порядочно: сбежал... Так он раскладывал все "по полочкам", - однако
мысль, что Варя может посчитать его трусом, сверлила мозг и была очень
неприятна... Да и что она может подумать, прочитав его послание?..
Трус!!!
Вяло, без аппетита пожевав хлеб с колбасой - остатки от праздничного
стола, - Савелий разделся и залез в спальный мешок... Хорошо! Наконец-то
он остался один: никто не дергает, испытает, никому и ничем не обязан,
полное раскрепощение и свобода! Странное дело: он так хотел этого, так
добивался, а достигнув, не чувствовал никакого удовлетворения...
Вытянувшись во весь рост, Савелий крепко зажмурился, и тут же про-
мелькнуло: что-то забыл сделать? Точно, не потушил лампу.
"Летучую мышь" он подвесил на крючок лестницы, словно специально
вделанный для этого, но это было в двух метрах от него. Вылезать из уже
нагретого спального мешка не хотелось, и Савелий допрыгал до лампы прямо
в мешке и потушил ее. Прыгая назад, он зацепился мешком за какой-то су-
чок в полу и растянулся во весь рост... Это происшествие неожиданно раз-
веселило: Савелий расхохотался на всю землянку и пополз к топчану, неле-
по перебирая руками и ногами... Улегшись, он долго еще продолжал вздра-
гивать от смеха, пока его не сморил сон. И приснился ему...
Они пришли на суд
...Переполненный зал судебных заседаний. Сам же Савелий наблюдал,
этот суд сверху, словно птица, перелетая с места на место. Перед предсе-
дателем суда стояла Лариса. - ...И подсудимый отдал вам свое сердце! А
сейчас вы отказываетесь от него? Почему? - недовольно спросил судья. -
Что же вы молчите? Или сказать нечего?
Но Лариса молчала, опустив в пол глаза... И вдруг неожиданно для Са-
велия раздался голос Егора (отчего он решил, что это голос Егора, кото-
рого никогда не слышал, не знал, но был уверен, что это - голос Егора?).
Но почему муж Вари на суде?
Они же никогда не были знакомы... Савелий приблизился к Егору.
- Мне трудно выступать сейчас перед вами потому, что меня, в отличие
от подсудимого, никто не предавал! Больше того, и после смерти моей моя
жена продолжает меня любить и помнить... - Он внимательно осмотрел сидя-
щих в зале. - Коротка человеческая жизнь! Это в молодости кажется, что
жизнь большая и все еще впереди... Каждый человек имеет в жизни столько
бед, казалось бы, куда Усе больше? Но задумайтесь, часто ли вы помогали
ближнему своему в его беде? Хотя бы в тот момент, когда вам это ничего
не стоило?.. Можете не отвечать - и так все ясно!..
Перед вами стоит молодая красивая женщина, которая в трудную минуту
для подсудимого отказалась от него, говоря проще, предала человека, ко-
торого еще вчера называла "любимым" и держала в своих объятиях)
Можно ли корить подсудимого за то, что он выгораживает эту недостой-
ную женщину? Он ее любит, и этим все сказано!
- Спасибо, свидетель Капота... - сказал судья.
- Разрешите мне! - услышал Савелий до боли родной голос.
- Кто вы и что хотите сказать суду?
- Я - мать подсудимого! Говоркова Мария Александровна... По залу су-
да шла молодая красивая блондинка.
- Мамочка! Мама! - залетал Савелий, но его крика никто почему-то не
слышал. Он подлетел к ней, бросился на шею, целовал ее, но она не чувс-
твовала его ласк, не видела и его самого.
- Вы утверждаете, что являетесь матерью подсудимого!?
- Да!
- Сколько же вам лет?
- Мне тридцать лет! - невозмутимо ответила женщина. - Ровно столько
мне было, когда вместе с моим мужем мы погибли в автомобильной катастро-
фе. Погибли и лишили нашего сына родителей! Мальчику не было и трех лет,
когда он остался один!.. Конечно, мне трудно что-либо говорить в его за-
щиту: почти все время он прожил без меня! Но поверьте сердцу матери, мой
сын - не преступник! Я это твердо знала. Верьте мне! - Голос ее дрогнул.
- Что ж, мы внимательно выслушали всех свидетелей, и теперь суд рас-
полагает полными данными о личности подсудимого. Прошу всех встать: суд
удаляется для вынесения приговора...
- Как? - воскликнул Савелий. - А мое слово? Я же имею право на пос-
леднее слово! Имею!
- Да, согласно советскому закону, вы имеете право сказать последнее
слово, которое вряд ли что изменит! - согласился судья с какой-то наглой
улыбкой. - Но вы же спите!
- Нет! Я не сплю! - встрепенулся Савелий. - Я не сплю! Не сплю! - Он
взметнулся вверх и...
Один
...оказался на полу, свалившись с топчана. Он был по-прежнему в
спальном мешке, сидел на полу в кромешной темноте и долго соображал, где
находится. Когда же все вспомнил, стал разбирать подробности своего
странного сна. Все-таки удивительно устроен человеческий мозг! Наверняка
когда-нибудь ученые раскроют тайну сна! Это надо же, увидеть во сне то,
что и наяву-то не придумаешь...
Куда он сунул чертовы спички?.. А, вот они... Он вылез из мешка,
засветил лампу и быстро оделся по пояс. Затем поднялся наверх и откинул
крышку. Стоял морозный солнечный день. Вернувшись вниз, он подхватил
чайник, набрал в него чистого снега и поставил на спиртовку. После этого
вышел на воздух, сделал специальную разминку для рук и ног, растерся
снегом, вытерся полотенцем и взбодренный вернулся в свое убежище.
К этому времени чайник вскипел, и Савелий заварил чай из банки с
надписью: "Чай, витаминный сбор, утренний". Подземная комната наполни-
лась душистым ароматом. Вскрыв банку тушенки, подогрел ее и плотно по-
завтракал, снова удивившись необычному и вкусному хлебу.
Одевшись, перепоясался патронташем, закинул карабин на плечо и отп-
равился на охоту...
"Бешеный сам придет"
...В комнате дежурного помощника начальника колонии перед Зелинским
сидел Король, недовольный тем, что его вызвали на вахту. Капитан нес-
колько минут молча смотрел на него, не зная, с чего начать разговор.
- Вас, гражданин Болидзе, сейчас мучает вопрос: для чего вы пригла-
шены на вахту? - начал он осторожно.
- Меня никогда ничего не мучит! - проговорил тот с заметным акцентом
и ухмыльнулся. - Только удивляюсь немного: зачем я понадобился замкомро-
ты?
- Буду с вами откровенен: мне нужна ваша помощь!
- Ха! - выдохнул Король. - С каких это пор менты надеются на помощь
Короля?
- А я тебя не как мент пригласил, а как человек! - сухо обрезал ка-
питан, и, видно, его тон заинтересовал собеседника. Он прищурил глаза и
долго смотрел на капитана, но потом решил, что не будет ничего плохого,
если поинтересуется конкретными вещами.
- Хорошо, начальник, я тебя слушаю! -
- Мне нужно знать маршрут, которым были снабжены Угрюмый и Бешеный!
- А больше ты ничего не хочешь, начальник? Или ты думаешь, если я
согласился на базар, то помогу тебе их словить? - разозлился тот.
- Напрасно ты такого мнения обо мне... - Зелинский сделал паузу, по-
том решительно пояснил: - Органы прекратили поиски Бешеного, то есть Са-
велия Говоркова...
- Поймали? - нахмурился король.
- Нет! Его дело пересмотрено и закрыто за отсутствием состава прес-
тупления. А Угрюмый, есть основания предположить, что он погиб... То,
что я тебе говорю, не должно...
- За кого ты держишь Короля? - перебил он. - Король не трепач! Но
зачем тогда нужен их маршрут? И кто его может знать?
- Резонный вопрос - согласился капитан. - Отвечу прямо. Хотя и уве-
рен, что для вас, Болидзе, это не новость. Говорков кому-то очень меша-
ет... - Он снова сделал паузу. - А знать их маршрут может Браконьер...
Более того, я уверен, что и те, кому мешает Говорков, уже успели полу-
чить этот маршрут...
Несколько минут Король молча смотрел на Зелинского, решая какие-то
вопросы, но ничего так и не спросил, а проговорил уверенно и четко:
- Мы с тобой, капитан, стоим по разные стороны: ты - снаружи решет-
ки, я - внутри, но Король никогда не крутился перед законом: попал - по-
лучил - сижу... Мне понравился тот парень... А сейчас, капитан, ты меня
щелкни свиданкой за то, что курил в секции... За это и вызывал, так?
- Ну, так... - Зелинский ничего не понимал.
- За остальное не беспокойся, капитан. Браконьер сам к тебе при-
дет... Сукой буду, если не придет!..
Савелий преступник?!
Что бы ни делала Варя - работала ли по хозяйству, слушала ли радио,
читала ли - мысли постоянно возвращались к Савелию. Как он там в тайге?
Что делает? Где живет? Вспоминая все время их последний вечер, точнее,
ночь, она ругала свою невыдержанность! Беспокойство о нем не покидало.
Единственно, что успокаивало, - наличие у него карты-самоделки...
Во время последней связи с Управлением Варя, подчиняясь какому-то
импульсу, попросила выяснить что-либо об Антоне, сославшись на то, что
тот более года не появляется на ее участке...
Вчера с почтой, сброшенной с вертолета. Варя получила и письмо от
матери, в которое был вложен листок с "ладошкой". Егоринки: "сама нари-
совала для мамы" - гласила подпись корявыми печатными буквами. Варя
очень скучала по дочке и сейчас со слезами на глазах буквально исцелова-
ла эту "ладошку".
Когда рядом был Савелий, ее жизнь была наполнена каким-то смыслом,
заботами о нем, а с его уродом дом мгновенно опустел. Она впервые ощути-
ла себя одинокий, и тоска по дочери обострилась настолько, что ей вдруг
захотелось бросить все и уехать в Ленинград... Что? Да как она могла да-
же подумать об этом? Ведь Савелий может вернуться в любой момент! Вер-
нется, а ее нет! Что он подумает? Бросила, оставила... А Варя чувствова-
ла, что нужна ему! Наконец, она призналась и себе, что больше всего Са-
велий нужен ей самой...
Почему она тогда не бросилась следом за ним? Гордость? Кому нужна
эта гордость?.. Господи, она же не знает ни его фамилии, ни его адреса!
Где теперь искать его? Эх, Савелий, Савелий!.. Савелий?! Боже, что же с
ней такое? Совсем память отшибло! Она же совсем недавно слышала это
имя?! Конечно, слышала! Даже записывала Вовой журнал... Журнал!..
Варя бросилась к шкафу, достала журнал, где отмечала все сообщения,
поступавшие с Большой земли...
Лихорадочно листая его, она быстро наткнулась на то, что искала: "Из
мест лишения свободы совершен побег трех опасных преступников: Данилин
Константин Иванович, тридцати восьми лет, кличка Тихоня. Приметы: худо-
щавый, глаза - серые, на груди, руках, бедрах - многочисленные наколки,
на лбу, в верхней части, ровный шрам, на плечах ожоговые пятна, рост -
сто семьдесят сантиметров... Угрюмев Федор Валентинович, тридцати шести
лет, кличка - Угрюмый. Приметы: плотного телосложения, рост - сто во-
семьдесят пять сантиметров, глаза - карие, на плечах наколоты погоны, на
тыльной стороне правой кисти - "Не забуду мать родную", на левой -
"Спорт - это жизнь"... Говорков Савелий Кузьмич, двадцати пяти лет,
кличка - Бешеный. Приметы: плотного телосложения, рост - сто восемьдесят
сантиметров, глаза - голубые, особых примет нет..."
Господи!.. Говорков Савелий Кузьмич... Варя растерянно опустилась на
стул. Неужели он? Опасный преступник?! Нет, не может этого быть! Не мо-
жет быть' потому, что быть этого не может! Не может, и все!.. Преступ-
ник? Да еще с такой страшной кличкой? Бешеный?.. Может, это не он?..
Варя немного успокоилась, вздохнула. А карта?.. Она вдруг вспомнила,
что на обороте карты была написана фамилия Угрюмого, точнее - Угрюмова
Л.С. и адрес: Москва, Лосиноостровская улица, дальше не помнит... Видно,
жена или сестра, а может, и мать Федора Угрюмова... И все-таки нужно
проверить!.. Но как?.. А связь? Нужно использовать запасное время для
связи! Ежедневно в четырнадцать тридцать... Так, сейчас два - полчаса в
запасе... Все тщательно обдумать, взвесить... Что спрашивать? Как спра-
шивать?.. Заодно и об Аргоне напомнить... Почему заодно? С него и нужно
