колдовской силой в птиц, и держались
возле башни в надежде, что их превратят обратно в людей? Он поежился.
На площади показался мальчик, тащивший тележку с нарисованной на боках
рыбой. Он остановился у двери и заговорил со Вторым, который открыл ему
дверь, и мальчик начал переносить в башню ящики. Катанджи вышел из-за угла и
пересек площадь медленным, ленивым шагом раба, которому приказано было
бежать. Проходя мимо тележки, он бросил взгляд на ящики. Осьминоги? Бррр!
Пока этого было достаточно, и он какое-то время бродил по городу,
наслаждаясь запахами, людьми, запахом людей, старым знакомым ощущением
конского навоза между пальцами ног. Корабельная жизнь была утомительна для
городского жителя.
Он вернулся на пристань, чтобы взглянуть, что происходит на "Сапфире".
Двое торговцев устало поднимались по трапу, намереваясь поторговаться с
Бротой. Значит, все в порядке. У него в запасе было еще несколько часов.
Он снова отправился бродить по улицам, в поисках какой-нибудь лачуги
рабов. В детстве он часто ходил к рабам вместе с Кан'о и Джи'о... чем они
теперь занимаются? Кан'о поступил в гильдию суконщиков. Джи'о, вероятно,
стал торговцем тканями, как и его отец.
Втроем они узнали от рабов значительно больше, чем когда-либо знали их
родители. Иногда они даже рисовали рабскую полосу у себя на лице, хотя это
было настолько рискованно, что у них душа уходила в пятки, и обычно они
этого не делали. Когда он получил метку воина, он решил, что эти времена для
него закончились. Потом он понял, что полоса раба может оказаться хорошим
прикрытием, и искушение оказалось слишком велико, чтобы ему сопротивляться.
Он отправился на пристань в Вэле во время грозы и многое узнал, сидя под
фургоном. Два золотых... эти сведения принесли Броте не менее двух сотен.
Так что Богиня одобрила его поступок, и на следующий день он отправился
в обличье раба бродить по Вэлу.
Рабы - это рабы. Обиталища рабов - это обиталища рабов. Он обнаружил
глубокую нишу между двумя зданиями, где вела наверх деревянная лестница. Там
как раз было место между ступенями и стеной - рабы никогда не были толстыми,
если только их не кастрировали. Он протиснулся туда и нашел там в темноте и
грязи троих рабов, усердно отлынивавших от работы.
Они лишь что-то проворчали, так что он к ним присоединился, найдя место
рядом с одним из них, где было относительно чисто. Он сел и сжался в комок,
чтобы было теплее, прислушиваясь к их беседе, к шуму дождя и к жужжанию
множества мух. Совсем как в прежние времена.
Разговор был, конечно, о женщинах - хвастовство насчет того, чего
требовали от них хозяйки в отсутствие хозяев. Никто из них не верил другим,
все это было лишь выдачей желаемого за действительное, и все это знали.
Однако, слушая их, он начал ощущать некоторое возбуждение, и невольно стал
думать о Диве. Малоли убил бы его, если бы узнал, что случилось с его
дорогой невинной девственницей-дочерью, или о том, какое это доставило его
дорогой и любимой дочери удовольствие.
Но кто мог бы об этом рассказать? Матарро знал; он просыпался по
крайней мере однажды, когда его сосед по комнате вернулся на рассвете.
Честно говоря, тогда, в первый раз, Катанджи оказался несколько более
неуклюж, чем следовало. Позже Матарро пытался его припугнуть, сказав, что
Брота специально подговорила Диву, желая подстроить Катанджи ловушку, так
как он мог бы стать хорошей водяной крысой. Он в это не поверил. Он не
думал, что в это можно поверить. Подстроить таким образом ловушку воину на
суше было невозможно, но речной народ не отличался широтой мысли.
Естественно, это привело бы к жуткому скандалу - ему было приказано не
трогать женщин. Однако Матарро был хорошим парнем. Он был крайне наивен,
будучи всего лишь моряком, но он бы не проговорился.
Очень осторожно Катанджи вступил в разговор. Он новый раб в городе: что
это за история с колдунами? Сколько их здесь? Чем они занимаются? Не могут
ли они своими заклинаниями сделать раба свободным человеком?
- Для этого они продают магическое снадобье, - сказал один, а другой
рассмеялся. Они работали вместе, эти двое. Что в этом смешного? - спросил
третий - помоложе, ненамного старше Катанджи.
- Знаешь, из чего они делают это снадобье? - сказал первый. - Из
лошадиной мочи.
- Дерьмо, - сказал третий.
- Факт. У нашего хозяина есть конюшня. Он собирает лошадиную мочу, а
колдуны ее у него покупают.
- Дерьмо, - снова сказал третий.
- Заткнись! - прорычал первый. - Факт. Иди погуляй возле их башни. Сам
почувствуешь. Воняет, как из конюшни, но лошадей там нет.
- Моим хозяином раньше был кожевник, - сказал Катанджи. - Вот это была
вонь!
- Здесь таких нет. Колдуны выгнали их из города.
Снова! То же самое, что и в Вэле - что имели колдуны против кожевников?
- Как насчет красильщиков?
- Их тоже. А что? - Старший раб начинал с подозрением относиться к
такому количеству вопросов.
Однако ни в Аусе, ни в Вэле красильщиков тоже не было. Шонсу бы это
понравилось.
- Я слышал об этом, - сказал Катанджи. - И не мог поверить. Как насчет
молний? Факт?
- Факт, - сказал старший. - Много шума, огня и дыма. Я видел.
- Никакого шума, - сказал средний. - Я тоже видел. Яркая вспышка, и
все.
Они начали спорить. Один из них шел по улице, когда из дома выбежал
обезумевший раб, размахивая окровавленным топором. Он убил троих в доме и
ранил еще двоих на улице. Тогда дорогу ему преградила колдунья-Вторая -
миниатюрная девушка. Много шума, дыма - и мертвый раб.
Значит, даже Второй мог произнести подобное заклинание? Шонсу бы это не
понравилось.
Все это дерьмо, сказал другой, чистейшей воды дерьмо. Он видел, как
молния убила воина. Остальные засмеялись, тогда он перешел к подробностям.
Несколько лет назад - темной ночью, когда Бог Сна был закрыт облаками...
возвращаясь домой от женщины, он шел наперерез через площадь и увидел троих
воинов - с косичками, мечами и всем прочим. Вероятно, они сошли с корабля.
Они несли какие-то свертки. Он остановился в тени, наблюдая за ними,
поскольку в Сене уже много лет не было воинов, и понял, что это за свертки.
Это были охапки хвороста. Воины перебежали через площадь к маленькой дверце
в башне, и он предположил, что они хотят ее поджечь. Он подумал, что они,
видимо, изрядно пьяны.
Они остановились у решетки, что-то подозревая, и положили свои свертки.
Ему показалось, что высоко наверху открылось окно, но он не был уверен.
Затем воины подошли к двери, после чего последовала яркая вспышка молнии и
вопли. Никакого шума, лишь нечто вроде звука разбитого стекла; слишком
громко для стекла, но не гром.
Двое воинов вернулись назад и прошли мимо него, поддерживая друг друга.
Третий остался лежать - мертвый.
- Зажаренный, - сказал он. - Они прошли прямо рядом со мной, и я мог
почувствовать запах жареного мяса, который исходил от раненого. Он издавал
отвратительные звуки, и от него несло жареной свининой. Сходи взгляни на ту
дверь в башне! Там все еще можно увидеть обугленные следы.
Две разновидности молний? Или демонов?
Сидевший рядом раб обнял Катанджи за плечи.
- Ты симпатичный мальчик, - сказал он.
- Нет! - Катанджи попытался вырваться.
- Все будет в порядке, - не слишком убедительно сказал раб. - Давай,
попробуем!
- Нет, - запротестовал Катанджи, не осмеливаясь кричать слишком громко.
- Да оставь ты его, - сказал младший. - Давай я с тобой.
Катанджи ушел.
Он снова вернулся к "Сапфиру" - там разгружали товар, так что у него
еще было время. Нужно было попытаться узнать больше. Он вернулся на площадь;
дождь пошел еще сильнее, тучи опустились ниже и помрачнели еще больше. У
большой двери ожидала группа рабов - человек десять или двенадцать. Он
бродил вокруг, наблюдая за ними и начиная постепенно разочаровываться в
успехе.
В этот момент про улице прогрохотал фургон, направляясь к площади и к
башне. Он был большой - его тащила четверка лошадей. Может быть, из-за
города? Даже из Вула? Шонсу мог это знать. Фургон был тяжело нагружен, и его
накрывал кожаный чехол. Позади шли еще рабы. Два отряда рабов? Он мог
присоединиться к ним, и тогда каждый бы думал, что он из другой группы.
Когда фургон и шедшие за ним миновали его, он смешался с рабами и пошел
следом за ними через площадь, прежде чем успел испугаться.
На полпути у него внутри начало все переворачиваться от страха. Что, во
имя всех богов, он делает? Он, наверное, не в своем уме, но теперь было уже
слишком поздно. Если бы он попытался удрать, рабы бы начали кричать, и весь
город погнался бы за ним. "О Богиня, спаси меня!"
Большие двери были открыты. Возница поставил вагон на решетку, напротив
дверей. Появились трое колдунов, Третий и двое высоких Первых. Они пытались
не дать грузу намокнуть, держа покрывало так, чтобы рабы могли вытаскивать
мешки и быстро заносить их внутрь. Катанджи поднялся на помост вместе с
остальными, и никто на него даже не взглянул.
Нужно будет сказать Шонсу, что стены здесь толщиной в руку. Такие не
прошибешь.
Ему на плечо взвалили мешок, и ноги его чуть не подогнулись. Шатаясь,
он двинулся в башню, следом за шедшим впереди.
Он сошел с ума! Что на него нашло? Они, наверное, слышат, как бьется
его сердце!
В воздухе воняло лошадьми. Тьфу!
Большой, высокий полутемный зал достигал в высоту первых окон, и,
вероятно, занимал половину ширины башни. Взглянув вверх, он увидел массивные
балки, поддерживавшие потолок. Зал был загроможден, но мешок скрывал из его
поля зрения все, что находилось справа, а слева была лишь стена мешков,
некоторые из которых были открыты, и в них были какие-то травы.
Воин, который шпионит внутри башни колдунов... что они с ним сделают,
если поймают за этим занятием?
Раб, шедший впереди, шагнул внутрь чего-то напоминавшего большой шкаф,
бросил свой мешок в общую груду и вышел. Катанджи с облегчением сделал то же
самое. У входа стояли двое колдунов, наблюдая за ними - Четвертый в
оранжевом и Второй, желтая мантия которого ярко выделялась во мраке.
