алчность без границ!
Он подумал о той нищете, что царит в городе, и страданиях, облегчить
которые могла бы лишь малая часть всего этого...
Должно быть, Уолли простоял так довольно долго. Оглянувшись вокруг, он
обнаружил, что замкнут, окружен и изолирован от прочих богомольцев
полукругом жрецов и жриц, молодых и старых, от Третьих до Седьмых,
молчаливых, возмущенных и грозных. Сзади подходили новые жрецы, и во всей
этой толпе не было ни одного сочувствующего взгляда. Что же теперь делать? А
какое это имеет значение?
Потом баррикада раскрылась, чтобы пропустить маленького Хонакуру, он был
взволнован и тяжело дышал, в своем голубом одеянии он был похож на мунускул;
смуглая лысина казалась еще более гладкой по сравнению с лицом, покрытым
густой сетью морщин. Он посмотрел Уолли в глаза - для того, несомненно,
чтобы выяснить, кто перед ним - Шонсу или Уоллисмит.
- Следует преклонить колени, светлейший, сказал он.
Чары рухнули.
- Преклонить колени? - взревел Уолли. - Я не собираюсь преклонять колени
перед куском скалы! Я видел, что происходит там, у водопада. Ты убийца, а
твоя богиня - бессмысленный истукан!
Толпа зашипела подобно клубку змей, и к богохульнику потянулись чьи-то
руки. Хонакура в тревоге отпрянул.
Уолли уже открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но передумал. Бесполезно.
Он не собирается затевать революцию на религиозной почве, по крайней мере
здесь.
Толпа опять расступилась, пропуская на этот раз воинов охраны.
Толстяк впереди в замысловатой синей юбке с рубинами - не кто иной, как
Хардуджу. На обращенном к Уолли грубом, порочном лице светились радость и
глубокое презрение. За ним шли три дюжих, мрачно ухмыляющихся Четвертых в
оранжевом. Жрецы немного отступили, чтобы дать им дорогу, правитель
самодовольно скалился и ждал. Видимо, Уолли должен был заговорить первым.
Он не знал, что сказать, поэтому не сказал ничего.
Рукоятка меча сползла куда-то за левое плечо.
Хардуджу просиял еще больше. Неуловимым движением он выхватил меч и ловко
засвистел им, выписывая острием сложную фигуру.
- Я Хардуджу, воин седьмого ранга, правитель храма Богини в Ханне, и я
благодарю Высочайшую за то, что Она позволила мне уверить тебя, что твое
счастье и процветание всегда будут моим желанием и предметом моих молитв. Он
вложил меч в ножны и стал ждать.
Уолли не успел даже подумать о том, что же ему сказать в ответ, как
Хонакура вышел вперед и поднял хрупкую руку.
- Светлейший правитель! - резко выкрикнул он. - Схватите этого
богохульника!
Хардуджу взглянул на Хонакуру и злорадно рассмеялся.
- Я сделаю по-другому, священный. - Он подозвал своих людей. - Я объявляю
этого человека самозванцем. Арестуйте его.
Уолли повернулся спиной к постаменту, прекрасно понимая, что это -
ненадежная защита. Три молодых головореза, усмехаясь в предвкушении добычи,
осторожно двинулись к нему с разных сторон. Возможно, они не были ни моложе,
ни сильнее, чем он сам, но их было больше.
Он понимал, что, если он вынет меч, - он мертвец, а они, видимо, не
собирались доставать свои мечи первыми. Они хотели схватить его живым, а
значит, живые в его ситуации завидуют мертвым... Он стал нащупывать меч, и
тут они разом набросились на него.
Левой рукой он отбросил одного из нападающих, потом чьи-то лапы стиснули
ему правую руку, он получил мощный удар по голове, а затем последовал
безотказный, старый как мир довод - удар ногой ниже пояса.
И это имело значение. Еще как имело.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВОИН ПОЛУЧАЕТ МЕЧ
Глава 1
Тюрьма представляла собой узкое, длинное и очень, очень сырое помещение.
Когда Уолли немного пришел в себя и смог оглядеться вокруг, ему показалось,
что это нечто среднее между открытой канализационной трубой и пустым
плавательным бассейном. Деревянная крыша сгнила почти целиком, осталась лишь
покрытая мхом решетка, и на яркой синеве небес темными пятнами выделялись
свисающие клочья. Каменный пол и стены покрывала коричневая и
желтовато-зеленая слизь. По обеим сторонам чернели ржавые решетки, но
засовов на них не было. Обладая достаточной ловкостью, отсюда можно было
выбраться через крышу.
Уолли не помнил, как попал сюда он сам, но потом у него появилась
возможность посмотреть на эту процедуру со стороны. Если человек не потерял
сознание и к тому же не был в достаточной степени покорным, его приводили в
одно из этих состояний, раздевали и клали на пол. На ноги ему опускали
большую каменную глыбу, в которой были сделаны специальные выемки для
щиколоток.
Таким вот образом.
***
Потребовалось несколько часов, прежде чем Уолли настолько пришел в себя,
что смог сесть Израненное тело распухло и страшно болело, снаружи и изнутри
он весь был покрыт рвотой и запекшейся кровью. Все сокровища храма Уолли
отдал бы теперь за стакан воды. Кроме того, он, похоже, лишился шести зубов.
С трудом разлепив опухшие веки, он осмотрелся: посреди комнаты в ряд стояли
каменные глыбы, около каждой сидел пленник. Кроме него тут было еще пятеро,
он сидел последним в этом ряду.
Сосед робко улыбнулся ему и попытался, насколько это возможно сделать
сидя, изобразить приветствие старшему. Он назвался Иннулари, целителем
пятого ранга.
Уолли потребовалось несколько минут, чтобы собраться с мыслями.
- Я Шонсу, воин седьмого ранга, светлейший, - сказал он. - Сожалею, что
не могу ответить вам должным образом, но я в таком замешательстве, что забыл
слова.
Целитель был низенький, толстый, и Уолли хорошо видел его обнаженное
дряблое тело. У него было круглое брюшко и мягкие, похожие на женские,
груди. Пучки волос торчали в разные стороны, на самой макушке сверкала
лысина. Вид у него был отталкивающий, но в конце концов они все здесь
хороши, а сам Уолли, наверное, выглядел куда хуже остальных.
- О, вы не должны называть меня так, светлейший, - целитель жеманно
улыбнулся. - Людей моего ранга называют "господин".
Точно, пять зубов, хмуро подумал Уолли.
- Извините меня, господин Иннулари. Мне бы хотелось попросить вас оказать
мне профессиональную услугу, но боюсь, что я остался без средств. Маленький
толстый человек посмотрел на него с интересом.
- Сделайте так, - сказал он, поднимая руку, - теперь так...
Уолли подчинился, двигая руками, насколько это было возможно, когда ноги
пригвождены к полу и каждое движение причиняет боль.
- Видимо, сломано несколько ребер, - заявил целитель удовлетворенно.
- Потеря крови небольшая, поэтому повреждения внутренние, вероятно, не
слишком серьезные. Видна работа профессионалов: судя по вашему виду, можно
было ожидать худшего.
Уолли вспомнил, какие наставления Хардуджу давал своим головорезам.
- Им сказали, чтобы они не слишком снижали мою ценность, - объяснил он. -
Правитель хочет получить за меня пять золотых.
- Разоблачение? - спросил пораженный Иннулари. - О, простите, светлейший,
это не мое дело.
Уолли, как мог, объяснил, что вчера его ударили по голове, после чего он
потерял память и не сумел подобающим образом ответить на приветствие
правителя.
- И поэтому он решил, что вы - самозванец?! - в голосе маленького
человечка было изумление и сочувствие. Видимо, сидеть рядом с Седьмым он
почитал для себя большой честью и ему не хотелось считать своего соседа
обманщиком. - Да, это, конечно, очень серьезно. Вы же понимаете: поскольку
он объявил о разоблачении, то ему принадлежат и все права на раба.
Уолли кивнул и сразу же пожалел об этом.
- А что они сделают с моими знаками?
- Каленое железо, - с живостью объяснил Иннулари. - Возможно, они сразу
же выжгут полосу раба, чтобы не тратить денег на профессиональное клеймение.
Великолепно.
В этот момент двое узников, сидящих следом за Иннулари, начали драться,
ожесточенно молотя друг друга и выкрикивая непристойности. Через несколько
минут по ступеням сбежал воин второго ранга, совсем еще мальчик. Он подошел
к той стороне каменных глыб, откуда торчали пятки дерущихся, и один за
другим драчуны вскрикнули и замолчали. Воин быстро вышел.
- Как он это сделал? - удивленно спросил Уолли.
- Ударил их по ногам. Очень хорошо действует. - Иннулари удовлетворенно
огляделся. - Вся эта система очень хорошо придумана. Не пытайтесь двигать
камень. Возможно, вам удастся его оттолкнуть, но тогда он упадет на ступни и
переломает вам все кости.
Уолли опять лег, приняв это второе, доступное ему теперь положение, и с
удивлением обнаружил, что пол совсем мокрый. Запах здесь еще хуже, чем
зловоние в городе. Он вспомнил о таинственном мальчишке и его словах насчет
подобия ада... С одной стороны - казалось, что в речах малыша больше логики
и смысла, чем во всем этом безумном мире, но с другой стороны, поверить ему
было труднее всего. И этот фокус с бусами, и то, что сейчас...
Целитель тоже лег. Он был самый настоящий болтун, как понял Уолли, и
значит, ко всем его страданиям добавлялось еще одно, но назойливый сосед мог
стать и полезным источником информации.
- Ваша потеря памяти - это любопытный случай для целителя, светлейший. Я
никогда раньше не встречал таких симптомов, но о них упоминается в одной из
наших сутр. - Он нахмурился. - Меня удивляет, почему жрецам не позволили
провести изгнание, ведь лучшего лечения и не придумаешь. Несомненно, вами
завладел демон.
- Кажется, об этом и шла речь, - вздохнув, Уолли стал объяснять. Он
пытался припомнить тот спор, который разгорелся, когда его оттащили в одну
из задних комнат; Хардуджу требовал, чтобы самозванца сделали рабом,
Хонакура утверждал, что он - богохульник, а остальные жрецы, кажется,
говорили о демонах. Тогда у него создалось впечатление, что этот спор - лишь
звено в цепи многочисленных интриг, ведущихся между Хонакурой и Хардуджу.
Целитель, обрадованный тем, что получил порцию храмовых сплетен, пояснил:
- Если бы изгнание, проведенное священным Хонакурой, не достигло цели,
это значило бы, что Богиня отвергла старого жреца, а такой исход - конец его
карьере. Что, в свою очередь, вызовет существенные перемены в верхах.
Еще лучше.
- Ну, по крайней мере, они не позвали целителя, - сказал Иннулари. Я бы,
например, не стал этим заниматься - при всем моем уважении, светлейший.
- Почему? - спросил Уолли; боль не могла заглушить любопытства.
- Потому что перспективы неутешительны, - он взмахнул рукой, показывая
вокруг. - Именно так я и попал сюда. Я отказался от больного, но это была
богатая семья, и они предлагали мне все больше и больше. В конце концов моя
жадность победила, да простит меня Богиня!
Уолли осторожно повернул голову.
- То есть если пациент умирает, то целитель попадает в тюрьму?
- Да, если у родственников есть связи. - Иннулари вздохнул. - Мною
овладела алчность. Но это была идея моей жены, так что ей самой приходится
сейчас все расхлебывать.
- И надолго ты здесь?
Несмотря на удушающую жару, маленький человечек вздрогнул.
- О, я думаю, до завтра. Я тут уже три дня, а суд принимает решения
быстро.
А что потом? Судилище, конечно. Уолли опять приподнялся и посмотрел на
тех людей, что сидели вокруг. Ни одного прекрасного юноши. Тогда это не
человеческие жертвоприношения, а казнь. А те, кого сбросили в водопад, были,
выходит, преступниками? В основном, пояснил целитель. Или, конечно, рабы, в
которых уже не нуждаются. Иногда люди добровольно отправляются к Богине -
очень больные или старые.
- А кто-нибудь остается в живых? - задумчиво спросил Уолли.
- Я думаю, один из пятидесяти, - ответил целитель. - Один раз в две или
три недели. Большинство же Она строго карает.
Дальнейшие расспросы показали, что кара заключалась в том, что жертву
