начало новой жизни.
- Настоящий шедевр, - сказала Бетти.
Она присела на колени и предложила ему тарелку с маленькими ломтиками
сыра.
Он с благодарностью взял два.
- Сегодняшний день весь заполнен известиями из-за рубежа.
Пол прихлебнул из бокала.
- Когда я ехал вечером с работы домой, передавали прямую трансляцию
грандиозной церемонии национальных похорон в Мюнхене. Там было
пятидесятитысячное шествие с флагами и тому подобное. Все время пели "Был у
меня товарищ". Сейчас тело усопшего доступно для всех преданных членов
партии.
- У доктора Геббельса такие прелестные дети, - продолжал Чилдан. - И
все очень способные.
- Да, это верно, - согласились японцы. - Он, в отличные от других
крупных высокопоставленных лиц Германии, примерный семьянин, - сказал Пол.
- Их нравы весьма сомнительны.
- Я бы не очень доверял слухам, - возразил Чилдан. - Вы вероятно
имеете в виду Рема? Это древняя, давно позабытая история.
- Я скорее имел в виду Германа Геринга, - сказал Пол.
Он медленно потягивал виски разглагольствовал.
- Говорят, он подобно Рему, устраивает оргии, отличающиеся
фантастическим разнообразием. От одного упоминания о них мороз пробирает по
коже.
- Это все ложь, - отозвался Чилдан.
- Да ну его. Этот субъект не заслуживает того, чтобы о нем говорили, -
тактично вмешалась Бетти, глядя на обоих мужчин.
Они допили стаканы, и она вышла наполнить их вновь.
- Политические дискуссии всем горячат головы, - заметил Пол. - А самое
главное - ее не терять.
- Да, - согласился Чилдан. - Спокойствие и прядок. Только при таких
условиях все вернется на свои места.
- Период после смерти вождя - период критический в тоталитарном
обществе, - сказал Пол. - Отсутствие традиций и влияние среднего класса на
общественную жизнь в сочетании с...
Он запнулся.
- А не лучше ли бросить разговоры о политике?
Он улыбнулся как простой студент.
Роберт Чилдан почувствовал, как краска заливает лицо, и склонился над
новым стаканом, чтобы укрыться от глаз своих хозяев.
Такой ужасный разговор он затеял. Во все горло по-идиотски спорить о
политике. Бестактность его не имела границ. И только врожденный такт
хозяина дома позволил спасти вечер. "Мне еще нужно многому научиться, -
подумал Чилдан. - Они такие воспитанные и вежливые, а я кто? Белый варвар.
Ведь правда?
Некоторое время он смаковал виски, стараясь придать лицу выражение
удовлетворенности. "Нужно всегда следовать их примеру, - сказал он себе, -
всегда соглашаться".
Тут он с ужасом подумал, что его уму приходится продираться теперь
сквозь рогатки, поставленные алкоголем. Да еще усталостью и волнением.
"Нужно держаться, иначе меня больше никогда не пригласят, может и теперь
уже поздно". Его охватило отчаяние.
Бетти, вернувшись из кухни, снова уселась на ковер. "Какая
привлекательная, - снова подумалось Чилдану. - Такое нежное тело. У них
прекрасные фигуры: никакого жира, никаких выпуклостей. Им не нужны ни
грации, ни пояса". Свои чувства нужно скрывать любой ценой и тем не менее,
порой он не мог сдержаться и то и дело украдкой поглядывал на нее.
Прелестный темный цвет кожи, волос, глаз. "В сравнении с ними, мы выпечены
только наполовину. Нас вышвырнули из печи прежде, чем мы допеклись. Точно,
как в древней легенде аборигенов о белых пришельцах. Как это близко к
истине".
Нужно думать о чем-нибудь другом, найти какую-нибудь расхожую тему,
все, что угодно. Висела неловкая пауза, делавшая его напряжение жгучим,
невыносимым.
О чем же, черт побери, говорить? О чем-нибудь безопасном. Он скользнул
взглядом по невысокому черному шкафу.
- У вас я смотрю там "Саранча садится тучей"? - сказал он. - Он многих
слышал о нем, но большая занятость не позволила мне его прочесть.
Он поднялся и направился к шкафу, где стояла книга, тщательно выверяя
каждое движение с выражением на лицах. Они, казалось, допускали такой
поворот общения, и поэтому он продолжил:
- Детектив? Вы уж простите мне мое крайнее невежество.
Теперь он листал книгу.
- Вовсе даже не детектив, - отозвался Пол. - Просто весьма интересная
форма утопии, возможная только в жанре фантастики.
- О, нет, - не согласилась Бетти. - Фантастика здесь не причем. Там, в
фантастике, речь идет о будущем, где наука ушла далеко вперед по сравнению
с нашим временем. А эта книга не укладывается в подробные рамки. Тут дело
происходит не в будущем.
- Но, - возразил Пол, - в ней идет речь об альтернативном настоящем.
Есть множество широко известных фантастических романов подобного рода.
Повернувшись к Роберту, он пояснил:
- Простите мне мою дотошность, но жена моя знает, что я долгие годы
был страшным любителем научной фантастики. Она поглотила меня еще в раннем
детстве, когда мне было еще лет двенадцать. Это было в самом начале войны.
- Понимаю, - вежливо сказал Чилдан.
- Хотите взять "Саранчу"?
Пол улыбнулся.
- Мы скоро ее дочитаем, самое большее через день или два. Так как моя
контора в центре города, недалеко от вашего знаменитого магазина, я мог бы
с радостью занести ее вам в обеденный перерыв.
Некоторое время он молчал, а затем продолжил, как показалось Чилдану,
повинуясь какому-то знаку Бетти.
- Вы и я, Роберт, могли бы тогда вместе пообедать.
- Благодарю вас, - сказал Роберт.
Это было все, что ему удалось вымолвить.
Обед в одном из центральных модных ресторанов для бизнесменов. Он и
этот изысканный современный высокопоставленный японец! Об этом он и мечтать
не смел. Все поплыло у него перед глазами.
Однако он продолжал просматривать книгу и только кивнул.
- Да, - отозвался он наконец, - эта книга, вероятно, очень интересная.
Мне бы очень хотелось прочесть ее. Я всегда стараюсь быть в курсе того, о
чем так много спорят.
Но тут же новые сомнения стали одолевать его. Стоило ли ему именно так
высказываться, признаваться, что его интерес к книге обусловлен модой на
нее? Может это дурной тон? Он не знал, так ли это, но тем не менее,
почувствовал, что так.
- Нельзя судить о книге только на том основании, что она бестселлер, -
сказал он. - Это всем известно. Многие из бестселлеров - ужасный хлам. Но,
однако, эта книга...
Он в нерешительности замолчал.
- Вы правы, - сказала Бетти, - у большинства на самом деле скверный
вкус.
- То же самое относится и к музыке, - поддержал Пол. - Сейчас мало кто
интересуется, например, подлинным американским народным джазом. Вот вам,
скажем, Роберт, нравятся Ванк Джонсон или Кид Ори и им подобные? У меня
целая дискотека такой музыки: оригиналы пластинок фирмы "Дженет".
- К сожалению, я немного знаю о негритянской музыке.
По их виду он понял, что это признание не доставило им большого
удовольствия.
- Я предпочитаю классику, Баха и Бетховена.
Конечно же, это произвело желанное впечатление. Но все же он ощущал
некоторую натянутость. Неужели они предполагали, что он будет отрицать
музыку великих европейских мастеров, не подвластную времени классику, ради
нью-орлеанского джаза, родившегося в притонах и кабачках негритянских
кварталов?
- Пожалуй, если я представлю вам что-нибудь из избранного этих нью-
орлеанских королей ритма... - начал Пол.
Он собрался выйти из комнаты, но Бетти бросила на него предупреждающий
взгляд, и он нерешительно пожал плечами.
- Обед уже почти готов, - сказала она.
Пол вернулся на свое место и сел, пробормотав, как показалось Роберту,
несколько раздраженно:
- Джаз из Нью-Орлеана - это есть самая подлинная народная музыка. Ее
корни на этом континенте. Все остальное пришло из Европы, например, эти
старомодные струнные баллады на английский манер.
- Мы непрерывно спорим друг с другом.
Бетти улыбнулась Роберту.
- Я не разделяю его любви к старому джазу.
Все еще держа в руках экземпляр "Саранчи", Чилдан спросил:
- Какого рода альтернативное настоящее описывается в этом романе?
Бетти ответила не сразу.
- То, в котором Германия и Япония проиграли войну.
Повисла пауза.
Наконец Бетти грациозно поднялась и сказала:
- Пора обедать. Пожалуйста к столу, двое изголодавшихся джентльменов,
утомленных делами и заботами.
На обеденном столе уже лежала большая белая скатерть, столовое
серебро, фарфор, высокие грубые салфетки, в которых Роберт узнал старинные
американские подгузники.
Приборы были также из безукоризненного американского серебра высшей
пробы.
Чашки и блюдца темно голубого и желтого цветов были производства фирмы
"Ройял Альберт". Это была очень редкая посуда, и Роберт не мог не
залюбоваться ею, испытывая при этом профессиональное восхищение.
Тарелки же не были американскими. На вид это были японские тарелки, но
он не стал бы этого утверждать. Это было вне поля его деятельности.
- Это фарфор Имари, - сказал Пол.
Он угадал мысли Роберта.
- Из Ариты. Он считается одним из лучших. Япония.
Они сели за стол.
- Кофе? - спросила Бетти у Роберта.
- Да, - ответил он. - Спасибо.
- После обеда, разумеется, - сказала она.
Она направилась к тележке с кушаниями.
Пища показалась Чилдану восхитительной.
Бетти великолепно готовила. Особенно ему понравился салат. Авокадо,
сердцевина артишоков, цветная капуста... Слава богу, что его не потчуют
японской пищей, смесью зелени и кусочков мяса: ею он был сыт по горло со
времен окончания войны.
И морскими продуктами. Слава богу, его положение позволяет обходиться
без креветок и всяких других моллюсков.
- Хотелось бы узнать, - сказал Роберт. - Каким по мнению автора, был
бы мир, если бы Германия и Япония проиграли бы войну.
Некоторое время не отвечали ни Пол, ни Бетти.
- Разница была бы очень существенной, - отозвался Пол. - Лучше об этом
прочесть самому. Если вы сейчас все узнаете, впечатление от книги будет
испорчено.
- У меня по данному вопросу есть одно очень твердое убеждение, -
сказал Роберт. - Я не раз обдумывал этот вариант и пришел к выводу, что в
мире было бы все намного хуже.
Он слышал свой твердый, резкий теперь голос.
- Намного хуже.
Эти слова, казалось, удивили их, а может быть, тон, которым они были
произнесены.
- Повсюду господствовал бы коммунизм, - продолжал Роберт.
Пол кивнул.
- Автор, мистер Готторн Абендсен, со всех сторон рассмотрел этот
вопрос - беспрепятственное распространение Советской России. Но также как и
в Первой Мировой войне, даже будучи на стороне победителей, отсталая, в
основном крестьянская Россия, естественно, получает кукиш. Становится
посмешищем в крупных размерах - вспомните ее войну с Японией, когда...
- Теперь же пришлось пострадать нам, оплачивая цену нынешней ситуации,
- сказал Роберт. - Но мы сделали это по доброй воле, чтобы остановить
нашествие славянского мира.
Бетти тихо сказала:
- Лично я не верю ни в какие исторические бредни о нашествии со
стороны любых народов. Славян ли, китайцев или японцев.
Она безмятежно посмотрела на Роберта.
Было видно, что ее не занесло, что она абсолютно владеет собой, и что
она просто намеревалась выразить свои чувства.
На щеках ее появился яркий румянец.
Какое-то время они молча ели.
"Снова я осрамился, - признался себе Чилдан. - Невозможно избежать
этой темы, потому что она повсюду: в книге, которая случайно попадает в
руки, в этих подгузниках - добыче завоевателей. Мародерство, учиненное по
отношению к моему народу. Взгляни в лицо фактам. Пытаешься убедить себя в
