- Да. Что вы можете рассказать о нем?
- О! - горбун засмеялся, показав желтые зубы. - Я сам там был очень
давно. В тебе есть то, что отличает тебя от горожан, да и вообще от всех
пару штрихов, которые делают тебя иным...
- Иным?
Он поднял руку.
- Не в обидном смысле.
- Да я ничего и не...
Я прикусил сладкую и мокрую от дыни губу, и горбун захихикал еще
больше.
- В навозе встречаются алмазы, - произнес он поговорку. - Не
сомневайся в том, что говорит Голубка.
- Голубка, - сказал я. - Она Ла Голубка или нет?
- Ла, Ло или Ле перепутаны там, - он отшвырнул дынную корку. - Алмазы
и навоз. Я собираю алмазы в городах так, как это делается в рудниках. Ло,
Ла и Ле - вы называете так тех, кто нормален или нет?
- Так принято.
- Было. Так же было и в Браннинге. Но сейчас по-другому. Очень мало,
кто знает, про то, как принято в деревне, и никто не сердится, когда его
так называют.
- Я сам иной. Почему же я буду сердиться? Просто, так принято.
Ну вот, опять. Я повторяю, так было и в Браннинге. Но сейчас все по
другому. Сейчас третья стадия - алмазы и навоз. Надеюсь, что твоя
неотесанность не доставит тебе особого беспокойства. Мне-то самому
несколько раз досталось, когда я впервые посетил Браннинг, лет пятнадцать
назад. Тогда город был намного меньше, чем теперь.
Он посмотрел на дорогу.
Я вспомнил, что Паук рассказывал мне о пастушьем бизнесе.
- Как сейчас обстоит дело с пастушьим бизнесом? Я имею в виду здесь.
В Браннинге.
Горбун сцепил пальцы на животе.
- В Браннинге пять семей контролируют все, что поступает в город,
владеет всеми кораблями и сдает в аренду половину домов города. Вероятно,
они и купят всех ваших драконов. Из этих семей выделилось пятнадцать или
двадцать знаменитостей, таких как Голубка, которых ты с полным правом
можешь называть Ла или Ло. И среди них можно найти и неработоспособных с
такими же званиями.
- Как я могу узнать таких людей?
- Ты узнаешь их, если попадешь в их круг - но вряд ли ты этого
захочешь. Ты можешь всю жизнь прожить в Браннинге и не встретить человека,
достойного звания Ло или Ла. Но, если ты будешь так называть каждого
встречного, или дергаться, когда тебя так называть не будут, то тебя
просто сочтут дураком, помешанным, грубияном или, в лучшем случае,
деревенщиной.
- Я не стыжусь своей деревни!
Он пожал плечами.
- Я этого и не говорил. Просто я пытался ответить на твои вопросы.
- Да, я понимаю. Но что же все таки с иным?
- В Браннинге иное - частное дело. Иное в основаниях зданий, оно
нагромождается в доках, запутывается в корнях деревьев. Половина города
построена на нем. Другая половина может жить без него. Но не рассуждай об
этом вслух, иначе тебя назовут невоспитанным и вульгарным.
- Но они говорят об этом свободно, - я показал на стадо. - Я имею в
виду пастухов.
- И они вульгарны. Но с пастухами ты можешь беседовать на любые темы.
- Но я иной... - начал я снова.
Но его это явно больше не интересовало.
- ...но я думаю, что мне лучше не говорить об этом никому.
- Неплохая идея, - строго ответил он.
Мог ли я рассказать ему о Челке? Как я смогу вести поиски, если из
наша принадлежность к иному - тайна?
- Вы, - спросил я после непродолжительного молчания, - Чем вы
занимаетесь в Браннинге?
Вопрос, судя по всему, был ему приятен.
- Я еду в то место встреч, где уставший может отдохнуть, голодный -
наесться, жаждущий - напиться, а человек, которому скучно - развлечься.
- Я нанесу вам визит.
- Хорошо, - задумчиво сказал горбун. - Немногие пастухи приходят ко
мне. Но ты впервые в Браннинге и думаешь, что сумеешь обойти все с
несколькими серебряными монетами в кошельке? Хотя, если я помогу тебе, ты
хорошо проведешь время.
- Будьте уверены, я приду, - Я подумал о Киде Смерти. Я странствовал
по бесконечной ночи. Я искал Челку. - Как ваше имя и где я смогу найти
вас?
- Мое имя - Пистолет, но ты можешь забыть его. Найти меня можно в
"Жемчужине", там я занимаюсь своим бизнесом.
- Жемчужина... звучит зачаровывающе.
- Многие изумительные и зачаровывающие вещи хороши только на первый
взгляд, - скромно ответил он.
- Что ты так поздно делаешь здесь, на дороге?
- То же самое, что и ты - направляюсь в город.
- А откуда ты едешь?
- Мой странный друг, у тебя невероятные манеры. Я еду от друзей. Я
привозил им подарки, а они в свою очередь тоже сделали мне подарки. Но это
не твои друзья и ты не должен расспрашивать о них.
- Извини, - я слегка обиделся на эту формальность, такого я не
понимал.
- Ты не понимаешь всего этого? - спросил он мягче. - Но когда тебе
придется одеть ботинки и прикрыть пупок, ты получишь гораздо больше
ощущений. И еще, скажу тебе по секрету, что через год жизни в Браннинге ты
позабудешь мою болтовню.
- Я не собираюсь оставаться там на год.
- Ты можешь остаться там на всю жизнь. В Браннинге много чудес и они
могут захватить тебя.
- Я уйду, - настаивал я. - Смерть Кида Смерти завершит мое
путешествие.
Пистолет бросил на меня странный взгляд.
- Я уже советовал тебе, парень, - наставительно сказал он, - забыть
грубые пастушеские разговоры. Лучше не божись ночными кошмарами.
- Я вовсе не божусь. Красноголовый паразит скачет за этим стадом,
навлекая беды на меня и Зеленоглазого.
Горбатый Пистолет решил, что учить дурака (которым был я) бесполезно.
Он засмеялся и хлопнул меня по плечу:
- Желаю удачи, Ло Грязнолицый. И, может быть, этот иной, этот дьявол,
в самом деле скоро умрет от твоей руки.
- От моего мачете, - сказал я и показал ему нож. - Напойте про себя
песню.
- Что?
- Вспомните, какую-нибудь мелодию. Какая музыка играет в вашей
"Жемчужине"?
Он нахмурился, а я заиграл.
Глаза у него натурально полезли из орбит, потом он засмеялся. Горбун
раскачивался в своей повозке, хлопая себя по коленям. Музыка внутри меня
смеялась и шутила. Я играл. Когда его юмор стал выше моего понимания, я
опустил мачете.
- Пастух, - проговорил он сквозь смех, - у меня только два выбора:
посмеяться над твоим невежеством или заявить, что ты обманул меня.
- Как вы говорили мне, не в обидном смысле слова. Но объясните, что
означает ваша шутка?
- В другой раз. А ты настойчив. Держи свое иное _п_р_и _с_е_б_е_. Оно
должно быть только твоим достоянием и ничьим больше.
- Но это только музыка.
- Дружище, что ты подумаешь о человеке, который встречается тебе и
после трехминутной беседы рассказывает, что у тебя происходит внутри.
- Не понял.
Пистолет постучал указательным пальцем по лбу:
- Я должен был вспомнить, как начинал сам. Я был невежественен, как и
ты, и тоже божился, - он, кажется, начал раздражаться.
- Послушайте, я не вижу никакой связи...
- Это не для твоих суждений. Ты можешь согласиться с этим или
убираться прочь. Но нельзя жить, пренебрегая обычаями других людей,
непристойно шутить и щеголять ругательствами.
- Скажите мне _п_о_ж_а_л_у_й_с_т_а_, на какие обычаи я не обратил
внимания и что за ругательства я произнес? У меня что в голове - то и на
языке. Я говорю только то, что думаю.
Его деревенское лицо посуровело (суровые деревенские лица - к ним я
должен был привыкнуть в Браннинге).
- Ты говорил, что Ло Зеленоглазый скачет вместе с тобой среди ящеров.
Ты осыпал Кида Смерть проклятиями, как будто бы сам глядел в дуло его
револьвера.
- И где же ты думаешь, - я разозлился, - находится Зеленоглазый? - Он
спит у камина, вон там, наверху, - и указал на плоскогорье. - И Кид
Смерть...
Позади нас полыхнул огонь. Мы оцепенели. В пламени стоял ОН и
улыбался. Дулом пистолета он сдвинул шляпу на затылок, из-под нее выбились
красные волосы.
- Как дела, приятели? - захихикал Кид. Его тень в отблесках пламени
металась по скалам. И от мокрой кожи, там, где ее лизали огненные языки,
валил пар.
- Ааааааа-ааааа-ааааа-ииииии! - заорал Пистолет. Он рухнул в свой
экипаж с отвисшей челюстью. Замолчал, попытался сглотнуть, но рот так и
остался открытым. Собака зарычала. Я замер.
Огонь замигал, заколебался и потускнел - только несколько язычков
пламени в листве. От ярости в моих глазах запульсировала кровь. Я
попытался осмотреться. Но в глазах рябило - сплошной пульсирующий мрак.
Свет... с плоскогорья, по дороге, освещенной фонарями спускался
Зеленоглазый. Кид исчез, как будто бы его и не было.
Повозка позади меня тронулась.
Пистолет пытался усесться и взять на себя управление; собака неслась
сломя голову. Я подумал, что вот-вот, и горбун выпадет, но он удержался.
Они быстро скрылись из виду. Я направился к Зеленоглазому. Он посмотрел на
меня с... досадой?
В свете фонарей заостренные черты его лица с юношеским пушком на
щеках немного смягчились. Тень от него на земле была громадной.
Мы пошли назад. Я лег у костра. Сон смежил мои веки, и мне приснилась
Челка.
10
Вернулся домой рано. Они принесли вина для встречи
Нового года. Там, внизу, в белом городе, они были
музыкантами. Я помню, как полтора года назад, когда я
закончил "Падение Башен", я говорил себе: тебе двадцать
один, скоро будет двадцать два: ты слишком стар для
вундеркинда; твои свершения более важны, чем возраст, в
котором они были сделаны; все таки образы юности до сих
пор преследуют меня. Четтертон, Гринберг, Редигет. С
окончанием работы над "Пересечением..." я надеюсь
избавиться от них. Билли Кид идет последним. Он проходит
через этот абстрактный роман, как один из безумных детей
Критских холмов. Чудик настигнет тебя, Билли. Завтра, если
позволит погода, я вернусь в Делос, чтобы осмотреть
развалины вокруг Трона Смерти в центре острова с видом на
некрополь и на воды Рении.
Дневник автора. Муконос, декабрь 1965 г.
На протяжении почти всей истории человечества
осознавалась важность ритуала, поскольку именно через
ритуальные акты человек устанавливает свою идентичность с
восстановительными силами природы, и это способствует и
облегчает его переход на более высокие стадии личного
развития и опыта.
Мастерс и Хьюстон "Разнообразие психологических опытов"
Огни Браннинга потускнели в предрассветном тумане. Повеяло прохладой.
На востоке загоралась алая полоса, а на западе еще светились звезды.
Волосатый раздувал огонь. Три дракона бродили внизу, на дороге, так что
мне пришлось спуститься и пригнать их обратно. Мы молча поели.
Засерело утро. Было видно, как вдали, от Браннинга к островам, как
бумажные кораблики, плывут лодки. Мой МЛ мягко следовал за мной. Мы стали
пинками поднимать драконов, и отовсюду слышалось их недовольное шипение.
Но вскоре драконы успокоились, и стадо тронулось в путь.
Паук увидел их первым.
- Кто это?
По дороге бежали люди, за ними шла целая толпа. Фонари погасли.
Подстегиваемый любопытством, я поскакал впереди стада.
- Они поют, - крикнул я назад.
Паук выглядел обеспокоенным.
- Ты отсюда слышишь их музыку?
Я кивнул.
Он ехал с высоко поднятой головой, но было видно, как его пробивает
