учебных заведениях их допускали, но только в редких случаях; но для евреев
неиудейского вероисповедания никаких ограничений и препятствий не было.
Так, например, даже начальник Военно-Хирургической Академии в Петербурге
в начале нынешнего столетия был по крови еврей, что вызвало затруднения
при зачислении его сына в Павловское военное училище.
Здесь уместно будет пояснить, что государственная служба была двоякого
рода: служба на должностях, дававшая чины и пенсию, и служба по найму,
ничем не отличавшаяся от службы у частных лиц и предприятий. В
большинстве случаев евреи, состоявшие на государственной службе, были на
службе по найму.
На высшие административные посты евреи не назначались, но это опять-
таки относится только к лицам иудейского вероисповедания.
Участие в самоуправлении.
Весь "ассимиляционный период" русское законодательство о самоуправлении,
городском и земском, не знало ограничений для евреев.
Но в конце 80-х годов, вскоре после введения "процентной норм"", были
введены ограничения для евреев и в праве участия в самоуправлении: земском и
городском.
Евреи перестали допускаться к участию в земских собраниях и избирательных
съездах. (Но это не относилось к многочисленным земским служащим по
найму, в частности, к врачам).
Участие в городском самоуправлении было ограничено известным процентом
для гласных городских дум (не больше одной трети общего числа гласных), а на
должность городского головы евреи вообще не могли быть избираемы.
Но в то же время никаких ограничений для выборов евреев в члены
Государственной Думы и Государственного Совета не существовало и евреи-
депутаты были во всех четырех Государственных Думах, а один еврей,
Вейнштейн, был даже членом Государственного Совета по выборам и
принимал участие в его заседаниях наряду с высшими сановниками Российской
империи.
Воинская повинность.
За все время своего пребывания на территории Речи Посполитой Польской
евреи воинской повинности не несли, ни в мирное время, ни во времена войны.
Вместо прямого участия в обороне страны они платили особый налог,
освобождавший их от службы в войсках.
Не призывались они и в войска России, после того, как стали ее подданными.
Рекрутская повинность, обязательная для всех "податных" сословий (мещан,
ремесленников, купцов) заменялась для евреев особым денежным сбором,
взимаемым с еврейских общин-"кагалов" - мест постоянного жительства
евреев.
Но в 1827 году этот порядок был изменен. Именным указом императора
Николая 1 для евреев были введены правила об отбывании рекрутской
повинности натурой.
Кого сдать в рекруты, предоставлялось решить евреям самим, т.е. их
общинам. Правительство требовало только определенное число взрослых,
совершеннолетних мужчин, физически здоровых и не старше 25 лет.
Кто совершеннолетний - решали раввины. По еврейскому закону
совершеннолетие считалось по достижении мальчиком 13 лет и совершения
над ним соответствующего религиозного обряда. Кроме того еврейским
общинам было предоставлено право сдавать в рекруты ("представлять за
себя") пойманных беспаспортных "единоверцев их".
Отсутствие прямого указания, кого надлежит считать совершеннолетним,
равно, как и предоставление права общинам самим решать, кого сдать в
рекруты, открыло широкие возможности для всякого рода злоупотреблений.
Вся тяжесть рекрутчины падала главным образом на беднейшую часть
еврейства, не имевшую ни связей и протекций, ни средств для найма
заместителя.
На "совершеннолетие" тщедушного мальчика, явно неспособного к несению
тяжелой солдатской службы, правительство смотрело сквозь пальцы и на
это обстоятельство не обращало внимания. Главное - чтобы было поставлено
причитающееся число рекрутов.
Надо полагать, это делалось сознательно, в надежде, что еврейского ребенка,
оторванного от родной среды, легче привести к "слиянию с коренным
населением", что, в большинстве случаев, и происходило с теми мальчиками-
солдатами, которые не погибали от разных детских болезней.
Как неспособных носить оружие и в то же время, в большинстве, весьма
музыкальных от природы, их определяли в музыкантские команды, где их
обучали русскому языку и переводили в православие, не спрашивая их согласия.
Или же определяли в специальные школы, где они быстро "обрусевали" и в
дальнейшем несли военную службу, не испытывая никаких ограничений как
евреи по происхождению, ибо в России ограничения существовали только по
признаку религиозному, а не племенному и расовому. Это были так называемые
"кантонисты", многие из которых сделали неплохую карьеру как на военной,
так и на гражданской службе. Вступая в брак с русскими, они полностью
обрусевали и для еврейства были потеряны.
Этот жестокий метод проведения ассимиляционной политики
просуществовал больше четверти столетия и был отменен только в 1856
году.
Ощутительных результатов для ассимиляции всей еврейской массы он не дал:
в "кантонисты" попадал только весьма незначительный процент еврейских
мальчиков.
С введением в России всеобщей воинской повинности все евреи, достигшие 21
года, должны были отбывать ее на общих основаниях и никаких замен не
допускалось.
С другой стороны, при несении военной службы стало применяться к евреям
все больше и больше ограничений: недопущение их на даже низшие командные
должности, не говоря уже о производстве в офицеры, запрещение назначать
евреев-солдат в писари, интендантство, санитарную часть, в пограничную
стражу...
Все эти ограничения только усугубляли и без того отрицательное отношение
евреев к военной службе и они старались всячески от нее освободиться,
нередко исчезая за границу, когда приходил срок явки в Воинское Присутствие,
Правительство на это реагировало наложением денежного штрафа на семью
уклонившегося от призыва, что цели не достигало, но только вызывало
критику не только в еврейских кругах, но и среди широких кругов русской
общественности.
Выход из этого положения некоторые политические деятели
дореволюционной России видели в возвращении к тем временам, когда евреи не
несли военной службы, а облагались специальным за это налогом. Вопрос этот
оживленно дебатировался в соответствующих кругах в период между первой
революцией 1905 года и кануном первой мировой войны, но решения никакого
принято не было, а все ограничения для евреев при прохождении военной
службы остались в силе.
И когда наступила мировая война, у сотен тысяч русских солдат-евреев,
хорошо осведомленных о положении своих единоплеменников в армиях
неприятеля, особенно в Австрийской, не могли не возникнуть мысли и
сравнения, которые мало способствовали их патриотическому подъему и
боевому духу. Ни отрицать это, ни замалчивать не приходится.
Кроме перечисленных выше мероприятий русского правительства, как
ассимиляционно-уравнительного, десегрегационного характера, так и
характера ограничительного, в заключение можно упомянуть и еще одно
распоряжение русского правительства, взволновавшее в свое время всех
"русских подданных иудейского вероисповедания".
В начале 19 века евреи-мужчины носили долгополые, до пят, халаты -
кафтаны, каковые были чем-то вроде национального костюма евреев того
времени. Император Николай 1, любивший вообще порядок и форму, ввел
таковую и для евреев, предписавши и точно определивши, какой длины могут
быть их халаты-кафтаны. Конечно, приказ должен был быть исполнен и
евреи обрезали длинные фалды своей верхней одежды. Так создалась та верхняя
одежда евреев, которая до 1917 года называлась "лапсердак". Но "пейсы" -
локоны на висках, которые носили евреи, остались неприкосновенными до
самой революции 1917 года. Их носило подавляющее большинство евреев
"черты оседлости", кроме незначительного числа евреев, отошедших от
старых еврейских обычаев.
Результаты и итоги ассимиляционной и ограничительной политики.
Вначале двадцатого столетия, в годы предшествовавшие первой мировой
войне, уже отчетливо выявились результаты той политики, которую вело
русское правительство в "еврейском вопросе".
Кратко можно сказать, что ни длительный период стремления "слить евреев
с коренным населением" мерами поощрительными и десегрегационными, ни
значительно более короткий период разных ограничений успеха не имели и
желаемых результатов не принесли. Русскими патриотами, в том высоком
смысле этого слова, как оно понимается во всем мире, патриотами, о которых
римляне говорили, что для них "дулце ет докорум эст про патрия мори"
(сладостно и почетно умереть за родину) - евреи не стали, кроме
немногочисленных и редких исключений.
Это и неудивительно. Ведь родина для всех евреев всего мира не страна, в
которой они родились, а "Земля Обетованная", мечтой о возвращении в
которую они жили все время своего пребывания в рассеянии. Так их учили с
младенческих лет и в семье, и в "хедерах", и во всем быту еврейских общин.
Отказаться от этой мечты для правоверного еврея (особенно тех времен)
было равносильно отказу от религии своих предков. А это влекло за собой
всеобщее презрение всего еврейства. Сменившего религий оплакивали, как
умершего, что не так редко можно было наблюдать в "черте оседлости",
когда еврей или еврейка "выкрещивались". Плач и рыдания, посыпание пеплом
главу, стоны и причитания неслись из того еврейского двора, которого
постигло такое несчастье.
Кроме теории и мечты о "Земле Обетованной", евреям с младенчества
прививалась мысль об "избранности" еврейского племени-народа, о его
превосходстве во всех отношениях над всеми другими народами мира, в чем
правоверный еврей несмел сомневаться и не сомневался. А это порождало и
питало комплекс супериорности и вело к самоизоляция евреев в местах их
рассеяния.
Если учесть и еще то обстоятельство, что иудейская религия - единственная
в мире религия, неразрывно связанная с расой и кровью (евреем надо родиться,
но им нельзя стать) и к тому же географически точно определяющая, где
находится родина каждого еврея - то станет понятно, почему закончились
неуспехом все ассимиляционные попытки русского правительства.
Только "кантонисты", с детских лет оторванные от семьи и влияния
раввинов, вступавшие в брак с не-еврейками и их потомки полностью
сливались с коренным населением и дали из своей среды немало крупных
деятелей Российской империи.
Португальский еврей, Девриен, занял при Петре Великом один из
ответственнейших в империи постов. Барон Шафиров блестяще вел финансы
при Петре. При Николае 1 министром финансов был граф Канкрин, сын
литовского раввина. Кауфман-Туркестанский проявил себя, как отличный не
только генерал, но и администратор. Генерал Грулев имеет огромные заслуги в
деле изучения Дальнего Востока и Маньчжурии, где, по его указанию, в
выбранном им пункте, был основан город Харбин.
Но все это были только единицы. Большинство же евреев так и не слились с
коренным населением, к чему стремилось и чего добивалось русское
правительство.
Получилось, нечто совсем иное. Получивши образование (в результате
ассимиляционной политики) и будучи лишены возможности занимать
должности в административном аппарате государства на сколько-нибудь
ответственных и руководящих постах (в результате ограничительных
мероприятий), евреи устремились, в культурную и хозяйственную жизнь
России по другим путям и каналам, в чем и преуспели к началу 20-го столетия,
оказывая влияние на всю жизнь государства.
Адвокатура, журналистика, критика, издательское дело, торговля и
промышленность, банковское дело, газеты - все это было широким полем, где
евреи не только смогли развивать свою деятельность, но и влиять в
значительной степени на все стороны жизни государства, оставаясь в то же
время чужеродным телом, органически не обязанным с национальными
интересами России.
Накопивши к концу 19 века значительные капиталы, евреи могли оказывать
значительную поддержку всем начинаниям, которые, по их мнению, могли
быть полезны, в данное время или в будущем, еврейской этнической группе в
