Бон признал справедливость этого обвинения.
- И, надеюсь, вы оба впитали те Синие принципы, какие я обязался перед
народом Соединенного королевства защищать и проводить до конца жизни, -
продолжал Потт.
- Видите ли, я, собственно говоря, в этом не разбираюсь, - отозвался
Боб Сойер. - Я...
- Уж не Желтый ли он, мистер Пиквик? - перебил Потт, отодвигая стул.
Ваш друг не Желтый, сэр?
- Нисколько! - возразил Боб. - В настоящее время я похож на шотландскую
материю -, смесь всех цветов.
- Колеблющийся, - торжественно определил Потт, - колеблющийся! Сэр, я
бы хотел показать вам восемь передовых статей, появившихся в "Итенсуиллской
газете". Мне кажется, я вправе утверждать, что вы не замедлите после этого
обосновать свои мнения на твердом н незыблемом Синем фундаменте, сэр.
- Пожалуй, я совсем посинею задолго до того, как дочитаю их до конца,
отвечал Боб.
Мистер Потт подозрительно посмотрел на Боба Сойера ж, повернувшись к
мистеру Пиквику, сказал:
- Вы читали литературные статьи, которые появляясь за последние три
месяца в "Итенсуиллской газете" вызвали всеобщее восхищение? Я бы осмелился
сказать - всеобщее изумление и восхищение?
- Видите ли, - отозвался мистер Пиквик, слегка смущенный таким
вопросом, - я был очень занят другими делами и буквально не имел возможности
их прочесть.
- А следовало бы это сделать, сэр, - с сердитой гримасой сказал Потт.
- Я прочту, - обещал мистер Пиквик.
- Они написаны в форме пространного отзыва о книге, трактующей о
китайской метафизике, сэр, - сообщил Потт.
- О! - отозвался мистер Пиквик. - Произведение вашего пера?
- Одного из моих сотрудников, сэр, - с достоинством ответил Потт.
- Трудный предмет, сказал бы я, - заметил мистер Пиквик.
- Чрезвычайно трудный, сэр! - с глубокомысленным видом изрек Почт. Для
этого он "натаскивался", пользуясь техническим, но выразительным термином.
По моему совету он читал Британскую энциклопедию.
- В самом деде? - сказал мистер Пиквик. - Я и не подозревал, что этот
ценный труд содержит какие-нибудь сведения о китайской метафизике.
- Сэр! - продолжал Потт, положив руку на колено мистера Пиквика и
улыбаясь с сознанием собственного умственного превосходства. - Сэр, о
метафизике он прочел под буквой "М", а о Китае - под буквой "К" и затем
совокупил полученные сведения.
Физиономия мистера Потта выражала такое необычайное величие при
воспоминании о сокровищах науки, вошедших в упомянутые статьи, что мистер
Пиквик не сразу осмелился возобновить разговор. Наконец, когда лицо
редактора постепенно разгладилось и обрело свойственное ему высокомерное
выражение морального превосходства, мистер Пиквик рискнул продолжить беседу
и задал вопрос:
- Могу ли я осведомиться, какая великая цель увела вас так далеко от
родного города?
- Та цель, которая побуждает и вдохновляет меня во всех моих гигантских
трудах, сэр, - с кроткой улыбкой ответил Потт, - благо моей родины!
- Вероятно, какая-нибудь общественная миссия, - заметил мистер Пиквик.
- Да, сэр, - подтвердил Потт, - вы правы. - И, наклонившись к мистеру
Пиквику, глухо прошептал: - Завтра вечером будет Желтый бал в Бирмингеме.
- Ах, боже мой! - воскликнул мистер Пиквик.
- Да, сэр, и ужин, - добавил Потт.
- Да что вы говорите! - удивился мистер Пиквик.
Потт торжественно кивнул головой.
Хотя мистер Пиквик и сделал вид, будто потрясен этим сообщением, но он
был столь мало сведущ в местной политике, что не мог в полной мере уразуметь
все значение упомянутого гнусного заговора. Заметив это, мистер Потт извлек
последний номер "Итенсуиллской газеты" и прочел следующую заметку:
"ТАЙНЫЕ КОЗНИ ЖЕЛТЫХ"
Наш подлый противник не так давно изрыгнул свой черный яд в тщетной и
безнадежной попытке загрязнить славное имя нашего знаменитого и достойного
представителя, почтенного мистера Сламки - того Сламки, которому мы задолго
до того, как он занял свой теперешний ответственный и высокий пост,
предсказывали, что настанет день - и этот день настал, - когда страна будет
чествовать его и гордиться им, ее доблестным защитником и украшением. Наш
подлый противник, - говорим мы, - вздумал посмеяться над превосходным
луженым ведром для угля, которое было преподнесено этому великому человеку
его восторженными избирателями и по случаю покупки коего негодяй, скрывший
свое имя, инсинуирует, будто сам почтенный мистер Сламки внес более трех
четвертей подписной суммы через близкого друга своего дворецкого. Неужели
эта рептилия не понимает, что, даже буде это правда, почтенный мистер Сламки
предстает перед нами - если только сие возможно - в еще более ярком и
ослепительном свете? Неужели этот Тупица не постигает, что такое любезное и
трогательное желание исполнить волю избирателей должно навеки покорить
сердца и души тех, которые еще не стали хуже свиней или, иначе говоря,
которые не так низко пали, как этот упомянутый наш собрат? Но таковы гнусные
уловки злокозненных Желтых! Этим не ограничиваются их интриги. Здесь пахнет
предательством. Заявляем смело - теперь, когда мы вынуждены сделать это
разоблачение, а затем искать защиты у страны и ее констеблей, заявляем
смело: в настоящее время идут тайные приготовления к Желтому балу, каковой
будет дан в Желтом городе в самом сердце Желтого населения, под руководством
Желтого церемониймейстера; на этом балу будут присутствовать четверо
Ультражелтых членов парламента, и вход будет производиться только по Желтым
билетам! Не содрогается ли наш дьявольский собрат? Пусть корчится в
бессильной злобе, когда мы начертаем слова: "Мы там будем".
- Вот, сэр! - добавил Потт, в изнеможении складывая газету. - Таково
положение дел.
Так как в эту минуту хозяин гостиницы и лакей принесли обед, мистер
Потт приложил палец к губам, давая понять, что его жизнь находится в руках
мистера Пиквика и он рассчитывает на его осторожность. Мистеры Боб Сойер и
Бенджемин Эллен, непочтительно заснувшие во время чтения заметки из
"Итенсуиллской газеты", проснулись от одного магического слова "обед",
произнесенного шепотом. Они сели за обед; к услугам их аппетита было хорошее
пищеварение, здоровье - к услугам аппетита, и пищеварения, и лакей - к
услугам всех этих трех свойств.
За обедом и во время последовавшей беседы мистер Потт, снизойдя до
житейских тем, сообщил мистеру Пиквику, что итенсуиллский климат оказался
вреден для его супруги, и она решила побывать на различных модных курортах,
чтобы восстановить здоровье и душевные силы. Этими словами он деликатно
маскировал тот факт, что миссис Потт, приводя в исполнение часто повторяемую
угрозу о разводе, уехала навсегда вместе с верным телохранителем и,
благодаря договору, заключенному ее братом лейтенантом с мистером Поттом,
обеспечила себе половину редакторского жалованья и годовой, прибыли от
"Итенсуиллской газеты".
Пока великий мистер Потт распространялся на эту и другие темы, время от
времени, освежая беседу цитатами из своих собственных произведений, какой-то
угрюмый на вид незнакомец, выглянув из окна кареты, направлявшейся. в
Бирмингем и остановившейся перед гостиницей, чтобы сдать пакеты, пожелал
узнать, может ли он рассчитывать, на такие удобства, как кровать и постель,
если вздумает здесь переночевать.
- Разумеется, сэр, - ответил хозяин гостиницы.
- Могу? В самом деле? - спросил незнакомец, которому, судя по тону и
манере, была свойственна подозрительность.
- Несомненно, сэр, - ответил хозяин.
- Хорошо, - сказал незнакомец. - Кучер, я здесь выхожу. Кондуктор, мой
саквояж!
Отрывисто пожелав остальным пассажирам спокойной ночи, незнакомец вылез
из кареты. Это был невысокий джентльмен с очень жесткими черными волосами,
остриженными под дикобраза или под сапожную щетку и стоявшими дыбом. Он
держал себя сурово и величаво; манеры были повелительные, глаза, зоркие, а
вся осанка свидетельствовала о безграничной самоуверенности; и сознании
неизмеримого превосходства над остальными смертными.
Этого джентльмена ввели в комнату, первоначально предназначенную для
патриотически настроенного мистера Потта, и лакей с немым изумлением отметил
странное совпадение: едва он зажег свечи, как незнакомец, запустив руку в
свою шляпу, вытащил оттуда газету и начал читать ее с тем же негодующим
презрением, какое час назад, отражаясь на величавой физиономии Потта,
парализовало энергию лакея. Он заметил также, что презрение мистера Потта
было вызвано газетой, называвшейся "Итенсуиллский независимый", тогда как
возмущение этого джентльмена пробудила "Итенсуиллская газета".
- Позовите хозяина! - приказал незнакомец.
- Слушаю, сэр, - ответил лакей.
Хозяина позвали, и он явился.
- Вы хозяин? - осведомился джентльмен.
- Я, сэр, - отвечал хозяин.
- Вы меня знаете? - спросил джентльмен.
- Не имею этого удовольствия, сэр, - ответил хозяин.
- Моя фамилия Слерк, - сообщил джентльмен.
Хозяин слегка поклонился.
- Слерк, сэр! - высокомерно повторил джентльмен. - Теперь, любезный, вы
знаете, кто я такой?
Хозяин почесал в затылке, посмотрел на потолок, на незнакомца и слегка
улыбнулся.
- Любезный, вы знаете, кто я такой? - сердито повторил незнакомец.
Хозяин тщетно напрягал память и, наконец, ответил:
- Не знаю, сэр.
О небо! - воскликнул незнакомец, ударяя кулаком по столу. - Вот она,
слава!
Хозяин попятился к двери. Незнакомец, не спуская с него глаз,
продолжал:
- Вот она - благодарность за годы упорного труда на благо народа! Я не
вижу ликующих толп, которые стекаются, чтобы приветствовать своего вождя. Не
слышу колокольного звона. И даже имя мое не вызывает ни малейшего отклика в
бесчувственных сердцах! От этого могут замерзнуть чернила, - говорил мистер
Слерк, шагая взад и вперед, и хочется навеки уйти от трудов.
- Вы заказали грог, сэр? - робко осведомился хозяин.
- Ром! - заявил мистер Слерк, грозно поворачиваясь к нему. - Топится у
вас где-нибудь камин?
- Можно сейчас же растопить, сэр, - сказал хозяин.
- А комната, конечно, до ночи не согреется, - перебил мистер Слерк.
Есть кто-нибудь в кухне?
Там не было ни души. Огонь пылал. Все разошлись, и дверь была заперта
на ночь.
- Я буду пить ром у кухонного очага, - объявил мистер Слерк.
Взяв шляпу и газету, он торжественно последовал за хозяином в это
скромное помещение и, опустившись на скамью возле очага, состроил
презрительную гримасу и молча, с достоинством начал читать и пить.
Случилось так, что в этот самый момент над "Головой Сарацина" пролетал
некий демон раздора и, посмотрев из праздного любопытства вниз, узрел
Слерка, комфортабельно расположившегося у кухонного очага, - а в другой
комнате - Потта, слегка возбужденного вином. Злобный демон, ворвавшись с
непостижимой быстротой в упомянутую комнату, тотчас же проник в голову
мистера Боба Сойера и, преследуя свои пагубные цели, побудил его сказать
следующие слова:
- А ведь мы позабыли о камине, и огонь потух. - Как холодно стало после
дождя!
- Совершенно верно, - зябко ежась, отозвался мистер Пиквик.
- Не худо было бы выкурить сигару возле кухонного очага, - предложил
Боб Сойер, все еще подстрекаемый вышеупомянутым демоном.
- Мне кажется, это будет чрезвычайно приятно, - ответил мистер Пиквик.
- А вы что скажете, мистер Потт?
Мистер Потт охотно согласился, и четверо путешественников, каждый со
стаканом в руке, немедленно прошествовали в кухню под предводительством Сэма
Уэллера, показывавшего им дорогу.
