Каждому сидящему за колючей проволокой нужно было постоянно следить за
своими словами, мыслями и особенно действиями. Случайно сказанное слово
могло привести к печальным последствиям. Никакие обиды или промахи не
прощались: обида, оставленная без внимания, без "разбора", признавалась
трусостью, а труса мог задеть, обидеть всякий. Не участвуешь в травле,
слабого, значит, рано или поздно начнут травить и тебя. А самое гнусное,
что в травле принимал участие и тот, кого ты пытался пощадить или защи-
тить своим невмешательством...
Подобные размышления заводили Савелия в тупик: получалось, что чело-
век, попавший в места лишения свободы случайно или по неосторожности,
вскоре должен был утратить такие качества, как честность, порядочность,
сострадание к слабому, нетерпимость к наглости и хамству, веру в челове-
ка... Для такого человека оставалось одно из двух: стать безжалостным и
принять позицию силы или оставаться самим собой, но войти в число угне-
таемых. В полную меру оправдывался закон: "Либо всех грызи, либо живи в
грязи!"
Вместе с тем Савелий безоговорочно принимал правило: отвечай за каж-
дое произносимое слово. Казалось бы, что ужасного, когда один другому в
сердцах выкрикнул: "Дурак же ты" - или что-нибудь подобное. На свободе
это кажется мелочью, не достойной внимания, и особой обиды не возникает,
а если и возникает, то быстро проходит. В зоне же каждое произнесенное
слово обретает особую значимость. За каждое слово, произнесенное вслух,
говоривший несет особую, жесткую ответственность. Как ни странно, это
давало положительные результаты: особое уважительное отношение между
людьми. Исключая, конечно, стрессовые и враждебные ситуации, когда не до
слов, когда дело доходило до новых преступлений... Однако и в такие мо-
менты каждый старался следить за своими словесными "выплескиваниями"...
Конечно же, Савелий прекрасно понимал, что все отношения здесь заме-
шаны на страхе. Лишенные так многого, люди понимали, что могут к тому же
лишиться еще и здоровья, а то и самой жизни...
Говоркову, конечно, повезло во многом: и в том, что умел постоять за
себя, и атом, что здесь оказались Митяй и Кошка, и в том, что Король ре-
шил вдруг занять нейтралитет... Короче говоря. Господин Случай! Не будь
этого, никакое умение не спасло бы его от расправы. Возможностей отпра-
вить в зоне на тот свет сколько угодно: можно "случайно" попасть под
циркуляку или под пресс, либо, так же "случайно", придавить чем-нибудь,
или, чего проще, ночью во сне, подошел кто и ткнул штырем... и проснуть-
ся не успеешь....
А сейчас Савелия побаиваются: вон чуть повысил голос на драчунов,
сразу и утихли...
Так, за работой, за размышлениями о своей жизни и о жизни вообще,
пролетало время... Уходили, освобождаясь, те, кто отсидел свое, на их
место приходили новые, но Савелия ничто не интересовало, и он никогда не
ходил встречать новые этапы... Да и новенькие довольно быстро узвавали
овей и старались не задевать угрюмого и странного парня по кличке Беше-
ный... Возможно, так бы потихоньку, помаленьку и отсидел Говорков свой
срок, притерся бы, привык, но судьбе было угодно распорядиться по-свое-
му...
Одним из последних этапов в зону пришли двое парней. Они были прия-
телями по воле, и про них ходили различные слухи. Оба "принесли" большие
сроки, хотя и по разным статьям: невзрачный, худенький, с нервно бегаю-
щими глазками, туберкулезного типа парень лет тридцати пяти - пятнадцать
лет за убийство. У него была странная кличка - Тихоня. Второй, полная
противоположность своему приятелю: косая сажень в плечах, скуластый, с
огромными, пудовыми кулаками, да и кличка под стать - Угрюмый, тринад-
цать, лет за разбой, видно, с тяжелыми последствиями, если судить по
сроку. Их видели всегда вместе, что у всех вызывало недоумение, уж явно
они были разными и неподходящими друг другу...
Именно этим двум приятелям и суждено было вмешаться в судьбу Савелия
Говоркова...
Июнь выдался жаркий, солнечный и душный. В цехе, несмотря на распах-
нутые двери и окна, работать было трудно, к духоте еще добавлялись и
всяческие испарения от клеевой основы для шпона.
Последние недели Савелия перекидывали с одной работы на другую: по-
лугодовой план стоял под угрозой потому, что погода не располагала к ра-
боте и, несмотря на постоянные наказания, многие предпочитали "отдыхать"
в ШИЗО, чем вкалывать в такой духоте. Как-то Савелию пришлось подменить
Паркова, упрятанного в ШИЗО за невыполнение нормы большого пресса.
Работа на прессе считалась одной из самых трудоемких, и Савелий, со-
вершенно взмокший не только от работы, но и от пара, идущего от раска-
ленных плит пресса, заложил последнюю заготовку и включил рубильник. На-
тужно зашипев, железные полки начали сдвигаться, сдавливая уложенные на
них заготовки из ДСП с пропитанным клеем шпоном. Дышать было совершенно
нечем, от едкого дыма слезились глаза, и Савелий отошел в сторону, опус-
тился на цементный пол и откинулся на стопку готовых деталей стенки сто-
ла...
Последние дни он был настолько измотан, задерган, что моментально
взрывался от любой мелочи. И не только от того, что его пихали с места
на место... Несколько дней назад он, пересилив волнение, отправился на
прием к замполиту, отправился сготовим заявлением, в котором просил раз-
решить свидание с человеком, с самым любимым для него человеком! И что
же? Савелий зло сплюнул, будто еще раз услышал слова замполита: "Кем она
вам доводится?.. Никем... А свидание разрешается только с близкими родс-
твенниками! С близкими! Уловили?.." А если у Савелия никого нет на всем
белом свете? Если эта женщина нужна ему сейчас? Ведь только ей он может
довериться! Прошли все сроки, мыслимые и немыслимые! За это время можно
было узнать, что с ним, где он находится. А она молчит и молчит... Мо-
жет, с ней случилось что?.. Хотя бы строчку! Хоть бы одно словечко!..
Когда же все началось? С Ялты? Нет, Ялта как следствие... Все началось с
того дня, когда их рыболовный траулер, несколько недель безрезультатно
бороздивший море, вытаскивая всякий раз почта пустой трал, наконец-то
поймал свою удачу. В тот день каждый трал ломился от живого серебра...
В море
Каюта, где жил Савелий с тремя матросами, была ненамного больше той
камеры, где он сидел в наручниках. В полуметре одна от другой - двухъ-
ярусные кровати. Слева и справа при входе - небольшие шкафчики для одеж-
ды.
Савелий и еще двое соседей по каюте заснули мертвецким сном, едва
успели добраться до кроватей. Они даже не стали раздеваться, настолько
устали. Так и лежали в робах, обсыпанных рыбьей чешуей, которая поблес-
кивала и на лицах, - и на руках...
Резкий гудок сирены, сопровождавшийся миганием красной лампочки над
входом, оповестил об авральной тревоге. На верхней палубе вовсю кипела
работа. Все матросы, кок, его помощники, санитары и пожарные, короче,
все, кто обычно освобожден от такой работы, участвовали в загрузке живо-
го товара в трюм.
Савелий подхватил специальный гребок и, встав на свое обычное место,
начал энергично сбрасывать рыбу вниз. Рядом с ним работал Кошка. Он даже
не успел снять белую куртку и поварской колпак.
- Давай-давай, Кошка, это тебе не кастрюлями греметь! - посмеивался
Савелий.
- Может, махнемся не глядя, хотя бы на пару дней, ты - на камбуз, а
я - на твое место! - улыбнулся Кошка, вдруг он неожиданно поскользнулся
на осклизлой от крови и рыбной чешуи палубе и, нелепо взмахнув рукой,
повалился на трепещущую рыбную кучу, задев деревянным гребком матроса с
приплюснутым носом и мосластыми руками. Этот парень пришел к ним недавно
и уже успел зарекомендовать себя как грубый, нетерпимый человек, по лю-
бому поводу распускающий руки, все время готовый на злые насмешки в ад-
рес любого, кто, с его точки зрения, чем-то был слабее или не мог дать
отпор.
Получив тычок, он матерно выругался и несколько раз огрел барахтав-
шегося в рыбной куче Кошку по спине своим гребком.
- Ты что, сволочь, ополоумел? - крикнул Савелий и, подскочив, схва-
тил его за руку.
- Не суйся, когда тебя не просят! - злобно зашипел тот, вырвал руку
и снова замахнулся на Кошку.
Резким ударом Савелий сбил его с ног, завалив на кучу.
- Ах ты, вонючий афганец! - рассвирепел парень, неудачные попытки
быстро подняться еще больше озлобили его. - Мне же по фую твои наградные
висюльки! Знаем, чем вы там занимались... - Наконец он все-таки встал,
но договорить не успел: Савелий снова сбил его с ног.
- Прекратить! - раздался голос боцмана, перехватившего руку Савелия.
- С ума посходили, что ли? - поморщился он. - Матрос Говорков - к стар-
пому! Потом - ко мне!
Савелий, не ответив, четко повернулся и быстро пошел исполнять при-
каз.
Уводов кровь на лице Кошки, боцман помог ему подняться.
- Кто зачинщик? - строго спросил он.
- Говорков вступился за меня! - Кешка сплюнул кровь на палубу.
- Кудрин? Опять за свое? А ну дыхни! Тяжело дыша, Кудрин поднялся на
ноги и, нагло усмехаясь, дыхнул боцману в лицо.
- Все, хватит! - сморщился боцман. - Спишем к чертовой матери!
- Списывай! Напугал! Вкалываем как каторжные, а выпить не моги!..
Заколебали своей простотой!..
Подойдя к каюте старшего помощника капитана, Савелий поправил робу и
негромко постучал.
- Войдите!
- Вызывали, товарищ старший помощник? Моложавый капитан встал из-за
стола.
- Хорош, нечего сказать...
- Не люблю, когда моих друзей обижают, - хмуро бросил Савелий.
- О чем это ты?
И тут Савелий вдруг понял, что старший помощник капитана еще не зна-
ет об инциденте с Кудриным.
- Я думал, что вы... По какому поводу вы хотели поговорить со мной?
- В своей анкете ты указал, что сирота и никаких родственников у те-
бя нет, правильно?
- Точно так, один я...
- А кем же тебе доводится Александра Васильевна Симакова?
- Не знаю я никакой Симаковой... - пожал он плечами.
- Та-а-ак... Интересно получается! - усмехнулся капитан. - Тогда
слушай, читаю. - Он взял со стола листок телефонограммы. - "Говоркову
Савелию Кузьмичу..." То, что тебе адресовано, сомнений нет?..
- Пока нет...
- Ладно, читаю дальше: "... Предлагаем вам явиться в городскую нота-
риальную контору города Ялты для оформления наследственных прав по слу-
чаю смерти Симаковой Александры Васильевны... Явиться до тридцатого ап-
реля сего года..." - Капитан сделал паузу. - Что на это скажешь?
- Не знаю я никакой Симаковой! - снова повторил Савелий. - Нет у ме-
ня никого! Родители погибли, когда мне и пяти не было... Я ж в детдоме
воспитывался, может, ошибка?
- Вряд ли! - улыбнулся помощник капитана. - У нас в таких случаях не
ошибаются, скорее, наоборот... Вот что... Мы запрос сделали - получили
"добро"! В первом же порту на самолет и на родину, а там - в Ялту... Ду-
маю, успеешь добраться...
Ялта
Савелий действительно успел до тридцатого апреля добраться до ял-
тинской нотариальной конторы. Остановился у соседа своей родной тетки
Симаковой Александры Васильевны, в девичестве - Кораблева, как и мать
Савелия. Незадолго до своей смерти она составила завещание, в котором
Савелию отказывала часть домика с садом в Ялте. Вторую часть домика за-
нимал Павел Семенович Дробышев, у которого и жил Савелий несколько дней,
пока оформлялось его право на наследство.
Наконец он, получил ключи и документы. Подойдя к калитке, ведущей к
его уже личной собственности, Савелий сквозь виноградные лозья увидел
небольшой уютный дом со стеклянной верандой. Вокруг многочисленные гряд-
ки, клумбы.
Открыв висячий замок и сорвав на петлях пломбы, он вошел внутрь. Там
