стоял, прислонившись к поручням рядом с ней, и что-то ворча. Ей не казалось,
что он говорит всерьез, но вполне возможно, он лишь испытывал ее, искушал.
Несмотря на суровое испытание, его характер не изменился в лучшую сторону.
Чего бы это ему ни стоило, но он победил воина-Седьмого - мало кто из
моряков когда-либо мог этим похвастаться.
Она повернулась, глядя на обгоняющую их галеру, взмахивавшую
позолоченными веслами, словно крыльями, с испещренным фантастическими
узорами носом. Галера намеревалась обойти их судно, прежде чем оно успело
миновать баржу со скотом. На мгновение до "Сапфира" донесся запах. Уф!
- Он умрет, - сказал Томияно. Он повернулся и осторожно облокотился о
борт. Его грудь была почти так же разукрашена, как и спина, и с обожженного
лица клочьями слезала кожа. - Его нога похожа на дыню. Ты его слышала? Ни
одного осмысленного слова. Один бред!
- Я говорила тебе, чтобы ты держался подальше от рубки.
- Я только заглянул в окно. А запах от его раны можно почувствовать
даже из трюма. Проклятые сухопутники, по всему кораблю! Этот Ннанджи просто
опасен. Каждый раз, стоит мне взглянуть на него, я жду, что он начнет
кому-то угрожать. Самоуверенный щенок!
Брота молчала. Ннанджи обещал, что не будет ни на кого доносить в Ки
Сане. Ннанджи был под контролем. Тане для этого потребовалось совсем
немного. Он крутился вокруг нее, словно дрессированный мотылек.
- И еще этот Катанджи! - Томияно сплюнул за борт.
Очевидно, кровь ударила ему в печенку. Слабительное из ревеня - вот что
ему было нужно. Интересно, подумала она, сможет ли пиво замаскировать вкус,
поскольку он никогда не принял бы его добровольно.
- Ты единственный, кто им недоволен. Похоже, он вполне уживается с
остальными.
- Это я и имею в виду! Ты видела, как Дива на него смотрит? А Мей? Но
мы должны выкинуть их в Ки Сане, не так ли?
Брота задумчиво чуть повернула руль. Вероятно, было ошибкой никогда
прежде не брать пассажиров - Томияно реагировал так, словно его насиловали,
и некоторые из других членов команды вели себя аналогично. Он родился на
"Сапфире", и никогда в жизни не спал где-либо в другом месте. Он боготворил
старую посудину.
С галеры донесся яростный рев. Она сменила курс, а затем, ощетинившись
веслами, c трудом увернулась от баржи со скотом. Брота начала планировать
следующий поворот. Несколько огромных грузовых кораблей, в три раза крупнее
"Сапфира", громоздились впереди, в то время как крошечные роскошные яхты
сновали туда-сюда, словно стрекозы - вероятно, владельцы прибыли
сопровождать свой груз. Она никогда не видела столь оживленного движения так
далеко от порта. Вдоль берега стояли большие дома-усадьбы; они приближались
к пригородам. Ки Сан, вероятно, был огромным городом, и она чувствовала, как
даже у нее самой нарастает возбуждение. Команда уже в ожидании выстроилась
вдоль борта на главной палубе.
- Ты собираешься вышвырнуть их в Ки Сане?
- Подождем, что скажет парнишка.
- Он? Он сказал Тане, что никогда до Ауса не видел ни одного города.
Этот Ки Сан... - Томияно окинул взглядом берег и движение на реке. - Там
наверняка есть на что посмотреть. Он всосет их всех и даже не чихнет. Парень
останется на борту!
Конечно, Ннанджи мог решить остаться, но скорее всего он еще не пришел
ни к какому выводу. Сейчас он был на главной палубе вместе с остальными; его
косичка медно отсвечивала в лучах утреннего солнца, а на ней еще ярче
сверкал серебряный грифон, украшенный сапфиром. Все были там, за исключением
Шонсу и его рабыни. Настоящая преданность. Похоже, она никогда не спала.
Томияно, несомненно, смотрел на меч, и внезапно осознал его значение.
- Но ведь он не сможет сойти на берег, не так ли? Воины окажутся
большей угрозой, нежели колдуны! - Он рассмеялся, потом пробормотал что-то
презрительное о воинах, но себе под нос, так что Брота могла сделать вид,
что не слышала.
Для поединка не требовалось никаких причин. Меч гарантировал Ннанджи
смерть, стоило только кому-то из высокопоставленных заметить его при нем.
Конечно, теоретически он мог носить меч в ножнах, а при себе иметь свой
собственный, но адепт Ннанджи наверняка счел бы это ниже своего достоинства.
И это не спасло бы его от штатских, или от воинов, не страдавших лишними
угрызениями совести.
Судно с лесом и две рыбацких лодки впереди...
- У меня голова раскалывается, - сказала она. - Глаза устали. Жаль, что
ты не можешь мне помочь.
- Еще как могу!
- Но твоя спина...
- Я же сказал, что могу!
Она оставила его и направилась к лестнице. Она устала от его жалоб, и
остальная семья вела себя не лучше, хотя и не столь грубо. Она собиралась
позволить воинам остаться - пока не продаст сандаловое дерево. Она высадит
их прямо перед тем, как "Сапфир" отчалит. Так будет безопаснее. Если,
конечно, боги не проявят великодушия, как предсказывал старик. Она была
торговкой, а слова стоили дешево. Будет видно.
-----
Брота была на палубе вместе с остальной семьей, сидя на крышке люка,
когда показался сам Ки Сан, во всем своем великолепии под лучами солнца. Ей
случалось видеть многие города в Мире, но даже на нее это зрелище произвело
впечатление. Множество зеленых медных крыш было разбросано по холмам, среди
леса шпилей и куполов. На самой высокой вершине сиял белизной и золотом
дворец. Оживленная набережная тянулась, насколько хватало взгляда, очерчивая
изгиб Реки и гигантскую изгородь мачт и парусов, и уходя по дуге вдаль.
Вокруг, словно мошки, носились лихтеры и баржи. Над водой разносился
непрерывный грохот лебедок и колес фургонов.
Наблюдая за проплывающей мимо шумной пристанью, Брота подумала о том,
сумеют ли они вообще найти место для швартовки. В этот момент от пристани
отошло небольшое судно, и Томияно поставил "Сапфир" в образовавшийся просвет
с той же легкостью, с какой попадал в плевательницу. Он торжествующе
улыбнулся половиной лица. Команда радостно кинулась спускать паруса и
бросать швартовы.
Брота тяжело поднялась и подошла к адепту Ннанджи.
- Ну, адепт? Хочешь остаться на борту?
Он сглотнул и кивнул, все еще в ужасе глядя на город.
- Хочу. Ты пошлешь за лекарем, госпожа?
- Хорошо.
- И еще, госпожа! - Он отвел взгляд от берега и слегка содрогнулся. - Я
хотел бы продать Телку. Рабыня, у которой начинается истерика при виде крови
- не слишком подходящий спутник для воина.
- Это верно. - Брота с серьезным видом кивнула. Молодец, Тана!
Ннанджи, запинаясь, продолжал:
- Э... ты не могла бы продать ее вместо меня? Ты бы могла выручить
больше, чем я.
- Вероятно. Когда мужчина вот так продает рабыню, это означает, что она
не слишком хороша. Если ее продает женщина, она может заявить, что та
чересчур хороша. Конечно, я требую комиссионных. Одну шестую?
Его лицо поникло.
- Тана сказала, что ты хочешь только одну пятую.
- Ладно. Для тебя - одну пятую.
Он просиял.
- Ты очень добра, госпожа.
- Спасибо, адепт.
-----
Таможенник ушел, Матарро послали за лекарем.
Возможность получить Седьмого в качестве пациента привлекла Шестого,
которого сопровождали трое учеников, тащивших его сумки. Это был толстенький
человечек с низким, вкрадчивым голосом и мягкими манерами; зеленая
полотняная мантия была свежевыглажена, черные волосы прилегали к скальпу.
Увидев инвалида, он нахмурился. Лекари столпились вокруг, что-то бормоча и
ощупывая больного, в то время как непрофессионалы в напряженном ожидании
собрались в дальнем углу рубки. Брота предусмотрительно встала справа от
Ннанджи.
Наконец, Шестой поднялся и с некоторым сомнением посмотрел на
собравшихся.
- Кому я имею честь доложить? - спросил он.
- Мне, - сказал Ннанджи, выступив вперед. Брота шагнула вслед за ним.
- Рана очень тяжелая, - осторожно сказал лекарь.
Естественно.
- Если бы он был штатским, я бы посоветовал позвать хирурга, чтобы тот
отнял ему конечность.
Брота сдержалась, но рука Ннанджи, сжимавшая меч, слегка дернулась.
- Нет.
Лекарь кивнул.
- Я так и думал. Тогда с сожалением вынужден заявить, что за этот
случай я не возьмусь.
Брота готова была вмешаться, но парень знал верный ответ.
- Мы уважаем твои знания, достопочтенный. Однако, пока ты здесь,
возможно, ты мог бы что-либо посоветовать... относительно этих царапин от
рапиры у меня на ребрах. Что ты порекомендуешь? - В одном глазу у него
блестела слеза, но он, похоже, этого не замечал.
Лекарь понимающе кивнул и посоветовал Ннанджи находиться в прохладном
месте, побольше пить, следя, однако, чтобы не захлебнуться, прикладывать к
царапинам горячие компрессы каждые два часа, а в промежутке применять
бальзам, который один из учеников достал из сумки. Ннанджи с серьезным видом
поблагодарил его и заплатил золотой за бальзам и за совет.
- Ты вернешься завтра, достопочтенный? - спросила Брота. Ннанджи
выглядел несколько удивленным, но Шестой радостно просиял и сказал, что,
конечно, он придет снова проверить ссадины адепта. У нее не было намерения
оставаться здесь на ночь, но она не хотела, чтобы он разболтал гарнизону о
Седьмом в порту. Пока, по крайней мере.
Она проводила лекарей с корабля.
- Как долго, достопочтенный? - спросила она.
- Пять дней? - сказал толстенький Шестой. - На открытом воздухе. Но он
был сильным человеком. Конечно, ты можешь позвать жрецов.
"Пять дней", - подумала Брота.
Лекарь почти сам не стал жертвой меча, когда уходил, поскольку Матарро
и Катанджи организовали ему почетный караул у трапа, как это было принято на
больших кораблях, и салютовали весьма неумело. Брота подавила улыбку и
крикнула Ннанджи, чтобы тот пришел и преподал им урок. Он в ярости вылетел
из рубки и с удовольствием выполнил ее просьбу.
-----
- Ради всех богов! - сказал Матарро, когда монстр ушел. - Он что, в
самом деле думает, что мы простоим так весь день?
- Нет, - Катанджи снова расслабился, приняв более удобную позу. - Он
просто расстроился из-за Шонсу. Нандж в основном в порядке.
Затем мимо них проследовала направлявшаяся на берег Брота, и они снова
отсалютовали мечами, но уже не столь рискованно.
Они смотрели, как на пристани раскладывают образцы товаров - сандаловое
дерево и несколько медных котлов. Брота устроилась в кресле, а оживленная
портовая жизнь Ки Сана продолжалась вокруг под жарким солнцем. Фургоны,
грохотавшие с грузом бочек и тюков, поднимали облака едкой, пахнущей
лошадьми пыли, в то время как высокопоставленные торговцы проходили мимо со
своими свитами, с презрительной усмешкой бросая взгляд на товары. Лоточники
толкали нагруженные тележки, зазывая покупателей; носильщики катили тачки.
То и дело среди всего этого движения мелькали носилки, пешеходы, мулы и
коробейники, платья, мантии и набедренные повязки, желтые, коричневые и
оранжевые, на фоне всеобщей суматохи и шума. Территорию патрулировало
немалое число воинов.
- Что теперь происходит? - зачарованно спросил Катанджи.
- Да все та же самая тошниловка, - ответил Матарро. - Если
какому-нибудь торговцу станет интересно, что тут у нас, он подойдет,
посмотрит и скажет, что все это дерьмо, а Брота ему ответит, что он дурак и
что это отличный товар. Потом они попытаются договориться о цене, а потом,
если у него серьезные намерения, он поднимется на борт и взглянет на наши
запасы. Наконец, они пожмут друг другу руки.
Какое-то время ничего не происходило. Несколько торговцев по-собачьи
