Нет, вы уже готовили для меня обед. Не надо _т_о_л_к_а_т_ь_с_я_, девушки!
Нет, не ты, другая. Ты умеешь готовить приправу? Ах-ах, я помню тебя,
Стрихнин-Лиззи. О'кей! Да, ты. Пойдем.
Он вернулся в сопровождении милой плешивой девушки. Я раньше видел
ее, но никогда с ней не разговаривал, и не знал как ее зовут.
- Это Маленький Джон, Чудик, а я - Увалень, - представил всех
Увалень.
- А как зовут тебя?
- Зовите меня Родинка.
Нет, я никогда раньше с ней не разговаривал. Какой позор - эта
ситуация не менялась в течении двадцати трех лет. Ее голос шел не из
гортани. Не думаю, чтобы она вообще была у Родинки. Звуки рождались где-то
глубже.
- Меня ты можешь называть, как только захочешь, - сказал я.
Она засмеялась и смех ее, похожий на перезвон колокольчиков, тоже
звучал необычно.
- Давайте еду и нужно найти очаг.
Внизу, возле ручья, мы сложили из камней очаг. У Родинки была с собой
большая сковородка, так что нам пришлось занять только соль и корицу.
- Пойдем, - сказал Маленький Джон, - прогуляемся вдоль берега, - А
ты, Чудик, пока развлек бы гостью. Побеседуйте.
- Нет, эй... погодите, - я лег на спину и заиграл. Ей понравилось,
потому что она улыбнулась мне, продолжая готовить.
- У тебя есть дети? - спросил Увалень.
Родинка смазала сковородку куском жира, отрезанного от окорока.
- Один в Вересковой клетке. Двое с мужчинами в Ко.
- Ты много путешествовала, да? - спросил Маленький Джон.
Я заиграл потише, и она улыбнулась мне, складывая кости в кастрюлю.
Жир шипел и трещал на раскаленном металле сковороды.
- Я путешествую, - улыбка, дыхание и насмешка в голосе Родинки были
прелестными.
- Ты найди мужчину, который тоже путешествует, - посоветовал Увалень.
У него всегда имелся для каждого совет на все случаи жизни. Иногда
это действовало мне на нервы.
Родинка пожала плечами.
- Я так однажды и сделала, мы с ним, наверное, больше не встретимся.
Это его ребенок в клетке. Парня звали Ло Анджей. Прекрасный мужчина. Он
никогда не задумывался, куда идти. И всегда шел туда, куда я не хотела.
Нет... - она помешала в кастрюле. - Я мечтаю о постоянном решительном
мужчине, который бы ждал моего возвращения.
Я заиграл старый гимн "Билли Байли, вернись, пожалуйста, домой". Я
выучил его с сорокапятки, когда еще был ребенком. Родинка, похоже, тоже
знала его, потому что засмеялась, разрезая персики.
- Точно, - сказала она. - Билли Ла Байли. Это прозвище дал мне Ло
Анджей.
Она разложила мясо по краям сковороды, а в середину положила орехи и
овощи, посолила и налила немного воды.
- И далеко ты заходила? - спросил я, положив мачете на грудь и
потягиваясь. Сквозь кленовые листья над нашими головами проглядывало небо.
На западе оно алело в свете заходящего солнца, а на востоке уже взлетало
ночное темно-синее покрывало, расшитое звездами.
Родинка разложила фрукты на листе папоротника.
- Однажды я дошла до города. И не раз бывала под землей, исследуя
пещеры.
- Ла Страшная говорила, что мне тоже надо отправиться в путешествие,
потому что я иной.
Она кивнула.
- Поэтому и Ло Анджей путешествует, - сказала Родинка и закрыла
сковородку крышкой. Из-под крышки начали вырываться струйки вкусно
пахнущего пара. - Большинство путешественников - иные люди. Ло Анджей
говорил мне, что я слишком иная, но не говорил в чем.
Увалень и Маленький Джон притихли.
Теперь Родинка посыпала сковородку корицей. Несколько крупинок попало
в огонь, лижущий края сковородки, и, затрещав, они разлетелись
разноцветными искрами.
- Да, - сказал я. - Ла Страшная мне тоже не объяснила, почему я иной,
чем я отличаюсь от других.
- Ты не знаешь? - удивилась Родинка. Я покачал головой.
- О, но ты же можешь... - она прикусила язык. - Ла Страшная - одна из
ваших старейшин?
- Да.
- Может быть, у нее есть причины не говорить тебе? Я поговорю с ней
немного позже. Она очень мудрая женщина.
Я подкатился к ней.
- Если ты знаешь, то расскажи мне.
Родинка смутилась.
- Хорошо. Только что тебе говорила Ла Страшная?
- Она сказала, что мне нужно готовиться к путешествию, что я должен
убить убийцу Челки.
- Челки?
- Челка тоже была иной, - я начал рассказывать ей о Челке.
Через минуту Увалень, голодно рыгнув, забарабанил по груди и
пожаловался, что он зверски голоден. Похоже, Увалень ничего не понял.
Маленький Джон поднялся и пошел по берегу.
Увалень последовал за ним, проворчав:
- Позовите меня, когда все закончите. Я подразумеваю ужин.
Родинка внимательно выслушала меня и задала несколько вопросов о
смерти Челки. Когда я сказал, что перед путешествием должен зайти за Ле
Навозником, она кивнула:
- Хорошо, теперь я догадываюсь... Обед готов.
- Ты не объяснишь мне...
Она покачала головой.
- Ты не должен этого знать, тебе не нужно понимать всего этого.
Поверь, я путешествовала гораздо больше тебя. Много иных людей погибло так
же, как и Челка. Я слышала, что это происходит последние три года. Что-то
ищет их и убивает. По-видимому, нам лучше уходить куда-нибудь.
Она приподняла крышку и из-под нее вылетело облако пара.
Увалень и Маленький Джон, возвращавшиеся по берегу, побежали.
- О, Элвис Пресли! - воскликнул, переводя дыхание Маленький Джон. -
Какой приятный запах! - Он стоял над огнем и облизывался. Увалень
энергично раздувал ноздри.
Мне еще нужно было расспросить Родинку, но я не хотел злить
Маленького Джона и Увальня и решил спокойно поесть вместе с ними.
Вид окорока, овощей, фруктов и приправ, разложенных на листьях,
быстро поставили точку на моих размышлениях, и я понял, что причиной моей
метафизической меланхолии был голод.
Много разговоров, пищи, шуток. Мы улеглись спать прямо здесь, на
папоротниках. Около полуночи, когда стало прохладно, все сбились в кучу.
За час до рассвета я проснулся.
Я высвободил голову, она покоилась под мышкой у Увальня (плешивая
голова Родинки тоже приподнялась), и встал. В звездной темноте я заметил,
как под головой Маленького Джона, возле моей ноги, что-то блеснуло. Это
было мое мачете. Маленький Джон пристроил его вместо подушки. Я осторожно
вытащил мачете из-под щеки друга и направился к клетке.
Шагая, я посматривал вверх, на ветки, по которым от силовой хижины к
ограде клетки тянулась проволока. С полпути я заиграл, и кто-то стал мне
подсвистывать. Я замолчал. Но насвистывать не перестали.
4
Где он был потом? В песне?
Жан Жене "Экраны"
Бог сказал Аврааму:
- Убей мне сына.
Авраам сказал:
- Боже, пощади меня!
Боб Дилан "Проверьте 61 шоссе"
Любовь это то, что умирает и умерев, оживает и
превращается в душу новой любви... Таким образом на самом
деле она бессмертна.
Пер Лагерквист "Карлик"
- Ле Навозник? - позвал я. - Навозник?
Я здесь, - донесся из темноты голос. - Это ты, Чудик?
- Ле Навозник, где ты?
- В клетке.
- О! Что это за запах?
- Беленький, - сказал Навозник. - Брат Увальня. Он умер. Я копаю ему
могилу. Ты помнишь, брат Увальня...
- Помню. Я вчера видел его у изгороди. Он выглядел очень больным.
- Он не долго мучился. Входи и помоги мне копать.
- А изгородь...
- Выключена. Перелазь через нее.
- Мне не нравиться бывать там, внутри.
- Когда мы были детьми, ты ни о чем подобном не заикался, пробираясь
ко мне. Иди сюда, я хочу вытащить этот камень, помоги.
- Это было, когда мы были детьми. А в детстве мы делали очень многое
из того, чего ни за что в жизни не сделаем сейчас. Это твоя работа, ты и
копай.
- Челка приходила и помогала мне, она мне всегда о тебе все
рассказывала.
- Челка приходила... - переспросил я. - Рассказывала???
- Хорошо, некоторые из нас могли ее понимать.
- Да. Некоторые из нас могли...
Я взялся за проволоку возле столба, но перелезать не стал.
- Действительно, - сказал Навозник. - Я все время огорчаюсь, что ты
не заходишь ко мне. Мы бывало веселились. И я очень рад, что Челка не
забывала сюда дороги. Мы бывало...
- ...делали массу вещей, Навозник. Да, я знаю. Послушай, до
четырнадцати лет мне никто не говорил, что ты не девушка. Извини, если я
тебя обидел.
- Да, нет. А Челке никто не рассказал, что я не мальчик. Я отчасти
рад этому, хотя и не думаю, что это оттолкнуло бы ее.
- Она часто приходила сюда?
- Когда не была с тобой.
Я влез на изгородь и спрыгнул с другой стороны.
- Где этот проклятый камень?
- Здесь...
- Не прикасайся ко мне. Покажи.
- Здесь, - повторил из темноты Навозник.
Я обхватил камень и потащил его из грязи. Корни затрещали, чмокнула
грязь, и я выкатил глыбу на ровное место.
- Кстати, как ребенок?
(Я замер. Проклятый Навозник, я надеялся услышать вовсе не это.
Почему твои слова меня так задели?)
Возле столба лежала лопата, я поднял ее и стал выбрасывать из ямы
гравий. Проклятый Навозник.
- Мой и Челкин... - он на секунду замолчал, - Я собираюсь где-то на
следующий год показать девочку докторам. Ей необходима специальная
подготовка, воспитание и обучение, но она вполне работоспособна. Вероятно,
она никогда не будет Ла, но, по крайней мере, она не останется здесь, в
клетке.
- Я имел в виду не этого ребенка.
Лопата лязгнула о камень.
- Ты же не уточнил, а здесь они все мои, - в его тоне прозвучали
ледяные нотки. Потом Навозник слегка, явно нарочито, толкнул меня в бок. -
А... ты имел в виду твоего и моего. (Ах ты гермафродитный ублюдок, как
будто ты не понимаешь о ком идет речь, как будто ты не в курсе...) Он
живет здесь, но он счастлив. Хочешь пойти посмотреть на него...
- Нет, - ответил я, с ожесточением выбросив из ямы лопаты три грязи,
- Давай поскорее похороним Беленького.
- Куда?
- Ла Страшная, это она сказала... мы должны побыстрей отправиться в
путешествие, чтобы найти и уничтожить того, кто убил Челку.
- Ох, - вздохнул Навозник, - да. - Он подошел к изгороди и нагнулся.
- Помоги.
Мы подняли распухший мягкий труп и подтащили его к яме. С глухим
стуком он скатился в могилу.
- Ты собирался подождать, пока я сам приду за тобой? - спросил
Навозник.
- Да. Но я не могу больше ждать. Надо отправляться прямо сейчас.
- Если мы идем вместе, тебе придется подождать.
- Почему?
- Чудик, я же сторож клетки и должен ее охранять.
- Да пусть она хоть заплесневеет и сгниет, эта ваша клетка. Меня это
не волнует. Я хочу идти!
- Мне надо обучить нового сторожа, инвентаризовать пищу и разработать
специальное меню. Подготовить убежище для...
- К черту, пошли...
- Чудик, у меня здесь три младенца. Один из них твой, от девушки,
которую ты любил раньше. И все они мои. Двое из них - если терпеливо
заботиться о них, уделять побольше времени, окружить любовью и вниманием -
через некоторое время могут выйти отсюда.
- Двое из них, да? - у меня перехватило дыхание. - Но не мой. Я
пошел.
- Чудик!
Вскарабкавшись на изгородь, я остановился.
- Послушай, Чудик. Мир, в котором ты живешь - реален. Он идет
откуда-то, он идет куда-то, и он - изменяется. Но все получается правильно
