В местах, которое оно занимало,
запах царил, похожий на тот,
который вдыхаешь, посещая дома,
где никто не живет, или - истлели и существуют,
подобно зиянью Тенара. Последние спазмы Ахилла,
тяжкий агонии труд и муравьев океаны,
в которых захлебнулись долины,
по колено в которых, - "пойдем же, пора",
зная несколько песен тупых,
торговцы шнурками и спиртом, полупамятью, полуумом,
восходя на сваленные в груду заборы,
которые девки не медля запалят.
Не то, чтобы были костры... - несколько спичек, окурки,
рассвет, мавзолеи небес
и мазут под ногами.
Уверенность имела под собой основания, как пот.
Под стать кристаллам на наших губах,
когда они нарастали, как иней чужого наречья,
как виноград, забытый однажды и хлынувший к морю потом.
Когда это было? О чем говорят дневники?
В высотах двойных. О нашествии птиц деревянных.
Однако сквозило в то же окно ветром сухим.
Кварц сияющий, песок голубиный.
Нарушение хода событий
и что-то еще смещало значенья.
Не доверяя богам и их рассужденью о смерти.
(еще рука ощущала тонкую ложь соседней руки),
Мыслить системно, с серебряной ложкой в руке.
КОНСПЕКТ-КОНТЕКСТ
Все это известно, однaко требует повторения. Так декорaтивная решетка
китайского интерьера по сути своей неисчерпаема. Повторения не
существует, поскольку время - есть. Есть, следовательно, несовпадение,
отклонение, остаток, требующий иного подхода.
Орнамент состоит из дыр или из перехода от одной пустоты к другой. Где
находится различие между одной пустотой и другой? Различие не
существительное. Расположение невозможно. Ничто не меняется, изменяя
себя. Есть странствие и есть странствие: "цель одного в наблюдении
исчезновения старого, другого же - в наблюдении изменения" (Ле-цзы).
Делить дыру смехотворно в той же мере как представлять себе поэта с
мраморными крыльями или огненным ртом.
Предстает ли воображению то, как вот этот язык в живой чешуе слюны
комкает себя, мнет, под стать глине и пальцам одновременно, возносится
к небу, замирает там на мгновение растраты взрыва, сворачивается... --
докучает ли воображению этот "образ", когда рука переходит из
"странствия" в "странствие"? Хлебников -- вот что приходит на ум,
когда возникает речь о странствовании борозды: Астерий собственного
Лабиринта, зеркала, опрокинутого под небесами, крот (Мандельштам),
угодивший в западню корней в поисках "неделимой частицы языка",
предвечного центра, Формы, подобно тому, как физика угодила в западню
языка в устремлении к неделимой части. Существует ли слово?
Предпочтенье, отдаваемое в древнем Китае не количественной, но
качественной характеристике числа, позволяет предполагать, что "И
Цзин" - не пособие по алеоторике, но первое исследование в области
синтаксиса. Итак, "язык не упал с неба", "язык есть деятельность..."
общества. Я думаю о кувшине, потому что он кокон. Вращение породило
орнамент.
С одной стороны, понятие "человек" понуждает меня говорить о сумме
неких свойств, точнее об их пучке, с другой стороны, я, полагаясь на
опыт, могу вообразить человека, которого боль сводит до полного
безразличия по отношению к окружающему. Есть ли мера боли, и если
есть, из чего она возникает? Где пролегает различие между человеком и
камнем? Самовыражение требует некое "я", требующее выражения...
Воспоминание означает всего лишь иное воспоминание. Мы рождены дважды
- впервые в "разделение" между собой и матерью. Не означивание, - но
расслоение. Второй раз, до самой смерти неустанно рождаться в мир, то
есть в это нескончаемое разделение. По мере того как мир зиждет себя,
вписываясь в меня, я изменяю его, пребывая в несовпадении рождения и
смерти, прибывая к последней. Зрение - процесс запаздывания. Процесс,
скорость которого не совпадает со скоростью понимания. "Увидеть -
значит создать". Слово создать - двойного закрепления. Впрочем, как и
увидеть, - предполагающее ослепление. Чему обучены в языке? Не слышу.
Я говорю, что не переживание, не выражение переживания, но усилие,
открывающее капсулу языка, опрозраченного в представлении, будущему.
Не слышу. Тому, чего не было, но что заключено уже и всегда в нем как
возможность: поэзия дается в акте предвосхищения факта самой
возможности. Все это известно, однако требует повторения. Что ты
сказал? Пространство молчания создается временем речи. Я знаю.
Звучание смысла обнаруживает себя в немоте "ничто" между звуком и
звуком, знаком и знаком. Между тобою и мной? Совпадение - небытие. Но
поэзия начинается как незнание. Изгнание ли незнание? У Гомера море
было красным. Смыслы обязаны возникновением...
Два времени: "длительность" изменения общественного сознания и
"длительность" изменения значения в поэзии несоотносимой в скорости
превращения. Каждое стихотворение не что иное как машина войны. В
итоге мы вновь говорим об истории. Язык накопленный, язык "сокровище",
не растрачиваемое в утрате, в-ращеньи, умирает. С этого начинается
скольжение по кольцу маленьких трагедий Пушкина - "Скупой Рыцарь" -
если кольцо может иметь начало. Какие-то физические законы позволяют
вообразить некую карту.
Слишком человеческое лицо фашизма покрыто ритуальными татуировками
правильного языка. Многое не происходило на наших глазах, но
неоднократно мы становились свидетелями того, как язык умирал и
становился убийцей, предаваясь мыльным фантазиям. Воображение
отличается от фантазирования, как словоформа есть от словоформы если
бы. Авангард - одно из смертоносных клише.
Восприятие - это питание мира. Что было до единицы? Изобретение
является обретением из того, что не может быть опознано.
Конгруэнтность S логики не опознает не-тождества субъекта. Воображение
есть неначинающееся, непереходное действие предвосхищения. Обратное
тому - ностальгия по неразделенности, слиянности, неразличимости, без-
различию: безответственности. Орнамент представляет собой систему дыр,
прекращений. Пустота - сердцевина тростника. Источник эхо, ответа. Она
начинается в "не", в "не-я", в не-себе/я. Предписание зрению/я.
Пустоты нет, но мы говорим о ней. Мы говорим о строке, народе, любви,
поэзии. Есть ли это? Поэзия это такое состояние языка, которое в своей
работе постоянно превосходит актуальный порядок "истины". Кто
определяет, каким быть нашему знанию или как определяется тот, кто
должен это определять, и так далее. Тот (Джехути) вне определений,
будучи чертой безначального перехода.
Фраза Вернера Гейзенберга, в которой произведено замещение одного
слова: "Описываем ли мы в поэзии нечто объективно сущее, нечто такое,
что в каком-то смысле существует независимо от человека, или же поэзия
представляет собой всего лишь выражение способности человеческого
мышления?" Какая замена произведена в этой фразе? Или же "эта
неопределенность относится уже никак не к предмету, а
только к языку, на котором мы говорим о нем и несовершенство которого
мы в принципе не можем устранить?". В этой фразе замен не
производилось.
Иллюзии "я".
В момент смерти языка возводится фигура "врага ценностей". Только
отрицание, мнится, позволяет говорить о том, к чему нельзя
прикоснуться языком. Вкус и геометрия различные вещи.
О чем спрашивают поэта?
Корпуса энциклопедий способны удовлетворить:
Словари предлагают:
Психология, социология, политика, мифология, религия
разворачивают:
Словесность обещает:
Институты информации исполнены рвения:
etc.
Но поэзия всегда иное.
Все это известно, но мы вынуждены повторяться. Поэта, ни о чем не
спрашивая, спрашивают о том, возможно ли спрашивать то, на что нельзя
получить ответа, - не спрашивая, спрашивают: существует ли такой
вопрос, отсутствие которого порождает ту самую неодолимую тревогу,
благодаря которой естественно вполне сомнение во многом, не исключая и
очарования патерналистских отношений "держателя истины" и ее
потребителя. Либо: может ли человек (не сведенный к уровню безразличия
камня) рано или поздно обрести-(из) возможность задаться таким
вопросом? И каков должен быть "ответ", эта жемчужина, объемлющая
раковину? Ответственность - модус слуха. Тень мертвого языка переходит
в призрак универсального, единого (единственного), теперь уже
количественно беспредельного:
пожирание.
Но язык не может быть присвоен по той причине, что он есть
несвершающееся бытие или Бытие. Совершенное действие не оставляет
следов... Поэзия - несовершенство per se. Несвершаемость как таковая.
Утешения нет. Как не существует слова. Переход через "ничто" в другое:
"Катострофа не есть завершение. Это кульминация в столкновении и
борьбе точек зрения (равноправных сознаний и их миров). Катастрофа не
дает им разрешения, а, напротив, раскрывает их неразрешимость в земных
условиях, она сметает их не разрешив" (М. Бахтин). "Моцарт и Сальери"
Пушкина - идиома, слепок циклона, нерасторжимое единство
дисконтинуальности, воз-вращающего идею жертвования, разделения,
обретения значения в его же ускользании. "Существует ли речь?" (Чжуан
цзы).
Переход от вопроса к спрашиванию о пределе, границе, об очертании
смысла, освобождаемого в обещании, в речи, в возможности только, в
поэзии. История не облатка пространства, тающая на языке. Мужество
заключается в нескончаемом утверждении мысли, преодолевающей "порядок
актуальной истины", самое себя.
Поэзия - "бесцельная" трата языка, постоянное жертвование жертве.
Возможно, здесь следует начать говорить о любви, иными словами о
реальности или вероятности откликнуться безначальному эхо: об
ответственности.
ФОСФОР
Иногда я воображаю ветер. Воображение - сквозить - скважина. Его силу,
слоящуюся за стенами скорлупы, в которой мне порой доводилось
находиться. 9000 метров скрупулезно превращают воздух в обоюдовыпуклую
линзу, в которой ты - падающим нескончаемо снегом из детского
хрустального шара. Хруст замерзших комьев земли. Под окнами, чья
лиловая мгла редеет и, переходя через белесую невзрачность
невразумительных описаний накануне пробуждения наливается сквозной
синевой, дарующей листьям безучастную прозрачность, редкие шаги
слышны, что слышно, как превращение воздуха, исключающего из себя по
зерну пространство, в котором умещается разум. Кумулятивный эффект
воображения, сквозящего в дырах иллюзий. Два шага по обочине, пыльный
осот. Падающий набок велосипедист. Телеэкран затягивается хрупким
красноватым льдом. Лоб прохладен. Пройден, как скорлупа, из которой
довелось выпасть в сожженные фокусом лучи. Перебирая клавиши, камыши
взглядом. Познание в опознании. Точечное строительство буквы. Литера
возводится из заполнения пустот и огибания в углах иных пустот.
Строительство точки. Слабость зрения: аналог обобщения в логической
операции. Слабость - процесс, позволяющий переход к отвлеченному
мышлению. Воображение - способность сознания самоостраниться, и
поэтому "образ" только динамическая переменная. Можешь назвать это
камнем, яблоком, прошлым, сном. Невидимые числа, не закрепленные ни за
чем. Горящие библиотеки Майкла Палмера. Слова выстраиваются из
нейтральных точек в заполнении или упущении пустот. Структуры хаоса.
Нужно ли мне думать о тебе, чтобы думать об эротизме? Известь стен.
Воспоминание как восхищение из прошлого. Гельдерлин или Мэрлин.
Гельдермерлин. Она дала нам стиль. Она жила у меня все то время, пока
разворачивался ее роман с Артуром. Нет, я пожалуй выпью стакан этого
дрянного вина. Эквивалент Тынянова. Только возможность. Но лишь в
невозможности. Мы возможны здесь как люди, поскольку это невозможно.
Можно еще один стакан этого же дрянного вина? Известь стен. И по мере
того, как валится набок от смеха велосипедист и падает за его спиной
голубая, обжигающая небо (не небо) холодным уколом звезда, или
