Чилдан или ремесленники. Надо винить только собственную жадность. Разве
можно силой что-нибудь понять?"
Он медленно считал вслух, а затем вскочил на ноги.
- Проклятая глупость, - резко сказал он.
Туман рассеялся.
Он огляделся.
Муть уменьшилась, так ему, во всяком случае, показалось. Теперь он
должным образом оценил язвительные слова святого Павла о том, что иногда мы
видим мир в кривом зеркале. Это не просто метафора, а проницательный намек
на оптические иллюзии.
Мы действительно все видим астигматически, в самом глубоком смысле
этого слова: наши ощущения пространства и времени - порождение нашей
собственной души, и иногда эти ощущения изменяют нам - ну, как расстройство
среднего уха лишает нас равновесия, и это бывает даже тогда, когда просто
каким-нибудь необычным образом наклонить голову - и чувство равновесия
исчезает.
Он положил серебряную безделушку в карман пальто и некоторое время
сидел с портфелем на коленях. "Что я должен сейчас сделать, - сказал он
себе, - так это пойти и снова посмотреть на это отвратительное сооружение.
Как это назвал его прохожий? Портовой путепровод. Если его еще можно
видеть".
Но он чувствовал, что ему страшно двинуться с места.
"И все же я не могу просто так сидеть здесь. На мне лежит бремя
обязанностей, которые я должен выполнять. Как разрешить эту дилемму?"
Два маленьких мальчика-китайца с шумом бежали по дорожке. Стайка
голубей захлопала крыльями и взлетела. Мальчики остановились.
- Эй, молодые люди, - позвал их мистер Тагоми.
Он стал рыться в кармане.
- Подойдите сюда.
Мальчики настороженно приблизились.
- Вот десять центов.
Мистер Тагоми бросил им монету, и мальчики стали, толкаясь, бороться
за нее.
- Выйдите на Керни-стрит и посмотрите, есть ли там педикэбы. Потом
вернитесь и скажите мне.
- А вы дадите нам еще одну монету, когда мы вернемся? - спросил один
из мальчиков.
- Да, - ответил мистер Тагоми. Но мы должны сказать мне правду.
Мальчики пустились по дорожке.
"Мне могут посоветовать, - подумал мистер Тагоми, - подать в отставку
и жить в уединении, может даже покончить с собой".
Он вцепился руками в портфель. Внутри все еще лежало оружие, так что с
этим никаких затруднений не будет.
Мальчишки примчались назад.
- Шесть! - кричал один из них. - Я насчитал шесть.
- А я пять, - тяжело дышал второй.
- Вы уверены, что это педикэбы? - спросил мистер Тагоми. - Вы
отчетливо видели, что водители крутят педали?
- Да, сэр, - вместе выпалили они.
Он дал каждому по десятицентовику.
Они поблагодарили его и убежали.
"Назад в контору и за работу", - подумал мистер Тагоми. Он встал и
поудобнее взял портфель. Обязанности зовут. Еще один, заполненный текущими
будничными делами день".
Он еще раз прошел по дорожке вниз вышел на тротуар Кернистрит.
- Кэб! - громко позвал он.
Тотчас же из уличного потока отделился педикэб. Водитель остановился у
бордюра, на его худом лице блестел пот, грудь тяжело вздымалась.
- Да, сэр.
- Отвезите меня в "Ниппон Таймз Билдинг", - велел мистер Тагоми.
Он поднялся на сиденье, водитель принялся ловко лавировать среди
других кэбов и автомобилей.
До полудня оставалось совсем немного, когда мистер Тагоми добрался до
"Ниппон Таймз Билдинг". Еще в вестибюле первого этажа он велел дежурной
связать его с мистером Рамсеем наверху.
- Это Тагоми, - сказал он, услышав ответ мистера Рамсея.
- Доброе утро, сэр. Это большая радость для всех нас. Мы не видели вас
утра, и со страхом позвонил вам домой в десять часов. Но ваша жена сказала,
что вы ушли.
- Там наверху весь беспорядок полностью устранен?
- Никаких следов.
- Абсолютно никаких?
- Даю вам честное слово, сэр.
Удовлетворившись, мистер Тагоми положил трубку, направившись к лифту.
Уже наверху, войдя в свою контору, он позволил себе бегло осмотреть
обстановку краем глаза. Действительно, как и утверждал мистер Рамсей,
никаких следов не было. Ему стало легче. Никто бы не узнал о том, что здесь
было, если бы сам не видел. Однако, теперь даже нейлоновый ковер на полу
обладал историчностью.
В конторе его встретил мистер Рамсей.
- Ваша смелость - сегодняшняя тема для восхваления на страницах
"Таймс", - начал он. - В статье описывается...
Однако, увидев выражение лица мистера Тагоми, он внезапно умолк.
- Что можно сказать о текущих делах? - спросил мистер Тагоми. - Где
генерал Тадеки, то есть бывший мистер Ятабе?
- Тайно возвращается в Токио на самолете с копченой селедкой,
совершающем челночные рейсы.
- А что насчет мистера Бейнеса?
- Я не знаю. За то время, что вы отсутствовали, он появился на
короткое время, как-то даже украдкой, но ничего не сказал.
Мистер Рамсей в нерешительности замолчал.
- Возможно, он вернулся в Германию.
- Для него было бы куда лучше отправиться на Родные Острова, - сказал
мистер Тагоми.
Он обращался главным образом к самому себе. "Во всяком случае, -
подумал он, - сейчас важнее всего генерал, а это уж вне пределов моего поля
зрения. Никакого отношения не имеет ни ко мне, ни к моей конторе: мною
здесь воспользовались, но это, конечно, так и должно быть. я был их - как
это называется? - прикрытием. Я - ширма, прикрывающая действительность. За
мною, спрятанная от чужих жадных глаз протекает главная реальность.
Странно. Иногда важно быть просто картонной ширмой, неотъемлемой частью
создаваемой иллюзии. И по закону экономии, присущему природе, ничто не
пропадает зря, даже то, что нереально. Сколько всего скрыто в процессе
генезиса природы".
Появилась взволнованная мисс Эфрикян.
- Мистер Тагоми, меня послали с телефонной станции.
- Успокойтесь, мисс, - сказал мистер Тагоми.
"Ведь жизнь продолжается", - подумал он.
- Сэр, здесь германский консул. Он хочет с вами переговорить.
Она перевела взгляд с него на мистера Рамсея и вновь посмотрела на
мистера Тагоми. Лицо было неестественно бледным.
- Мне сказали, что он был здесь в здании и раньше, но им было
известно, что вы...
Мистер Тагоми знаком остановил ее.
- Мистер Рамсей, напомните, пожалуйста, фамилию консула.
- Фрейер Гуго Рейсс, сэр.
- Да, теперь я припоминаю.
"Что ж, - подумал он. - Очевидно мистер Чилдан в конце концов сделал
мне одолжение, отклонив просьбу вернуть пистолет".
Взяв с собой портфель, он вышел из конторы и зашагал по коридору.
В коридоре стоял аскетически сложенный, хорошо одетый белый. Коротко
подстриженные, выгоревшие соломенные волосы, блестящие черные кожаные туфли
европейского производства, напряженная поза и изысканный портсигар слоновой
кости. Несомненно, это был он.
- Герр Гуго Рейсс? - спросил мистер Тагоми.
Немец поклонился.
- Случилось так, - сказал мистер Тагоми, - что в прошлом вы и я
поддерживали свои отношения по почт6, посредством телефона и тому
подобного, но до сих пор ни разу не встретились лично.
- Это большая честь для меня, - сказал Гуго Рейсс.
Он сделал шаг навстречу.
- Даже несмотря на досадные недоразумения.
- Какие же, интересно? - осведомился мистер Тагоми.
Немец поднял бровь.
- Простите меня, - сказал мистер Тагоми. - Мне еще не совсем ясно, на
какие недоразумения вы ссылаетесь. И как можно заключить заранее,
объяснения ваши будут шиты белыми нитками.
- Ужасно, - сказал Гуго Рейсс.
Он покачал головой.
- Когда я впервые...
- Прежде, чем вы начнете свой молебен, позвольте сказать мне. Я лично
застрелил двух ваших эсесовцев, сказал мистер Тагоми.
- Полицейское управление Сан-Франциско вызвало меня, - сказал Гуго
Рейсс.
Он окутывал обоих клубами противно пахнувшего дыма сигареты.
- За несколько часов мне удалось побывать и в участке на Кернистрит, и
в морге, а затем меня ознакомили с показаниями ваших людей, данными ими
следователю полиции. Это был кромешный ужас с начала и до конца.
Мистер Тагоми не проронил ни слова.
- Однако, - продолжал герр Рейсс, - утверждения о том, что эти
головорезы каким-то образом связаны с Рейхом, оказались необоснованными.
Мое собственное мнение заключается в том, что все это акция каких-то
безумцев. Я уверен, что вы действовали абсолютно правильно, мистер Тагоми.
- Тагоми.
- Вот вам моя рука, - сказал консул.
Он протянул руку.
- Давайте пожмем друг другу руки в знак джентльменского соглашения не
вспоминать больше об этом. Особенно в эти критические времена, когда любое
глупое измышление может воспламенить умы толпы во вред интересам обоих
наших народов.
- И все же бремя вины лежит на моей душе, - сказал мистер Тагоми. -
Кровь, герр Рейсс, никогда нельзя смыть так легко, как чернила.
Консул, казалось, был в замешательстве.
- Я страстно жду прощения, - сказал мистер Тагоми, - хотя вы и не
можете мне его дать, а возможно, и никто не может. я собираюсь почитать
дневник знаменитого богослова из Массачусетса, преподобного Мэсера. Мне
сказали, что он пишет о виновности, об адском огне и тому подобное.
Консул делал быстрые затяжки сигаретой, внимательно изучая мистера
Тагоми.
- Позвольте мне довести до вашего сведения, - сказал мистер Тагоми, -
что ваша страна опустится до еще большей подлости чем прежде. Вам известна
гексаграмма "Бездна?" Говоря как частное лицо, а не как представитель
японских официальных кругов, я заявляю: сердце останавливается от ужаса.
Нас ждет кровавая бойня, не имеющая аналогов. Но даже сейчас вы стремитесь
к своим, не имеющим никакого значения эгоистическим целям и выгоде.
Например: добиться какого-либо преимущества над соперничающей группировкой,
скажем, над СД, не так ли? Устроить холодный душ герру Бруно Краусу фон
Мееру...
Дальше продолжать он не смог. Грудь его сдавило. "Как в детстве, -
подумал он, - когда перехватывало дыхание, стоило мне рассердиться на свою
старую воспитательницу".
- Я страдаю, - объяснил он герру Рейссу.
Тот уже выбросил свою сигарету.
- От болезни, развивающейся все эти долгие годы, но принявшей опасную
форму с того самого дня, когда я услышал о шальных выходках наших
безнадежно безумных вождей. В любом случае, шансов на излечение никаких. И
для вас тоже, сэр. Говоря языком преподобного Мэсера, если я правильно
помню - покайтесь!
Германский консул хрипло сказал:
- У вас хорошая память.
Он кивнул и дрожащими пальцами зажег новую сигарету.
Из конторы появился мистер Рамсей, неся пачку бланков и бумаг.
Обратившись к мистеру Тагоми, который молча пытался перевести дух, он
сказал:
- Пока он еще здесь. Текущие дела, связанные с его функциями.
Мистер Тагоми машинально взял бумаги.
Форма двадцать-пятьдесят. Запрос из Рейха через представителя в ТША,
консула Фрейера Гуго Рейсса, о высылке под стражей какого-то уголовника,
ныне находящегося под опекой Управления полиции города Сан-Франциско, еврея
по фамилии Френк Финк, гражданина - согласно законам Рейха - Германии,
разыскиваемого с июня 1960 года, для передачи под юрисдикцию рейха и так
далее. Он пробежал взглядом бумагу.
- Вот ручка, сэр, - сказал мистер Рамсей, - и на сегодня наши дела с
германским представительством закончены.
Он с неодобрением взглянул на консула, протягивая ручку мистеру
Тагоми.
- Нет, - сказал мистер Тагоми.
Он вернул форму двадцать-пятьдесят мистеру Рамсею, затем снова
