знаю, как вам, то есть я хочу сказать, с которой стороны за это дело
приняться, Антон Антонович...
- Что-с? Я вас... знаете ли... я, признаюсь вам, не так-то хорошо
понимаю; вы... знаете, вы объяснитесь подробнее, в каком отношении вы здесь
затрудняетесь, - сказал Антон Антонович, сам затрудняясь немножко, видя,
что у господина Голядкина даже слезы на глазах выступили.
- Я, право...здесь, Антон Антонович... тут - чиновник, Антон
Антонович...
- Ну-с! Все еще не понимаю.
- Я хочу сказать, Антон Антонович, что здесь есть новопоступивший
чиновник.
- Да-с, есть-с; однофамилец ваш.
- Как? - вскрикнул господин Голядкин.
- Я говорю: ваш однофамилец; тоже Голядкин. Не братец ли ваш?
- Нет-с, Антон Антонович, я...
- Гм! скажите, пожалуйста, а мне показалось, что, должно быть, близкий
ваш родственник. Знаете ли, есть такое, фамильное в некотором роде,
сходство.
Господин Голядкин остолбенел от изумления, и на время у него язык
отнялся. Так легко трактовать такую безобразную, невиданную вещь, вещь
действительно редкую в своем роде, вещь, которая поразила бы даже самого
неинтересованного наблюдателя, говорить о фамильном сходстве тогда, когда
тут видно, как в зеркале!
- Я, знаете ли, что посоветую вам, Яков Петрович, - продолжал Антон
Антонович. - Вы сходите-ка к доктору да посоветуйтесь с ним. Знаете ли, вы
как-то выглядите совсем нездорово. У вас глаза особенно... знаете,
особенное какое-то выражение есть.
- Нет-с, Антон Антонович, я, конечно, чувствую... то есть я хочу все
спросить, как же этот чиновник?
- Ну-с?
- То есть вы не замечали ли, Антон Антонович, чего-нибудь в нем
особенного... слишком чего-нибудь выразительного?
- То есть?
- То есть я хочу сказать, Антон Антонович, поразительного сходства
такого с кем-нибудь, например, то есть со мной, например. Вы вот сейчас,
Антон Антонович, сказали про фамильное сходство, замечание вскользь
сделали... Знаете ли, этак иногда близнецы бывают, то есть совершенно как
две капли воды, так что и отличить нельзя? Ну, вот я про это-с.
- Да-с, - сказал Антон Антонович, немного подумав и как будто в первый
раз пораженный таким обстоятельством, - да-с! справедливо-с. Сходство в
самом деле разительное, и вы безошибочно рассудили, так что и действительно
можно принять одного за другого, - продолжал он, более и более открывая
глаза. - И знаете ли, Яков Петрович, это даже чудесное сходство,
фантастическое, как иногда говорится, то есть совершенно, как вы... Вы
заметили ли, Яков Петрович? Я даже сам хотел просить у вас объяснения, да,
признаюсь, не обратил должного внимания сначала. Чудо, действительно чудо!
А знаете ли, Яков Петрович, вы ведь не здешний родом, я говорю?
- Нет-с.
- Он также ведь не из здешних. Может быть, из одних с вами мест. Ваша
матушка, смею спросить, где большею частию проживала?
- Вы сказали... вы сказали, Антон Антонович, что он не из здешних?
- Да-с, не из здешних мест. А и в самом деле, как же это чудно, -
продолжал словоохотливый Антон Антонович, которому поболтать о чем-нибудь
было истинным праздником, - действительно способно завлечь любопытство; и
ведь как часто мимо пройдешь, заденешь, толкнешь его, а не заметишь.
Впрочем, вы не смущайтесь. Это бывает. Это, знаете ли, - вот я вам
расскажу, - то же самое случилось с моей тетушкой с матерней стороны; она
тоже перед смертию себя вдвойне видела...
- Нет-с, я, - извините, что прерываю вас, Антон Антонович, - я, Антон
Антонович, хотел бы узнать, как же этот чиновник, то есть на каком он здесь
основании?
- А на место Семена Ивановича покойника, на вакантное место; вакансия
открылась, так вот и заместили. Ведь вот, право, сердечный этот Семен-то
Иванович покойник троих детей, говорят, оставил - мал мала меньше. Вдова
падала к ногам его превосходительства. Говорят, впрочем, она таит: у ней
есть деньжонки, да она их таит...
- Нет-с, я, Антон Антонович, я вот все о том обстоятельстве.
- То есть? Ну, да! да что же вы-то так интересуетесь этим? Говорю вам:
вы не смущайтесь. Это все временное отчасти. Что ж? ведь вы сторона; это уж
так сам господь бог устроил, это уж его воля была, и роптать на это грешно.
На этом его премудрость видна. А вы же тут, Яков Петрович, сколько я
понимаю, не виноваты нисколько. Мало ли чудес есть на свете! Мать-природа
щедра; а с вас за это ответа не спросят, отвечать за это не будете. Ведь
вот, для примера, кстати сказать, слыхали, надеюсь, как их, как бишь их
там, да, сиамские близнецы, срослись себе спинами, так и живут, и едят, и
спят вместе; деньги, говорят, большие берут.
- Позвольте, Антон Антонович...
- Понимаю вас, понимаю!Да! ну да что ж? - ничего! Я говорю, по
крайнему моему разумению, что смущаться тут нечего. Что ж? он чиновник как
чиновник; кажется, что деловой человек. Говорит, что Голядкин; не из
здешних мест, говорит, титулярный советник. Лично с его превосходительством
объяснялся.
- А ну, как же-с?
- Ничего-с; говорят, что достаточно объяснился, резоны представил;
говорит, что вот, дескать, так и так, ваше превосходительство, и что нет
состояния, а желаю служить и особенно под вашим лестным начальством... ну,
и там все, что следует, знаете ли, ловко все выразил. Умный человек, должно
быть. Ну, разумеется, явился с рекомендацией; без нее ведь нельзя...
- Ну-с, от кого же-с... то есть я хочу сказать, кто тут именно в это
срамное дело руку свою замешал?
- Да-с. Хорошая, говорят, рекомендация; его превосходительство,
говорят, посмеялись с Андреем Филипповичем.
- Посмеялись с Андреем Филипповичем?
- Да-с; только так улыбнулись и сказали, что хорошо, и пожалуй, и что
они с их стороны не прочь, только бы верно служил...
- Ну-с, дальше-с. Вы меня оживляете отчасти, Антон Антонович; умоляю
вас - дальше-с.
- Позвольте, я опять что-то вас... Ну-с, да-с; ну, и ничего-с;
обстоятельство немудреное; вы, я вам говорю, не смущайтесь, и сумнительного
в этом нечего находить...
- Нет-с. Я, то есть, хочу спросить вас, Антон Антонович, что, его
превосходительство ничего больше не прибавили... насчет меня, например?
- То есть как же-с! Да-с! Ну, нет, ничего; можете быть совершенно
спокойны. Знаете, оно, конечно, разумеется, обстоятельство довольно
разительное и сначала... да вот я, например, сначала я и не заметил почти.
Не знаю, право, отчего не заметил до тех пор, покамест вы не напомнили. Но,
впрочем, можете быть совершенно спокойны. Ничего особенного, ровно ничего
не сказали, - прибавил добренький Антон Антонович, вставая со стула.
- Так вот-с я, Антон Антонович...
- Ах, вы меня извините-с. Я и так о пустяках проболтал, а вот дело
есть важное, спешное. Нужно вот справиться.
- Антон Антонович! - раздался учтиво-призывный голос Андрея
Филипповича, - его превосходительство спрашивал.
- Сейчас, сейчас, Андрей Филиппович, сейчас иду-с. - И Антон
Антонович, взяв в руки кучку бумаг, полетел сначала к Андрею Филипповичу, а
потом в кабинет его превосходительства.
"Так как же это? - думал про себя господин Голядкин, - так вот у нас
игра какова! Так вот у нас какой ветерок теперь подувает... Это недурно;
это, стало быть, наиприятнейший оборот дела приняли, - говорил про себя
герой наш, потирая руки и не слыша под собою стула от радости. - Так
дело-то наше обыкновенное дело. Так все пустячками кончается, ничем
разрешается. В самом деле, никто ничего, и не пикнут, разбойники, сидят и
делами занимаются; славно, славно! я доброго человека люблю, любил и всегда
готов уважать... Впрочем, ведь оно и того, как подумать, этот Антон-то
Антонович... доверяться-то страшно: сед чересчур и от старости покачнулся
порядком. Самое, впрочем, славное и громадное дело то, что его
превосходительство ничего не сказали и так пропустили: оно хорошо! одобряю!
Только Андрей-то Филиппович чего ж тут с своими смешками мешается? Ему-то
тут что? Старая петля! всегда на пути моем, всегда черной кошкой норовит
перебежать человеку дорогу, всегда-то поперек да в пику человеку;
человеку-то в пику да поперек..."quot;
Господин Голядкин опять оглянулся кругом и опять оживился надеждой.
Чувствовал он, впрочем, что его все-таки смущает одна отдаленная мысль,
какая-то недобрая мысль. Ему даже пришло было в голову самому как-нибудь
подбиться к чиновникам, забежать вперед зайцем, даже (там как-нибудь при
выходе из должности или подойдя как будто бы за делами) между разговором, и
намекнуть, что вот, дескать, господа, так и так, вот такое-то сходство
разительное, обстоятельство странное, комедия пасквильная, - то есть
подтрунить самому над всем этим да и зондировать таким образом глубину
опасности. А то ведь в тихом-то омуте черти водятся, мысленно заключил наш
герой. Впрочем, господин Голядкин это только подумал; зато одумался
во-время. Понял он, что это значит махнуть далеко. "Натура-то твоя такова!
- сказал он про себя, щелкнув себя легонько по лбу рукою, - сейчас
заиграешь, обрадовался! душа ты правдивая! Нет, уж лучше мы с тобой
потерпим, Яков Петрович, подождем да потерпим!" Тем не менее, и как мы уже
упомянули, господин Голядкин возродился полной надеждой, точно из мертвых
воскрес. "Ничего, - думал он, - словно пятьсот пудов с груди сорвалось!
Ведь вот обстоятельство! А ларчик-то просто ведь открывался. Крылов-то
прав, Крылов-то и прав... дока, петля этот Крылов и баснописец великий! А
что до того, так пусть его служит, пусть его служит себе на здоровье, лишь
бы никому не мешал и никого не затрогивал; пусть его служит, - согласен и
аппробую1!"
А между тем часы проходили, летели, и незаметно стукнуло четыре часа.
Присутствие закрылось; Андрей Филиппович взялся за шляпу, и, как водится,
все последовали его примеру. Господин Голядкин помедлил немножко, нужное
время, и вышел нарочно позже всех, самым последним, когда уже все
разбрелись по разным дорогам. Вышед на улицу, он почувствовал себя, точно в
раю, так, что даже ощутил желание хоть и крюку дать, а пройтись по
Невскому. "Ведь вот судьба! - говорил наш герой, - неожиданный переворот
всего дела. И погодка-то разгулялась, и морозец, и саночки. А мороз-то
годится русскому человеку, славно уживается с морозом русский человек! Я
люблю русского человека. И снежочек и первая пороша, как сказал бы охотник;
вот бы тут зайца по первой пороше! Эхма! да ну, ничего!"
Так-то выражался восторг господина Голядкина, а между тем что-то все
еще щекотало у него в голове, тоска не тоска, - а порой так сердце
насасывало, что господин Голядкин не знал, чем утешить себя. "Впрочем,
подождем-ка мы дня и тогда будем радоваться. А впрочем, ведь что же такое?
Ну, рассудим, посмотрим. Ну, давай рассуждать, молодой друг мой, ну, давай
рассуждать. Ну, такой же, как и ты человек, во-первых, совершенно такой же.
Ну, да что ж тут такого? Коли такой человек, так мне и плакать? Мне-то что?
Я в стороне; свищу себе, да и только! На то пошел, да и только! Пусть его
служит! Ну, чудо и странность, там говорят, что сиамские близнецы... Ну, да
зачем их, сиамских-то? положим, они близнецы, но ведь и великие люди подчас
чудаками смотрели. Даже из истории известно, что знаменитый Суворов пел
петухом... Ну, да он там это все из политики; и великие полководцы... да,
впрочем, что ж полководцы? А вот я сам по себе, да только, и знать никого
не хочу, и в невинности моей врага презираю. Не интригант, и этим горжусь.
Чист, прямодушен, опрятен, приятен, незлоблив..."
Вдруг господин Голядкин умолк, осекся и как лист задрожал, даже закрыл
глаза на мгновенье. Надеясь, впрочем, что предмет его страха просто
иллюзия, открыл он наконец глаза и робко покосился направо. Нет, не
иллюзия!.. Рядом с ним семенил утренний знакомец его, улыбался, заглядывал
ему в лицо и, казалось, ждал случая начать разговор. Разговор, впрочем, не
начинался. Оба они прошли шагов пятьдесят таким образом. Все старание
господина Голядкина было как можно плотнее закутаться, зарыться в шинель и
