Выращивал ли, пестуя терпением, огурец в бутылке? Посещал ли
литературный кружок в районном доме пионеров, писал ли стихи,
пронизанные тонкими аллюзиями? Представлял ли себе структуру космоса
наподобие структуры алмаза? Переживал ли свою прыщавость? Готов ли был
отдать жизнь за: а) вечную любовь к женщине из киоска Союзпечати? б)
счастье народа? Напуган ли был снами, в которых отчетливо
просматривались: а) элементы гомосексуальности? б) чего-то еще?
Осталась ли от отца портупея? Ведомо ли было ему что-нибудь о детской
сексуальности? Заставал ли свою мать на ложе прелюбодеяния? Имело ли
это отношение к онемению, вызванному знакомством с принципами
сосуществующих состояний Вайцзеккера? Верил ли в то, что собаки
обладают душой? Любил ли разглядывать собственные испражнения?
Воображал ли свои похороны, а если да, то плакал ли, представляя
скорбь ближних, оплакивающих его смерть? Ощущал ли, что нация
существует с тем, чтобы преподать миру урок? Участвовал ли в
церемониях сожжения колдунов? Чему отдавал предпочтение - толкованию
ли полночи как обоюдостороннего зеркала милосердия и приговора или
строкам о крике павлина и о гирляндах цветов водяной лилии на
щиколотках и запястьях? Или же полностью разделял точку зрения Т.
Адорно, восклицая порой: "как он прав!"? Оппоненты, хранители прежних
устоев еще очень сильны - столь хитры, сколь и коварны. Научимся себя
защищать. На минувшей неделе. Подозревал ли о количестве дендритов,
нейронов, аксонов и синапсисов, заключенных в черепе его вселенной,
где река жизни и смерти омывают пределы. Кого доводилось встречать на
тропах? Отмечен ли был какой-либо премией? Встречался ли с господином
Экхартом? И вел ли дневник? Да, вел ли дневник, из которого грядущее
поколение смогло бы извлечь существенный урок? У окна. Закат.
Неподвижность и скорость. Необходимость в совпадении ошибок. Счастлив
ли был, наконец, узнав у своей первой возлюбленной, что она
мастурбирует иным образом, включив ласковое радио, предаваясь иным
совсем грезам, направляя при этом на гениталии легкие струи из
душевого устройства? Играла ли температура - когда лихорадило -
определенную роль в появлении сотрясающих его до мозга костей видений?
Путник на отвечает. Мозг его занят природой оружия, баллистикой, углом
девиации, силой излета. Они стреляли в мертвое тело. В стекле
появляется слюдяная паутина дыры. Это чернила, это чернила! Нет.
Мне нравится вызывать ощущение тонкой, неверной, в какой-то фальшивой,
точно фольга, почвы пола, несущей в себе сонную иллюзию законов
притяжения, будто бы управляющих моим передвижением в необязательных
пределах гравитации и диверсий пространства. И, когда в сияющем
затмении неизбежного воссоединения с землей, возрастания масс и
сладчайшего, как клубничный крем, детского страха, сознание обретает
прозрачность спрессованного времени - теория свободного падения
свежими окислами цветет на губах, мимо которых проносит нас ветер, и
во рту, образуемом церемонией появления одного, второго и третьего в
сращении со словом, тогда как воображение прикасается к беззвучно-
стоящему ветру, втягивающему в свою воронку металлическое веретено с
еще большей нежностью, нежели отсутствие мира, льнущее к щеке в
солнечном инее. Изменения человеческой истории, ее провалы, пролеты,
замещения не что иное, как зыбь образов, пробегающая по вибрирующей
паутине языка, - струна разрушения поет под пляшущими стопами, - на
которой, под стать росе, переливаются капли бытия, ткущего себя в этой
паутине (порой под тяжестью ночной сырости паутина провисает,
путается, рвется; порой роса испаряется бесследно) и чей узор,
простирающийся за горизонты умозрения, есть мое восприятие, приятие и
предприятие в неустанном предвосхищении меня самого, как прекрасного
поражения, растянутого между лабиринтом зеркал - телом - обращенных к
опыту тела, сумме чувствований и страницей, буквенными рядами на ней,
- поистине наименее утешительный вид порядка. Когда луна достигает
безвоздушного края в просеке своей полноты, размыкающей окружность,
дребезжание оконных рам прекращает беспокоить слух, ночь
невразумительна, как ночь, переставшая тревожить дребезжанием слух;
перекисью на разодранной артерии вскипает сирень. Это был Каспар
Хаузер, бедный, бездомный, убитый, с головой как гроздь кислорода. Он
был найден однажды в книге на украинском языке, на обложке которой
изображен был аквалангист в изумрудной пучине. Серебряные пузыри,
Гаспар из тьмы смарагдовой детства. Обучение краткости нескончаемого
предложения. Скарабей, раскаленный до купоросного сухого гниения.
Пески. Сколько впечатлений! Деньги умножают себя, под стать бесцельным
насекомым (или эндокринным железам, умножающим эмоции, - гримаса
тени), волна за волной идущим сквозь воздух. В соседнем доме, судя по
всему, открывают призракам двери. В руках ложки. Шелковый кокон окна,
обнаженное тело, ручей, иней, женщина, не обращающая внимания ни на
сумерки, ни на себя, меркнет в желтом свечении нищеты и причинности.
Привычки ума заключаются в перераспределении мест тому, что попадается
на глаза. Да, скорее всего, я прав. То, о чем я в настоящий момент
думаю, позволяет мне так думать. Переход ржавой крысы через улицу.
Мягкие, нескончаемые сумерки, а поверх горящий ночной свет. Комната, в
которой мы жили, длиной достигала восемнадцати метров. 18 короче
восемнадцати, но выше, не намного. Утром, когда улицы дымились
политые, в сандалиях на босу ногу идти за угол и выпивать чашку
горячего молока с ватрушкой. Глаза слепил Литейный проспект. Шаркая
незастегнутыми сандалиями. Подражая чайкам и крикам любви. Через
проходной двор на Фонтанку, минуя библиотеку, к цирку, мост. Это о
многом. Это об эмиграции. Это о Т. С. Элиоте и о Тургеневе. Но, о чем
ты думаешь? Из чего состояла/состоит твоя жизнь? Мне нравится твой
вопрос. В стеклянной банке на кухне у нее жили демоны (сражавшиеся с
тараканами), которых она кормила маковым зерном. Твой вопрос
своевременен вполне, хотя вызывает легкую тошноту, как розы или гнилые
куклы, - головокружение. К вечеру кожу саднило от солнца. В первый раз
это случилось на муравейнике. Голые они мчались, сломя голову, к реке.
Словно сквозь увеличительное стекло. В дальнейшем, чтобы
перерассказать пару сюжетов, которые ему мнятся (допустим, что так)
занимательными, ему придется от нее избавиться. От кого, хотелось бы
знать! От истории? Геометрии? От привычки ума? Один из сюжетов
начинается с убийства.
Желтая по краям фотография. Капли смеха на очках, на ветровом стекле.
Система, понуждающая систематическое устранение - мысль. Попутно
возникает дискуссия - правомочно ли, оставляя записанным свой голос на
телефонном автоответчике, предлагать корреспонденту сообщение от
одушевленного лица. Например: "меня нет дома", "я не могу подойти в
данный момент" или - "вы знаете с кем говорите", etc.? Вопрос этот,
однако же, невзирая на кажущуюся вздорность, изначально теологичен,
ибо неминуемо затрагивает проблему одушевленности, души, ее
перемещений и места обитания, касаясь также и "голоса бытия", не
говоря уже о рутинных конъектурах относительно присутствия/отсутствия.
И впрямь, ежели мой голос достигает твоего слуха через определенный
промежуток (или пережиток - переживание в остатке) времени,
предполагаемый "дистанцией", ибо ты никогда не я; даже будучи во мне,
едином, - достигает ли тебя мой голос, то есть, изначальное мое "я"
(во вдохе-выдохе из-речения, в котором между "из" и "речением"
пролегает безумное мгновение), и что есть, а не было для тебя, в твоем
настоящем приятия мерцающей, искрящейся материи, спеленутой тончайшими
шорохами пробуждения, утекающего из тебя вслед зрению, в котором
настоящее уже было? Где происходит отождествление нас? Колебание
воздушной среды - микроветер, мистическая тетрадь. Но "кто" или "что"?
Причем, люди, вовлеченные в повествование, иными словами - персонажи,
ничего особенного из себя не представляют, за исключением того, что у
женщины, которой отведена значительная роль в действии (существует
также портрет: известной формы рот, крупные губы, привычка поправлять
плечи платья и т.д., - интимный портрет: более прозрачен: коротко
остриженные темно-русые волосы лобка, на пояснице невесомый шрам,
широкий, бледный ореол сосков, между ними след татуировки), несколько
лет назад погиб сын. Есть мнение, что не "просто погиб", но был убит
под Кандагаром, недалеко от Фив, хотя многие этой романтической
выдумке предпочитают правду, а именно, то, что 14 мая он был повешен в
актовом зале школы своими одноклассниками, использовавшими для этой
цели шелковый шнур от белых гардин; и, возможно, вследствие
выпускаемых из вида обстоятельств, у одного из них возникает
предложение о шелковом коконе окна и утомительное, изобилующее
сравнениями, описание перелета через Атлантику, необходимое для
развития дальнейших событий.
Нужно быть идиотом, чтобы говорить о "продолжении" нового. Что
невозможно объяснить художникам. Это совершенно невозможно объяснить
даже тем, кто протирает китайской фланелью хрустальные глаза
раздавленных рыб в лотерейных барабанах музеев. Шаровая молния
застыла, покачиваясь, над дедушкиной рюмкой водки и через несколько
минут выползла через окно, где бабушка из-за своей близорукости было
приняла ее за одного из демонов, живших у нее в стеклянной банке на
кухне и каким-то образом ускользнувшего из-под стражи тараканов.
Терракотовый сафьян переплетов, померкшее тиснение кож, медная
прохлада секстанта и перламутр черненого серебра, оправляющего
разрезные ножи из желтой кости - день ничем не отличается от
вчерашнего. Два вида самоубийства (возможно существует больше). Первый
- когда твоя воля и желание мира встречаются и разбивают тебя,
пытающегося охватить их своим существованием, - стало быть, ты слишком
плотен, крепок, грузен, тяжек, и мне не жаль тебя, - подобно
рождественской фарфоровой птице. Второе, когда ты внезапно находишь
себя в царстве глухоты, когда ничто ничего не отражает, когда
устанавливается на некое время самый страшный образ ложного мира: тебя
окружает то, что тебя окружает, пальцы переливаются в рыхлое вещество
материи, мысль ежесекундно находит единственно верные решения.
Вопросов не существует. Ты рожден, ты мертв, ты ешь, ты объясняешь
суть явлений, перечисляя их. Либо не перечисляя. Мне не жаль тебя и в
этом случае.
Чего, спрашивается, жалеть? Вероятно и некое противоречие между
"желанием" и "хотением". Чем сильней желание, тем крепче нехотение.
Человек, осознающий это, посвящает себя Деметре. Утро было плавным,
словно медленно разворачивающее себя в уподоблениях сравнение. И это
было в порядке вещей. Что это: "нет чувств"?.. Нет? Возможно ли -
"нет"? Но они махали вслед нам подсолнухами, которые золотились, под
стать их глазам, иссущенным печалью и, все же, сознанием счастья,
которое выпало им; впрочем, одним раньше, другим позже, конечно; а
другие так и не сподобились знать, что были наиболее счастливы во
времена, когда предполагались как бы другие его, счастья, модели. Но
мы уже знаем, как плавное утро вершит свой поворот к соловьиной мгле,
когда белоснежна, словно соболь, ночь в гемисфере фарфоровой
бересклета пестует фосфор. Осведомлены в той же мере и о фигуре
