не было. За приоткрытой кожаной дверью кабинета двигалась
загадочная живая полутьма, угадывалось напряженное присутствие
людей. Проскользнув туда, Федор Иванович тут же увидел
лунно-голубой квадрат экрана и на нем шевелящиеся пальцы двух
прозрачных рук, разводящих эти пальцы к двум полюсам. Прижался
спиной к стене, напрягшись, стараясь разглядеть присутствующих.
-- Редупликация, -- слышался сквозь стрекот аппарата
уверенный козлиный голос Вонлярлярского. Как специалист по
строению растительной клетки он давал пояснения. -- Сейчас
наступает телофаза...
-- Стефан Игнатьевич! -- с благодушной усмешкой взмолился
Варичев. -- А по-русски, по-русски нельзя?
-- Петр Леонидович, это международная терминология
вейсманистов-морганистов...
-- Ну и черт с ней. Мы-то не вейсманисты. Зачем нам их
терминология?
-- Она и должна быть непонятной, в этом ее... Если я буду
транспонировать... поневоле прибегая к усилиям... чтобы
изобразить в понятном свете это ложное учение, я буду выглядеть
как адвокат... как скрытый адепт, использующий случай для
пропаганды... И любой честный, сознательный ученый, а я думаю,
таких здесь большинство...
-- Ладно, понял тебя, ты прав. Шпарь с терминологией.
-- Ну его к черту, может, выключим? -- послышался чей-то
тоскующий голос. -- Потом будет лезть в голову. Вот этим они и
запутывают нормальных людей...
Аппарат умолк.
-- Толковая пропаганда! -- гаркнула Анна Богумиловна. Она
сидела во тьме, в двух шагах от Федора Ивановича.
-- Фальшивка или нет? -- спросил кто-то.
-- Провоцируешь? -- весело отозвалась Анна Богумиловна.
-- Да хватит вам! -- зашикали кругом. -- Потом вас
послушаем. Давай крути до конца! Хромосомы на экране
задвигались.
-- Образуется веретено, и аллели расходятся к полюсам, --
опять заговорил Вонлярлярский снисходительным тоном
специалиста.
-- Нет, Стефан Игнатьевич, так не пойдет. Придется Дежкина
позвать, -- Варичев протяжно крякнул. Это была всего лишь
шутка, он хотел всех немножко попугать этим Дежкиным, которого
все боялись.
-- Я здесь! -- громко заявил Федор Иванович, отталкиваясь
от стены.
Экран тотчас погас, и аппарат остановился. Вспыхнули лампы
под потолком, все заговорщики обернулись туда, где стоял
неожиданно свалившийся на них свидетель их активного интереса к
запретным вещам. В свободных позах, раскинувшись на стульях и в
креслах сидели туманно улыбающийся в сторону академик Посошков,
деканы, профессора. Растерянно-веселая Побияхо уставилась на
Федора Ивановича.
-- Он уже здесь! Петр Леонидыч, ты обладаешь способностью
вызывать духов!
Варичев, растекшийся в своем кресле, ухмыльнулся на ее
шутку и положил на край стола громадные мягкие кулаки.
-- Сам не ожидал, что у меня такое свойство. Оказывается,
вы здесь, Федор Иванович!
-- Я не совсем понимаю, почему это всех удивило...
-- Мы тебя искали и не нашли, -- явно соврала Побияхо. --
С ног сбились.
-- Я был дома и как только позвонили...
-- Кто ж этот... счастливец, который смог вас разыскать?
-- спросил Варичев.
-- Женщина какая-то. Не Раечка.
-- Не Раечка? -- Анна Богумиловна посмотрела на ректора,
советуясь с ним взглядом.
-- Ладно, неважно кто, -- сказал Варичев, оглядывая
собравшихся, спокойно ведя корабль среди мелей и рифов. --
Главное, Федор Иванович здесь, и мы можем продолжить. Федор
Иванович! Тут на ваше имя поступил пакет... Из шестьдесят
второго дома. Раиса Васильевна его второпях распечатала, выпал
загадочный ролик с фильмом, а дальше пошло-поехало. Научный
интерес, жажда познания, любопытство... Что там еще, Анна
Богумиловна?
-- Влечение к запретному плоду, -- пробасила Побияхо.
-- Словом, притащили проектор, и вот сидим, ломаем головы,
что это такое перед нами на экране. Какие-то червяки... Стефан
Игнатьевич говорит, что хромосомы... Шевелятся, понимаешь...
Жаль, думаем, Федора Иваныча нет, он бы нам разъяснил...
-- А сопровождающее письмо было? -- поинтересовался Федор
Иванович, подходя к столу.
-- Есть и сопроводиловка... -- Варичев подвинул к нему
несколько сколотых листов.
-- Между прочим, номер с двумя нулями, -- заметил Федор
Иванович, читая сопроводительное отношение. -- Как же это
она... Распечатать такой конверт... Бумага особо секретная...
-- Да, такая вот бумага... -- Варичев лениво отвел глаза в
сторону.
По согласованию с академиком Рядно, "при сем", то есть при
этом письме тов. Ф. И. Дежкину препровождалось постановление о
производстве научной. экспертизы рулона с кинопленкой, изъятого
в ходе предварительного следствия по делу преступной группы,
оперировавшей в городе. Над заголовком "Постановление" было
напечатано: "Утверждаю", и прямо по этому слову наискось круто
вверх взбирался длинный зеленый зубчатый штрих, и с конца его
на текст постановления свисал задорный изогнутый хвост.
"Ассикритов", -- прочитал Федор Иванович полную значения
надпись в скобках.
-- Вы хотите просмотреть весь рулон? -- спросил он, строго
и прямо оглядывая всех сидящих в кабинете. При этом он слегка
вытаращил глаза, как догматик, и потянул в себя воздух сквозь
сжатые губы.
Все молчали.
-- Это же мне адресовано. Если я распишусь в получении
этого разорванного пакета, выйдет так, что данный просмотр
организовал я, что я распространил среди вас...
-- Мы все дали Петру Леонидычу честное слово... --
рявкнула Побияхо, колыхнувшись. Варичев посмотрел на нее с
усмешкой и покачал головой.
-- Раз я, как главное отвечающее лицо, оказался втянутым в
эту историю, придется кому-то об этом сказать? -- Федор
Иванович все еще слегка таращил паза. Он много раз за свою
жизнь видел такие вытаращенные от страха глаза, изображающие
неискреннюю сознательность. Ему легко было вспомнить и
повторить знакомое выражение лица.
Все сидели как прибитые. Только Посошков тонко и грустно
улыбался в сторону, рассматривая пальцы на изящной и сухой
руке.
-- А если не скажу... Если не скажу, получится, что
прикрываю? Тем более, в настоящий момент, когда привлечено
такое пристальное внимание. Когда ведется следствие... Прямо не
знаю, что и делать. Я откровенно вам скажу -- мне не хотелось
бы оказаться на месте Стригалева, как вы его тогда... Как мы с
вами его на собрании... Возьмете вы это дело на себя, Петр
Леонидович?
-- Пока действует принесенная присутствующими присяга,
ничего страшного нет, -- сказал Варичев не очень уверенно.
-- Петр Леонидович, необходимость взять на себя появится
как раз тогда, когда кто-нибудь не выдержит и, разумеется,
соблюдая необходимый такт...
-- Какой уж тут такт, -- Варичев, невесело усмехаясь,
оглядел всех, задержал взгляд на неподвижном, окостеневшем
Вонлярлярском. -- Если кто из нас бросится опережать события,
тут уж будет не до такта... Видите ли, Федор Иванович, мы все
здесь -- люди проверенные. В том смысле, что все -- люди в
возрасте, семенные... И до известной степени тертые.
Сработались. Зря шум никто поднимать не стал бы. Привычный
тонус жизни кто захочет ломать? Но вот эта промашка с
пакетом... Эта секретность... Ваши резонные слова... Тут
ситуация существенно меняется. Появляется элемент
непредсказуемости...
-- Надо нам вместе подумать... Я полагаю, мы сможем
вернуть ситуацию в безопасные рамки, -- Федор Иванович перестал
таращиться и улыбнулся. -- Мы ее спокойно вернем в русло. Я
никогда не сел бы писать такое экспертное заключение в
одиночку, не посоветовавшись со старшими коллегами... Которых
хорошо и давно знает академик Рядно.
Все вздохнули, зашевелились.
-- И, кроме того, надо посмотреть сам фильм. Если в нем и
есть что-нибудь, представляющее опасность, мы должны, сохраняя
равновесие...
-- Башковитый мужик, -- негромко пробасила Побияхо.
Все закивали. Посошков улыбнулся еще тоньше.
-- Состав присутствующих, я вижу, примерно такой, каким бы
мне и хотелось видеть... Если бы инициатива принадлежала мне.
Словом, давайте продолжим просмотр. Я доложу вам кое-что по
ходу. И затем попрошу помочь мне в формулировании объективной
точки зрения. Поскольку я сам первый раз в жизни, волей
обстоятельств, подведен к необходимости...
-- Ну ты, Федор Иваныч, и дипломат же! -- раскатилась
рыком повеселевшая Побияхо.
-- Давайте, пожалуйста, фильм, -- деловито приказал Федор
Иванович.
-- Сначала, сначала! -- ожили голоса.
-- Давайте сначала. Перемотайте, пожалуйста... Пленку
перемотали, свет погас, и на экране задрожали первые кадры.
Федор Иванович хорошо помнил лекцию Стригалева.
-- Перед нами клетка... -- начал он. -- По-моему, чеснок.
Аллиум сативум. Здесь мы видим то же, что и на учебных
препаратах. Только клетка живая, окрашивать ее нельзя. Снимали
без окраски... Видимо, манипулировали светом...
Началось деление клетки. Как только цикл закончился, все
зашумели.
-- Невероятно! -- прошептал кто-то.
-- Почему? -- скромно спросил Посошков. Потребовали
остановить аппарат и показать деление еще раз. В молчании
смотрели несколько минут, потом заспорили еще жарче.
-- Чистая туфта! -- бас Анны Богумиловны подавил все
голоса. -- Тише, сейчас нам Федор Иваныч скажет... Останови,
останови аппарат!
Зажгли свет. Побагровевшая Побияхо подалась вперед.
-- Скажи, Федор Иванович, я верю только тебе. Это
фальшивка?
-- Я так же знаю это, как и вы. Пожалуйста, говорите.
-- По-моему, фальшивка. Чистой воды туфта.
-- Только, пожалуйста, Анна Богумиловна, аргументируйте.
Конечно, лагерное слово "туфта" там поймут, но мы же ученые!
Мне же заключение писать. Хоть подпись и будет моя, это наше
общее дело.
-- Правда, я видела когда-то в Москве в одной лаборатории,
как снимали развитие зародыша в курином яйце. Засняли, как
бьется сердце... Но весь процесс деления клетки, чтоб так
четко... Такого не может быть. Обман. -- Побияхо даже
отвернулась.
-- Позвольте, -- Варичев налег на стол, поднял два толстых
пальца и, соединив их в щепоть, показал: -- Это же, Федор
Иванович, вот какая структура. Это же микро... микроструктура!
Что-то не верится.
-- Почему? -- спокойно проговорил Федор Иванович. --
Техника микрофильмирования ушла сейчас далеко. Этим занимались
еще до войны. Между прочим, в подвале нашего факультетского
корпуса стоит трофейный аппарат "Сименс". На нем можно делать
такие штуки. Я не уверен, что сразу получится, тут вся
сложность в том, чтобы получить культуру клетки. Выделить
живую. И среду надо подобрать. Сразу не выйдет, но в
принципе...
-- А как вы поместите клетку под объектив? -- спросил
Вонлярлярский не без превосходства. -- Как она будет там, ин
витро, отправлять свои функции? Должен же быть непрерывный
обмен!
-- Вот-вот. Именно! -- сказал кто-то.
-- Да, да, -- негромко подтвердили несколько человек.
-- Все дело в составе среды и в культуре, -- проговорил
Федор Иванович. -- Вы должны знать эту технику, Стефан
Игнатьевич. На предметное стекло кладете два стеклянных
капилляра. На них покровное стекло. Закрепляете по углам
капельками воска. Под стекло пипеткой пускаете ваш раствор. С
другой стороны подтягиваете жидкость фильтровальной бумажкой.
Создается непрерывный ток. Вот только жидкость эту -- с нею
нужны эксперименты. И, конечно, сама культура -- это тонкое
