Думбрайтом из Нью-Йорка, по так называемой "духовной подготовке". Каждая
лекция продолжалась не менее двух часов.
Профессора учили слушателей, как в разговорах с советскими людьми
пропагандировать прагматизм, неопозитивизм и особенно неофрейдизм плюс
всяческие новоиспеченные "измы", которые вырастали, как грибы, на почве
послевоенного неверия в лучшее будущее.
Излагались новые философские теории, естественно, весьма схематично. Но
от слушателей требовали, чтобы на следующий день они точно, без каких-либо
конспектов, изложили преподавателям прослушанное. Главный же смысл
заключался даже не в освоении материала, а в умении дискутировать по поводу
прослушанного. Каждую неделю кандидат в "рыцари" встречался с лектором как
оппонент известных положений. Ведь агенту или резиденту приходилось теперь
не только готовиться к сбору агентурных данных или диверсиям, но и
вооружаться идеологически, чтобы стать пропагандистом враждебных Советскому
Союзу идей. Диспуты с лекторами были своеобразной тренировкой перед
предстоящими спорами с советскими людьми.
Особым вниманием Думбрайта пользовалась группа "Аминь", так как
участникам ее предстояло действовать именно в сфере идеологической. Всех,
кто входил в эту группу, освободили от занятий по борьбе, вооруженному
нападению, остались только упражнения по стрельбе - мера защиты на случай
провала. Зато особенно много времени уделялось радиоделу, чтобы с этими
группами можно было поддерживать постоянную связь и осуществлять необходимое
руководство. Значительно усилили и "духовную подготовку". Профессор
богословия Брант, маленький сухощавый старик, от одного учащегося класса
"Аминь" переходил к другому, проверял, как усвоены сектантские обычаи,
молитвы, умеет ли слушатель произнести проповедь на ту или иную тему.
Думбрайт охотно сопровождал Бранта, проверяя, насколько быстро и успешно
осваивается эта новая дисциплина. Он сверял все с конспектами профессора,
собственными записями и, поправляя, делая замечания, все время предупреждал:
- Не нужно откровенно антисоветских, а так...
Слушатели, знавшие Думбрайта, заканчивали за него:
- С душком! С душком!
Думбрайт хохотал и шел в следующий бокс.
Впрочем, смех его был искусственен: обстановка в школе его не
удовлетворяла.
Думбрайт спешил.
- Я обещал в Нью-Йорке, что через месяц-полтора мы сможем заслать к
большевикам несколько десятков отлично натренированных агентов и
диверсантов. А бросать слова на ветер не люблю. Доверие базируется на точном
выполнении обещаний, в нашем же деле доверие - это не только карьера, а
порой и жизнь, пояснял босс Нунке в редкие минуты откровенности.
Прибавилось работы у всех, особенно у Фреда, поскольку он был теперь
единственным воспитателем во всем русском отделе, - Воронов был занят только
своей группой "Аминь".
- Герр Нунке, - предупредил Шульц начальника школы вскоре после
проведенной Думбрайтом реформы. - Я не успеваю выполнять всю ту работу,
которую выполнял раньше.
- Почему?
- Численность слушателей русского отделения увеличилась почти в три
раза по сравнению с недавним прошлым. К тому же я, как и все преподаватели,
обязан слушать лекции по "духовной подготовке" и особенно старательно
готовиться к диспутам с профессорами, как человек, призванный помогать
другим, служить образцом. Для этого нужно время и немалое. А мои обычные
обязанности воспитателя? Ведь от них никто меня не освобождал. Наоборот,
требования возросли. Прямо ума не приложу, как уложиться в двадцать четыре
часа! О сне и отдыхе я уже не говорю. Если прилягу на часок, чувствую себя
преступником, ворующим собственное время.
- А как вам вообще нравятся новые порядки в школе? - неожиданно спросил
Нунке, так и не прореагировав на жалобу Фреда.
- Мы с вами старые боевые друзья, и поэтому я буду откровенен: не
очень!
- Признаться, только это сугубо между нами, мне тоже. Парадоксальное
явление: необходимо как можно лучше законспирировать агентов и резидентов,
они должны выглядеть правовернейшими из правоверных и вдруг - пропаганда
антибольшевистских идей. Где логика, здравый смысл?
- Меня тоже это удивляет. Даже при максимальной осторожности достаточно
одной ошибки - и потянется ниточка к нашему человеку, которого мы здесь
готовили так тщательно и старательно.
- Собираюсь написать докладную в Нью-Йорк. Надеюсь, там поддержат.
- Через голову босса?
- Я говорил с ним на эту тему, но ведь вы знаете Думбрайта. Для него
существует лишь собственное мнение, собственное настроение, собственные
пристрастия...
- Не завидую вам, но иного выхода не вижу... А теперь оставим высокие
материи и наши будни. Что вы скажете о моем заявлении?
- Согласен, объем работы значительно увеличился У вас есть предложения?
- Надо назначить еще одного воспитателя в русский отдел. Проще
простого.
- Если есть выбор. А если туго, куда ни повернись?.. Может быть,
временно подыщем кандидатуру в класс "А" или "Р"?
- Надо согласовать с Думбрайтом. Ведь он же обещал, что из Нью-Йорка
приедут новые преподаватели, новые тренеры. Возможно, среди них...
Фред оборвал фразу, увидя, что в комнату входит усталый и вспотевший
Думбрайт.
- Фу-у! - проговорил босс, падая в кресло. - Конец марта, а жара,
словно летом. Черт бы побрал эту Каталонию! Хотелось бы оказаться где-нибудь
в средней полосе.
- Первый раз вижу вас таким усталым, - заметил Нунке, протягивая боссу
стакан вина, разбавленного водой. - Испанцы не дураки - это отлично утоляет
жажду.
- Достаточно я выпил этого пойла у патронессы.
- Вы от доньи Менендос? - удивился Нунке.
Все финансовые расчеты с Агнессой до сих пор вел он, и сообщение
Думбрайта о визите к патронессе неприятно его поразило.
- С такой хорошенькой женщиной можно просто пофлиртовать, а мне
пришлось возиться с препротивным делом. Вот две бумажки, которые
торжественно называются посланиями. Одно написал я с Брантом, второе - падре
Антонио, чтобы ему черт руки переломал... На основании этих двух текстов
надо составить один - соединить оба так, чтобы и волки были сыты, и овцы
целы. Одно послание, видите ли, не нравится патронессе, а еще более падре,
писанина же Антонио не устраивает меня.
Фред взял два протянутых листочка и стал читать
- Что за послания?
- Нью-Йорк настаивает, - Думбрайт никогда не ссылался на какой-либо
конкретный отдел разведывательной службы США, а говорил "Нью-Йорк", чтобы
мы, использовав само название школы и историю ее основания, от имени
патронессы обратились ко всем религиозным организациям с призывом провести в
церквах, храмах, костелах, молитвенных домах богослужения и выступить с
проповедями, направленными против гонителей веры христовой. Причем сделать
это повсеместно в одно и то же время, чтобы придать движению широкий размах,
привлечь мировое общественное мнение к проблеме нашего идеологического
наступления на коммунизм. Разумеется, проповеди будут сопровождаться сбором
пожертвований на восстановление заброшенных храмов понимай: - в России! - и
на нашу школу как на центр миссионерского движения.
- Но Советское правительство наверняка не разрешит принять такие
пожертвования, - вмешался Нунке.
- А мы и не собираемся их передавать. Важно поднять шум - большевики,
мол, преследуют верующих. Что же касается собранных денег, так они весьма
пригодятся нам самим. Учитывая новый объем работы...
- Так почему же два текста?
- Погодите, Фред, кажется, уже прочитал... Уловили, в чем расхождение?
- Уловить нетрудно. Одно, верно, написанное падре, обращено только к
католикам. Второе - ко всем верующим, независимо от вероисповедания, и даже
к тем, кто откололся от церкви, объединился в секты... Вы предлагаете свести
два текста воедино, а потом дать подписать патронессе? - спросил Фред. - А
что, если она не согласится?
- Все уже согласовано, по крайней мере с патронессой. Она неплохая
бабенка, но бог мой, как далека от политики! Всем заправляет этот падре.
Кстати откуда он взялся и почему так дерзко держится? Вы удивляете меня,
герр Нунке! Как можно было допустить, чтобы падре вертелся возле дела, в
которое ему даже нос совать не следует?
- Падре Антонио один из учредителей школы. Собственно инициатор ее
создания. Мне уже потом поручили связаться с ним, потому что вывеска святой
церкви, плюс прекраснейшая женщина, потерпевшая от безбожников... В свое
время падре сыграл положительную роль и очень нам помог, но в последнее
время его влияние на донью Менендос приобретает нежелательный характер.
- И вы не смогли своевременно обезвредить этого падре?
- То есть? - голос Нунке сорвался, прозвучал неестественно хрипло.
- Это звучит как анекдот! - воскликнул босс с издевкой. - Начальник
школы разведчиков не понимает, что значит "обезвредить". Может быть,
организовать для вас специальный курс, чтобы вы усвоили, как это делается?
- Вы не так меня поняли... возможно, я неудачно выразился, - побледнел
Нунке.
- Неудачно выражается тот, кому нечего выразить, у которого нет
собственного мнения... Что же касается того, правильно ли я вас понял, то
будьте уверены, я человек дошлый и обладаю здравым смыслом... Даю вам две
недели сроку. Чтобы ни на вилле, ни в Фигерасе падре Антонио и духу не было!
А если он исчезнет совсем - будет еще лучше! Этот черный ворон слишком много
знает о школе и может нам навредить. Да и влияние его на патронессу слишком
велико. Подыщите ей нового духовника, который действовал бы в соответствии с
нашими указаниями. А лучше всего прибрать ее к рукам другим образом!
Шульц и Нунке невольно переглянулись
- Да, да, женщине в ее возрасте нужен любовник, а не проповедник морали
и добродетели. К слову сказать, неужели никто из вас до сих пор не клюнул на
такой лакомый кусочек? Будь у меня время, черт подери... Вот вы, Фред? В
каких вы отношениях с патронессой? Тоже читаете ей проповеди?
- Раньше был в приятельских, а теперь у меня просто нет времени часто у
нее бывать... К тому же падре Антонио...
Нунке улыбнулся.
- Потерять такую прихожанку ему, конечно, жаль. Не удивительно, что он
боится, как бы Агнесса не перестала быть вдовою.
- Тем более надо гнать его ко всем чертям!.. Послушайте! Идея! А что
если мы поженим Фреда и Агнессу Менендос? Это же прекрасный выход! Мы
навсегда сохраним такую удобную для школы вывеску, приберем к рукам все
финансовые дела, а у Шульца будет прелестная возлюбленная... Лучшего бизнеса
у вас, Фред, не было и не будет. Хотите, заключим контракт, как это принято
среди порядочных людей? Дадим Агнессе приличное приданое. А? Что вы скажете?
Я понимаю, брать в жены женщину, хоть и красивую, но с таким довеском, как
калека-дочка... Пфе! Это может отравить даже медовый месяц!..
- Особенно сейчас, когда девочке стало хуже, напомнил Нунке.
- Стало хуже? Так ведь это же великолепно! Болезнь можно ускорить.
Развяжутся руки у матери и у вас, Фред. Наконец, перестанет мучиться и сама
девочка. В таких случаях затяжка летального исхода - свидетельство
сентиментальности самого низкого пошиба.
Фреда обдало жаром. Чтобы спрятать вспыхнувшее лицо и не кинуться на
босса, который по сути только что вынес два смертных приговора - падре и
Иренэ, - Шульц отвернулся к окну. Выдать себя сейчас значит погубить все
дело! Но как сдержаться, как подавить гнев, который все нарастает и
