сказала Юлиана. - Спрашивали ли вы у него об этом? И почету именно роман о
том, что германцы и японцы проиграли войну? Почему именно эту историю, а не
какую-нибудь иную. Что это - то, что он не может сказать непосредственно,
как говорил всегда прежде? Или это должно быть что-то другое, как вы
думаете?
Ни Готорн, ни Каролина не проронили ни слова, слушая ее тираду.
Наконец, Готорн сказал:
- Он и я давным-давно пришли к соглашению относительно своих
прерогатив. Если я спрошу у него, почему он написал "Саранчу", я полажу с
ним, возвратив ему свою долю. Вопрос подразумевает то, что я ничего не
сделал, если не считать того, что печатал на машинке, а это будет с одной
стороны неверно, а с другой - нескромно.
- Я сама спрошу у него, - сказала Каролина, - если ты не возражаешь.
- Разве это твой вопрос, чтобы спрашивать? - сказал Готорн, - Пусть уж
лучше спросит она.
Обернувшись к Юлиане, он сказал:
- У вас какой-то сверхъестественный ум. Вы об этом знаете?
- Где ваш Оракул? - спросила Юлиана. - Мой остался в автомобиле в
отеле. Я возьму ваш, если позволите, если же нет, то вернусь за своим.
Готорн вышел из гостиной и через несколько минут вернулся с двумя
томами в черном переплете.
- Я не пользуюсь тысячелистником, - сказала Юлиана. - Мне не удается
сохранить полную связку, я все время теряю стебельки.
Юлиана чела на кофейный столик в углу гостиной.
- Мне нужна бумага, чтобы записывать вопросы и карандаш.
Все подошли к ним поближе и образовали что-то вроде кольца вокруг нее
и Абендсена, наблюдая за ними и прислушиваясь.
- Вы можете задавать вопросы вслух, - сказал Готорн. - У нас здесь нет
друг от друга секретов.
- Оракул, - спросила Юлиана, - зачем ты написал "Саранча садится
тучей?" О чем мы должны были узнать?
- У вас приводящий в замешательство, суеверный способ изложения своего
вопроса, - сказал Готорн.
Он присел, чтобы лучше видеть, как падают монеты.
- Давайте, сказал он.
Он передал ей три старинные китайские монеты с отверстиями в центре.
- Обычно я пользуюсь этими монетами.
Она начала бросать монеты.
Чувствовала она себя спокойной и свободной.
Он записывал выпадающие строчки.
Когда она шесть раз бросила монеты, она взглянула на его записи и
сказала:
- Вы знаете, какая получится гексаграмма? Не пользуясь картой.
- Да, ответил Готорн.
- Чанг Фе, - сказала Юлиана. - Внутренняя правда. Я знаю это, не
заглядывая в карту, как и вы, и я знаю, что она означает.
Подняв голову, Готорн пристально посмотрел на нее.
У него было почти дикое выражение лица.
- Она означает, что все, о чем сказано в моей книге - правда?
- Да, - ответила она.
- Что Германия и Япония потерпели поражение? - спросил он.
- Да, - ответила она.
Тогда Готорн захлопнул оба тома и выпрямился.
Долгое время он молчал.
- Даже вы не сможете смело посмотреть в лицо правде, - сказала Юлиана.
Он какое-то время размышлял над ее словами. Взгляд его стал совершенно
пустым, и Юлиана заметила это. Она поняла, что он смотрит внутрь, поглощен
собой. Затем его взор снова прояснился, и он, хмыкнул, сказал:
- Я ни в чем не уверен.
- Верьте, - сказала Юлиана.
Он мотнул головой. - Не можете? - спросила она. - Вы уверены в этом?
- Хотите, чтобы я поставил автограф на вашем экземпляре?
Он встал.
Она тоже поднялась.
- Думаю, мне пора уходить, - сказала она. - Большое спасибо. Извините,
что я испортила вам вечер. С вашей стороны было так любезно принять меня.
Пройдя мимо него и Каролины, она направилась сквозь кордон из гостей к
двери в спальню, где были ее шуба и сумочка.
Когда она надевала на себя шубу, рядом с ней оказался Готорн.
- Вы знаете, кто вы?
Он повернулся к Каролине, стоявшей рядом с ним.
- Это девушка просто какой-то демон, маленький дух из преисподней,
который...
Он поднял руку и потер ею бровь, приподняв очки, чтобы сделать это.
- ... который без устали рыщет по лику Земли.
Он водрузил очки на место.
- Она совершает инстинктивные поступки, просто выражая этим, что
существует. У нее и в мыслях не было показаться здесь или причинить кому-то
вред. Это просто так получилось у нее, как случается для вас погода. Я рад,
что она пришла, и ничуть не жалею, что узнал об этом, об откровении,
которое помогла ей постичь книга. Она не знала, что ей предстоит здесь
сделать и что обнаружить. Я думаю, что всем нам в чем-то повезло. Так что
не будем на нее сердиться. Ну как, о'кей?
- Она несет в себе чудовищный дух разрушения, - сказала Каролина.
- Такова реальность, - сказал Готорн.
Он протянул Юлиане руку.
- Спокойной ночи, - сказала она. - Слушайте свою жену, по крайней мере
не расставайтесь с каким-нибудь оружием.
- Нет, - сказал он. - Я решил так давным-давно. Я не хочу, чтобы это
меня беспокоило. Я могу положиться на Оракула и сейчас, и потом, если меня
будут тревожить страхи, особенно ночью. Положение не так уж и скверно.
Он слегка улыбнулся.
- Фактически, меня беспокоит сейчас больше всего то, что пока мы здесь
беседуем, я точно знаю, что все эти бездельники, которые околачивались
возле нас и прислушивались к каждому нашему слову, вылакают все спиртное в
доме.
Повернувшись, он большими шагами направился к буфету, чтобы бросить в
свой бокал свежий кусочек льда.
- Куда же вы теперь собираетесь направиться? - спросила Каролина.
- Не знаю.
Эта проблема мало тревожила ее.
"Я должно быть очень похожа на него, - подумала Юлиана. - Не позволяю
себе беспокоиться о некоторых вещах, какими бы серьезными они не казались".
- Возможно, я вернусь к своему мужу, Френку. Я пыталась созвониться с
ним сегодня вечером. Возможно, я попробую еще раз. В зависимости от
настроения и самочувствия.
- Несмотря на то, что вы для нас сделали, либо то, что вы сказали, что
сделали...
- Вы хотите, чтобы я больше никогда не появлялась в вашем доме? -
сказала Юлиана.
- Если вы спасли жизнь Готорна, то это ужасно с моей стороны, но я
настолько внутренне разбита, что не могу постичь того, что вы сказали, и
что ответил Готорн.
- Как странно, - сказала Юлиана. - Я бы никогда не подумала, что
правда может так сильно вас рассердить.
"Правда, - подумала она, - такая же ужасная, как смерть. Но откопать
ее гораздо труднее. Мне повезло".
- Я думала, что вам будет также приятно, как мне. - Это недоразумение,
не так ли? Она улыбнулась. После некоторого молчания миссис Абендсен тоже
удалось улыбнуться.
- Что ж, в любом случае, спокойной ночи.
Миг - и Юлиана вышла на дорожку, прошла освещенные пятна окон гостиной
и окунулась во мрак, лежавший перед домом на неосвещенном тротуаре.
Она шла, не оглядываясь на Абендсена, и искала взглядом какой-нибудь
кэб или такси, что-нибудь движущееся, яркое и живое, на чем она могла бы
вернуться в мотель.
