сующих два доллара в кассу, по их виду можно было с определенностью сказать
- это у них последнее, я видел людей, стоящих на нижней трибуне у самых
перил на солнце, в своих руках сжимающих билеты и по их лицам я читал - есть
только один путь, только один, выиграть и уйти отсюда, выиграть и тут же
уйти. Таких бледных физиономий, как там, я еще никогда не видел. Но везде,
на всех уровнях стояли, сидели люди, которых это касалось в меньшей степени,
они говорили уголками своих ртов, кивали знакомым, зная кому и сколько
отвесить поклона, это были другие люди, их бега были другими, они составляли
корневую систему скачек, они были завсегдатаями и прожигали здесь свою
жизнь, проигрывали и выигрывали, в сотые разы заставляя скрипеть под своими
ногами дощатый настил трибун.
Единственное, о чем я попросил Дрю - не ходить из своей ложи никуда,
особенно не спускаться вниз к лошадям, чтобы посмотреть на них перед
стартом. Она должна сидеть в своей ложе, что рядом с губернаторской,
смотреть на лошадей в бинокль и сосредоточиться на том, чтобы это желание
выйти на минуту из ложи - пропало.
- Ты не хочешь, чтобы я играла?
- Скажи на какой номер и сколько ты хочешь поставить? Я схожу и сделаю
ставку за тебя.
- Ладно, не надо уж.
Она была очень спокойна и задумчива, вокруг нее распространилась аура
неподвижности. Я даже забеспокоился.
Затем она спросила:
- Ты помнишь того человека?
- Какого?
- С плохой кожей. Шульц еще так радовался, что тот удостоил его своим
посещением.
- С плохой кожей?
- Да. Он приехал на машине с телохранителями. Тот, что был с нами в
церкви.
- А, тот. Разумеется. И как я мог забыть такую кожу!
- Он посмотрел на меня. Нет, ничего такого, что могло бы привести тебя
к иным мыслям у него во взгляде не было. Но он поглядел на меня и я поняла,
что он меня знает. Я где-то встречала его.
Она надула губы и покачала головой, опустив глаза.
- Ты не помнишь, где именно?
- Нет. В какую-то из ночей.
- В какую?
- Не помню. Каждую ночь я была пьяна.
Я тщательно обдумал следующие слова:
- Ты была с Бо?
- Наверно.
- Ты что-нибудь говорила об этом мистеру Шульцу?
- Нет. А что, надо было?
- Да. Это очень важно.
- Важно?!
- Да. Ты даже себе не представляешь как?
- Скажи ему сам об этом. Хорошо?
Она подняла бинокль. На старт выходил новый забег.
Через несколько минут посыльный в униформе поднялся в ложу к Дрю и
преподнес ей огромный букет цветов, все с длинными стеблями. Она взяла их в
охапку и покраснела, затем вытащила из середины картонку и прочитала:
"Обожаемой!", так я надиктовал, рассмеялась и посмотрела вокруг, поискав
глазами, кто бы это мог быть. Я подозвал одного из служащих, вручил ему пять
долларов и велел принести кувшин с водой. Спустя минуту он приволок
требуемое, Дрю поставила туда цветы и они заняли место рядом с ней на
свободном сиденье. Она порозовела и выглядела прехорошенькой, люди из
соседних лож заулыбались и должным образом прокомментировали событие. Вскоре
прибыл второй гонец - на этот раз он принес огромную корзину. Это была целая
цветочная композиция, там были зеленые листья, свисающие по краям, в
середине вздымались желтые, синие, белые с пушком на соцветьях гроздья
сочных сортов. Карточка к этому творению флористов гласила: "Навечно Ваш!".
Дрю счастливо смеялась, будто получила драгоценный и неожиданный подарок на
Валентинов День или на свое день рождения. Джентльмен справа не удержался и,
перегнувшись через перильце, спросил, какой нынче она отмечает праздник. Дрю
что-то ответила, смеясь. Когда Дрю принесли третью и четвертую корзину с
цветами, которые уже были просто необъятными, последнее с огромными розами
на длинных стеблях, вся ложа оказалась заставлена цветами, она была окружена
ими. Народ из лож привставал в изумлении и глядел на нее. Волна интереса
докатилась вскоре и до дощатых трибун снизу, внимание на минуту было
полностью отвлечено от скачек и приковано к верху трибун. Понеслись
замечания, догадки, веселые возгласы, кто-то высказал уверенность в том, что
она - кинозвезда, какой-то юноша полез к ней за автографом, ее окружало уже
больше цветов, чем имел победитель заезда, она держала их в руках, они
просто погрузили ее в свою волшебную суть. Самым важным для меня стало то,
что ее окружило большое количество людей, как всегда любопытных и жаждущих
узнать в чем дело. Некоторые оказались ее друзьями, они сели рядом и
смаковали шутки про надоедливых поклонников, потом пришла какая-то женщина с
двумя очаровательными девочками в белых платьицах и белых шляпках, Дрю дала
им маленькие цветочные орнаменты, те приложили их к груди, тут же, откуда ни
возьмись, взялся фотограф и вскоре вспышка осветила все сборище. Фотограф
вошел во вкус, начал снимать Дрю с этими малышками, я же был полностью
удовлетворен: пусть люди задержатся вокруг нее подольше. Я спросил маму
детишек, может заказать всем мороженого, она кивнула. Я быстро сбегал за
ним, заодно в баре заказав пару бутылок шампанского и бокалов. Чтобы бармен
зашевелился, пришлось упомянуть имя Дрю Престон. Вскоре началось веселье
прямо в ложе, я встал сзади и, оглядев стадион, заметил, что даже
распорядители бегов засуетились, не понимая, что происходит на трибунах. Дрю
стояла среди моря цветов будто королева, рядом две малюсенькие фрейлины, а
люди вокруг поднимали бокалы шампанского в ее честь!
Праздник и окружение получились лучше не придумаешь, а для поддержания
веселья на подходе уже были коробки с шоколадными конфетами загодя
заказанными мной и еще кое-что про запас. Я не хотел, чтобы она хоть на
секунду оставалась одна, стоя позади, я внимательно следил за кучностью
народа и все, что я мог сделать это следить, чтобы люди не расходились.
Удалось бы мне удержать их еще на один заезд, еще на полчаса? На два заезда?
Я мыслил строго логически - вряд ли наемные убийцы станут добавлять в
славные страницы истории славного ипподрома кощунственное убийство
прекрасной леди. Тем более в таком окружении. Им станет ясно, проверь они
вещи этой леди в гостинице, что у них еще есть время, что она никуда не
собирается уезжать и обязательно вернется в отель. Я же хотел до прибытия
Харви, а вот прибудет ли он, создать вокруг нее живой щит из людей, я хотел
окружить ее миллионами летающих шариков, фейерверком огней, тысячами нитей с
воздушными змеями, даже, не боюсь в этом признаться, телами невинных детишек
из богатых семей.
Такова была ситуация, и это, то, что я ждал, случилось, дай бог памяти,
только на пятом заезде с начала спектакля, отрежиссированного мной. Лошади
бежали по далекому повороту, все бинокли были подняты, и я, по наитию свыше
ли, каким шестым чувством, увидел, узнал, узрел, почувствовал, что один
бинокль направлен в другую, отличную от остальных сторону. По одному тонкому
отблеску солнца, я мгновенно вычислил, что смотрю в туннель двух
внимательных глаз, которые рассматривают ложу Дрю с неторопливостью
истинного профессионала. И ни солнце, ни тень от большого козырька трибун,
ни восторженный рев толпы и плотность человеческих тел, слитых в экстазе
наблюдения за скачками, не мешают глазам делать то, за чем они сюда приехали
- изучить, подстеречь и убить! Я развернулся и побежал, что есть силы, вниз,
пронесся по деревянным ступеням, мимо будок кассиров, около которых сидели и
стояли игроки, слушая голос ведущего по громкоговорителю, хотя им стоило
пройти два шага и все увидеть своими глазами. Везде были разбросаны
порванные билеты ставок, если бы мне было поменьше лет, я бы обязательно
насобирал много билетов, они так похожи на вещи, которые можно начать
собирать. Но мое предполагаемое место было уже занято какими-то личностями,
бродящими среди моря этих билетов, поднимающими их и рассматривающими, в
надежде найти выигрышные. Бесполезные надежды освещали бледные лица этих
горе-игроков.
На нижнем ярусе трибун я немедленно почувствовал жару, столп солнечного
света опускался прямо и мощно, он слепил глаза, через плечи орущих людей я
увидел хвосты лошадей несущихся вскачь к финишу. Вы видели футболиста
несущегося в одиночку к воротам противника, вы слышали трибуны в этот
момент? Так и здесь, только вопли, вопли, вопли. Куда скачут лошади -
выиграть забег или просто сбегают с поля от этих оглашенных?
Я нашел Ирвинга и Микки. Они были у самых перил, истинные игроки -
пиджаки по погоде, бинокли на шее. Лысый череп Микки прикрывала панама, очки
закрывали его глаза.
- На повороте исчезает в пыли, - сказал Ирвинг, - Черт, одни ноги!
Таких лошадей с такой скоростью гнать больше мили просто бессердечно!
Он раздраженно порвал несколько билетов и сунул их в урну.
Микки смотрел в бинокль на трибуны.
- Ее ложа находится по прямой у самого финиша, - сказал я.
- Сами знаем. Им там только нашего звездно-полосатого флага не хватает!
- сказал Ирвинг полушепотом, - Что там за праздник?
- Он очень счастлив ее увидеть.
- Кто он?
- Престон. Мистер Харви Престон, ее муж.
Ирвинг посмотрел в бинокль на ее ложу.
- Как он выглядит? Высокий? Старый? Который?
- Дай мне бинокль на минуту, - сказал я и постучал Микки по плечу. Он
снял с шеи перевязь и протянул мне бинокль. Я навел резкость на нее и увидел
близко-близко ее глаза, мне даже захотелось крикнуть ей, что я здесь, но
сладость моей жизни смотрела, увы, не на меня, а на своего мужа, Харви,
который как раз в этот момент спускался к ней в ложу. Минуту спустя она была
в его объятиях, они улыбались, он что-то говорил ей, она была неподдельно
искренне рада видеть его. Потом она что-то ответила и они вместе огляделись
на цветы, он покачал головой и поднял вверх руки ладонями вверх, она
расхохоталась, толпа вокруг них зашевелилась, а один старый джентльмен даже
захлопал непонятно чему.
- Не нравится мне этот переполох! - сказал я, - Он в полосатом пиджаке
с темно-бордовым шелковым фуляром.
- С чем?
- Так они называют платки, которые повязывают на шею вместо галстука.
- Я вижу его, - сказал Ирвинг, - Надо было предупредить нас.
- А откуда я знал, что он появится? - сказал я, - Свалился как снег на
голову. Вообще-то они в это время всегда здесь. Откуда мне знать? Они
практически всем здесь владеют.
Через несколько минут вся ложа поднялась, пошли волны людей и цветов,
Харви и Дрю направились к выходу. Он махал людям рукой, как политик на
митинге, вокруг забегали служки ипподрома, расторопно предлагая свои услуги.
Я не отрывал глаз от Дрю с охапкой цветов. Она двигалась в толпе очень
осторожно, я подумал бы, что рядом с ней идет ребенок. Бинокля у меня не
было и что там происходило точно, сказать я не мог, но впечатление было
именно таким. Когда они исчезли у выхода, мы пошли вслед за ними, пробираясь
через игроков, мимо кассовых будок. Выйдя на улицу, мы встали около
сосисочной на другой стороне улицы и стали наблюдать за всей процессией.
Харви уже ждала машина, ее даже пропустили через ворота на территорию
ипподрома. Около машины Дрю привстала на цыпочки и попробовала оглядеть
толпу вокруг, она искала меня, недоумевая, куда я подевался. Не хватало еще,
чтобы она увидела меня. Харви подтолкнул ее к машине, залез внутрь вслед за
ней. По телефону я предупредил его, что полицейские не обязательны, но двоих
он все-таки привез, они стояли рядом, в касках, ремень под подбородок, с
подвешенными пистолетами и дубинками - эти парни служили всего лишь
