Он отвернулся, съежился, зубы застучали, Донна обняла его, крепко прижала к себе и стала легонько покачивать.
Внезапно ей в глаза ударил свет. Перед ними стоял полицейский с фонариком.
- Ваши документы! Вы сперва, мисс. Донна отпустила Арктора, и тот медленно повалился на землю. Донна вытащила из сумочки бумажник и жестом предложила отойти подальше. Полицейский несколько минут рассматривал ее документы.
- Значит, вы сотрудник федеральной полиции? - Тихо! - приказала Донна.- Убирайтесь отсюда! - Простите. Полицейский отдал бумажник и исчез в темноте так же бесшумно, как и появился.
Донна вернулась к Бобу Арктору. Тот явно не заметил полицейского. Он теперь вообще ничего не замечал.
Ночь была безмолвна. Лишь в сухом кустарнике шелестела ящерица да какие-то букашки колыхали траву. Далеко внизу светилось огнями шоссе 91, но звуки не долетали.
- Боб, - прошептала Донна.- Ты меня слышишь? Тишина. Все цепи замкнуты, подумала она. Все расплавилось и сгорело. И никому не удастся их починить, как ни старайся...
- Идем, - сказала Донна, потянув его за руку.- Нам пора. - Я не могу любить, - произнес Боб Арктор.- Моя штучка пропала. - Нас ждут, - твердо повторила Донна. - Но что же делать? Меня примут без штучки? - Примут, - пообещала Донна. Откуда-то издалека донеслась полицейская сирена. Патрульная машина ведет преследование. Рев хищника, обуреваемого жаждой убийства. Знающего, что жертва вот-вот сдастся.
Донна поежилась - ночной воздух заметно остыл. Рядом с ней зашевелился и попытался встать мужчина. Она помогла ему и осторожно, шаг за шагом, повела к автомобилю.
Рев полицейской машины внезапно прекратился. Ее работа была выполнена. Моя тоже. подумала Донна, прижимая к себе Боба Арктора. На полу перед двумя служащими "Нового пути" скорчилось вонючее, g`o`wj`mmne собственными испражнениями, трясущееся существо. Оно обвило себя руками, словно пытаясь защититься от холода, который заставлял его биться крупной дрожью.
- Что это? - спросил один из сотрудников. - Человек, - ответила Донна. - Препарат С? Она кивнула и, склонившись над Робертом Арктором, мысленно сказала:
"Прощай".
Когда Донна выходила, его покрывали армейским одеялом. Она не оглянулась. Донна выбрала самое узкое шоссе и врезалась в сплошной поток машин. Среди валявшихся на полу кассет нашла свою любимую - "Гобелен" Кэрол Кинг, - втолкнула ее в магнитофон и достала из-под приборной доски держащийся там на магнитах "рюгер". Потом села на хвост грузовику с кока-колой и под проникновенный голос Кэрол Кинг выпустила в бутылки всю обойму.
Кэрол Кинг нежно пела о людях, заплывающих жиром и превращающихся в жаб; ветровое стекло было в стеклянных крошках и подтеках кокаколы. Донне стало легче.
Справедливость, честность, преданность... О боже, подумала Донна, врубила пятую передачу и на всем ходу ударила своего древнего врага - грузовик с кока-колой. Тот продолжал ехать как ни в чем не бывало. Маленькая машина Донны завертелась, что-то заскрежетало, и она оказалась на обочине, развернувшись в обратном направлении. Из радиатора валил пар.
Рядом притормозил "мустанг" последней модели, и из окошка высунулся водитель.
- Подбросить, мисс? Донна не ответила. Она молча шагала вдоль шоссе: - крохотная фигурка, идущая навстречу бесконечной череде огней.
Глава 14
- Самое главное в твоей работе, - сказал Джордж, один из сотрудников "Нового пути", - это туалеты. Полы, раковины и особенно унитазы. В здании три туалета, по туалету на каждом этаже.
- Да, - отозвался он. - Вот швабра. А вот ведро. Ну как, справишься?
Сумеешь вымыть туалет? Начинай, я погляжу.
Он отнес ведро к раковине, влил мыло и пустил горячую воду. Он видел перед собой только пену. Видел пену и слышал звон струи.. И еще едва доносящийся голос Джорджа: - Не до краев, прольешь. -Да. - По-моему, ты не понимаешь, где находишься, - помолчав, сказал Джордж.
- Я в "Новом пути". Он опустил ведро на пол, вода выплеснулась. Он застыл, глядя на лужицу.
Джордж поднял ведро и показал, как ухватиться за ручку. - Думаю, позже мы переведем тебя на ферму. - Я бы хотел жить в деревне. - Посмотрим, что тебе подойдет... Здесь можно курить. - У меня нет сигарет. - Мы выдаем пациентам по пачке в день. - А деньги? - У него не было ни гроша. - Бесплатно. У нас все бесплатно. Ты свое уже заплатил. Джордж взял швабру, макнул ее в ведро, показал, как мыть. - Почему у меня нет денег? - И нет бумажника. И нет фамилии. Тебе все вернут. Это мы и хотим сделать - вернуть тебе то, что было отнято.
- Ботинки жмут. - Мы живем на пожертвования. Потом подберем. Начинай с туалета на первом этаже. Когда закончишь - по-настоящему закончишь и блеск наведешь, - бери ведро и швабру и поднимайся. Я покажу тебе туалет на втором этаже, а потом и на третьем. Но чтобы подняться на третий этаж, надо получить разрешение кого-нибудь из сотрудников - там живут девушки.- Джордж хлопнул его по спине. - Понял, Брюс?
- Да, - ответил Брюс, надраивая пол. - Молодец. Будешь мыть туалеты, пока не выучишься. Главное - не престижность работы, а то, как ее выполняешь. Своей работой надо гордиться.
- Я когда-нибудь стану таким, каким был прежде? - спросил Брюс. - То, каким ты был, привело тебя сюда. Если снова станешь таким же, рано или поздно опять очутишься здесь.
А может, в следующий раз сюда не дотянешь. Тебе и так повезло, еле-еле добрался.
- Меня кто-то привез. - Тебе повезло. В следующий раз могут не привезти - бросят гденибудь на обочине и пошлют к. чертовой матери... Сперва надо вымыть раковину, потом ванну и унитаз. Пол в последнюю очередь. Тут нужна сноровка. Ничего, освоишься.
Он сосредоточил внимание на трещинах в эмали раковины; он втирал порошок и пускал горячую воду. Поднялся пар, и Брюс застыл в белесом облаке, глубоко втягивая теплый воздух. Ему нравился запах.
Прибыла огромная охапка пожертвованной одежды. Кое-кто уже примерял рубашки.
- Эй, Майк, да ты клевый парень! Посреди гостиной стоял плечистый коротышка с кудрявыми волосами и, нахмурив брови, теребил ремень.
- Как им пользоваться? Почему он не отпускается? У него был широкий ремень без пряжки, и он не знал, как застопорить кольца.
- Должно быть, подсунули негодный! Брюс подошел к нему и затянул ремень в кольцах. - Спасибо, - сказал Майк и с поджатыми губами перебрал несколько рубашек.- Когда буду жениться, на свадьбу надену такую.
- Хорошая, - отозвался Брюс. После ужина он уселся на лестнице между первым и вторым этажами, обхватил себя руками, съежился.
- Брюс! Он не шелохнулся. - Брюс! Его потрясли. Он молчал. - Брюс, идем в гостиную. Ты должен сейчас находиться у себя в jnlm`re, в постели, но нам надо поговорить.
Майк провел его в пустую комнату и прикрыл дверь. Потом сел в глубокое кресло и указал на стул напротив. Майк выглядел усталым, его маленькие глазки припухли и покраснели.
- Я встал сегодня в пять тридцать. - Стук. Дверь приотворилась.- Не входите, мы разговариваем! Слышите?! - во весь голос закричал он. Приглушенное бормотание. Дверь закрылась. - Тебе надо менять рубашку несколько раз в день, - сказал Майк.- Ты сильно потеешь. Брюс кивнул. - Когда тебе снова будет так плохо, приходи ко мне. Я прошел через это года полтора назад. Знаешь Эдди? Такой высокий, тощий? Он меня восемь дней катал, не оставлял одного.- Майк внезапно заорал: - Вы уберетесь отсюда?! Мы разговариваем! Идите смотреть телевизор! - Он перевел взгляд на Брюса и понизил голос.- Вот приходится... Никогда не оставят в покое.
- Понимаю, - сказал Брюс. - Брюс, не вздумай покончить с собой. - Да, сэр,
- ответил Брюс, глядя в пол. - Не называй меня "сэр"! Он кивнул. - Ты закидывался или кололся? Он молчал. - Сэр, - сказал Майк, - я десять лет мотал срок. Однажды восемь парней из нашего ряда в один день перерезали себе глотки. Мы спали ногами в параше, такие маленькие были камеры. Ты сидел в тюрьме?
- Нет, - ответил Брюс. - Но, с другой стороны, я видел восьмидесятилетних заключенных, которые радовались жизни и мечтали прожить подольше. Я сел на иглу еще совсем сосунком. Я кололся и кололся, и больше ничего не делал, и наконец загремел на десять лет. Я так много кололся - героин с препаратом С, - что ничем другим никогда не занимался. И ничего больше не видел. Теперь я сошел с иглы и очутился на свободе, здесь. Знаешь, что я заметил? Что сразу бросается в глаза? Я слышу журчание ручьев, когда нас пускают в лес. Я иду по улице, по самой обыкновенной улице, и вижу кошек и собак. Никогда их раньше не замечал. Я видел только иглу.- Майк посмотрел на свои часы.Так что я понимаю, каково тебе, - добавил он.
- Тяжело, - пробормотал Брюс. - Я сам прошел через это. Теперь мне гораздо лучше. Ты с кем живешь? - С Джоном. - А, значит, твоя комната на первом этаже? - Мне нравится. - Да, там тепло. Ты, должно быть, все время мерзнешь. У меня было то же самое. Все время дрожал и мочился в штаны. Так вот, тебе не придется переживать это заново, если ты останешься в "Новом пути".
- Надолго? - На всю жизнь. Брюс покачал головой. - Я не могу отсюда выйти,
- сказал Майк.- Сразу сяду на иглу. Qkhxjnl много дружков осталось. Опять на улицу - толкать и колоться, - загремлю в тюрягу лет на двадцать. А знаешь, мне тридцать пять, и я женюсь в первый раз. Ты видел Лауру, мою невесту? Брюс колебался. - Хорошенькая, полненькая? Майк кивнул. - Она боится выйти. Ее всегда должен кто-то сопровождать. Мы собираемся в зоопарк... На следующей неделе мы ведем сына директора-распорядителя в зоопарк Сан-Диего. Лаура перепугана до смерти... Даже больше, чем я.
Молчание. - Ты слышал, что я сказал? - спросил Майк.- Я боюсь идти в зоопарк. - Да. - Не припомню, чтоб я был в зоопарке... Что там делают? Ты не знаешь? - Смотрят в разные клетки. - Какие там животные? - Всякие. - Дикие, небось. - В зоопарке Сан-Диего представлены почти все виды диких животных. - А у них есть эти... как их... медведи коала? - Да. - Я раз видел их по телеку. Прыгают. И вообще прямо как игрушечные. Наверное, их встретишь только в Австралии? Или они там вымерли?
- В Австралии их навалом, - сообщил Брюс.- Но вывоз запрещен. - Я никогда нигде не был, - сказал Майк.- Только возил героин из Мексики в Ванкувер. Всегда одним и тем же путем. Жал на всю катушку, лишь бы поскорее покончить с делом. Здесь мне доверили машину. Если тебе станет невмоготу, я тебя покатаю. Покатаемся и поговорим. Я не против. Эдди и другие - их уже нет - делали это для меня. Я не против.
- Спасибо. - А теперь нам обоим пора спать. Увидимся за завтраком. Сядешь ко мне за стол, и я познакомлю тебя с Лаурой.
- Когда вы женитесь? - Через полтора месяца. Были бы тебе рады. Впрочем, бракосочетание, конечно, будет происходить здесь, так что придут все.
- Спасибо.
Девочка смотрела на него, широко раскрыв глаза. - Тебя как зовут? Он молчал. - Я сказала, тебя как зовут? Он осторожно дотронулся до отбивной на тарелке; она уже остыла. Но он знал, что рядом ребенок, и чувствовал тепло. Нежным мимолетным движением он коснулся волос девочки.
- Меня зовут Тельма. Ты забыл свое имя? - Она похлопала его по плечу.- Чтобы не забывать имя, напиши его на ладони. Показать как?
- А не смоется? - спросил он. - Действительно...- согласилась девочка.- Что ж, можно написать на стене над головой, в комнате, где ты спишь. Только высоко, чтобы не смылось. А потом, когда захочешь вспомнить...
- Тельма,- пробормотал он. - Нет, это мое имя. У тебя должно быть другое. - Попробую,- задумчиво сказал он. - Хочешь, я дам тебе имя? - предложила Тельма. - Ты здесь живешь? Да, но моя мама собирается уехать. Она заберет нас - меня и брата - и уедет.
Он кивнул. Тепло стало рассасываться. Неожиданно, без всякой видимой причины, девочка убежала.
Я должен найти имя, подумал он, это мой долг. Он стал рассматривать свою ладонь и тут же удивился: зачем - там ничего нет. Брюс, вот мое имя. Но имена должны быть лучше...
Тепло исчезло. Он почувствовал себя одиноким и растерянным. И очень несчастным.
