- Дай мне сигаретку с марихуаной, - попросил Эд. - Она мне поможет.
Нужно немного успокоиться.
Фринк передал ему пачку "Небесной музыки". К этому сорту он
пристрастился во время работы в корпорации Уиндема-Матсона.
"Уверен, что она живет с каким-нибудь парнем, - подумал он, - спит с
ним, как будто она его жена. Я знаю Юлиану, иначе ей не выжить. Я знаю, что
творится с нею, когда приходит ночь, когда становится холодно и темно, и
все сидят по домам. Она порождена для уединенной жизни так же, как я.
Возможно, что этот парень и неплохой, какой-нибудь застенчивый студент,
которого она заарканила: она очень подходящая женщина для какого-нибудь
желторотого парня, у которого не хватает смелости в обращении с женщинами.
Она не грубая и не циничная. Она может дать ему немало хорошего. Я очень
надеюсь, что она не с кем-нибудь постарше. Этого я не смог бы перенести. С
каким-то опытным подлецом, у которого вечно из угла рта торчит зубочистка,
и который помыкает ей как хочет.
Он почувствовал, что дышать стало тяжело. Представив себе какого-
нибудь мясистого волосатого малого, крепко придавившего Юлиану, сделав
жизнь ее жалкой и несчастной...
"Я уверен, что в конце концов она кончит тем, что убьет себя, -
подумал он. - У нее это на роду написано. Если она не найдет себе какого-
нибудь подходящего мужчину, а это означает, на самом деле, нежного,
чувственного, доброго студента или аспиранта, который в состоянии оценить
ее по достоинству. Я был для нее слишком груб. Однако, я не такой уж
плохой. Есть чертовски много мужчин хуже меня. Я всегда мог представить
себе, чего она хочет, о чем она думает, когда она чувствует себя одинокой,
когда ей худо, когда она угнетена и подавлена. Я проводил много времени,
заботясь о ней и суетясь вокруг нее. Но этого оказалось недостаточно. Она
заслуживала большего, она заслуживала многого.
- Стоп, - сказал Эд.
Он нашел свободное место и дал задний ход, глядя через плечо.
- Послушай, - сказал Фринк, - могу ли я послать парочку вещей своей
жене?
- Я и не знал, что ты женат.
Поглощенный парковкой машины, Эд ответил ему не задумываясь.
- Конечно, если только они не из серебра.
Эд выключил двигатель.
- Приехали, - сказал он.
Сделав несколько затяжек марихуаны, он погасил окурок о крыло
автомобиля, уронив пепел на пол кабины.
- Пожелай мне удачи.
- Ни пуха, ни пера, - сказал Френк Фринк.
- К черту. О, смотри, здесь одно из этих японских "вака",
стихотворений на стороне пачки сигарет.
Эд прочел стихотворение вслух, перекрывая гул уличного движения:
"Услышав крик кукушки,
Я посмотрел в направлении,
Откуда пришел звук.
Что же я увидел?
Только бледную луну
На зардевшемся небе".
Он вернул пачку Фринку, хлопнув его по спине, осклабился, открыл
дверцу, подхватил плетеную корзину и сошел с подножки на тротуар.
- Я разрешаю тебе бросить в счетчик десятицентовик, - сказал он,
отходя от машины.
Через мгновение он исчез среди прохожих.
"Юлиана, - подумал Фринк. - Может быть, она так же одинока, как и я?"
Он вылез из пикапа и бросил десятицентовик в прорезь счетчика на
стоянке.
"Странно, - подумал он, - вся эта авантюра с ювелирным делом. А если
ничего не получится? Если нас ждет неудача? Именно на это намекал Оракул.
Стенания, слезы, разбитые черепки. Человек должен смело встречать темные
стороны своей жизни. На пути к могиле. Будь она здесь, все это не было бы
так печально, было бы не так уж плохо. Я боюсь. А вдруг ничего не продаст,
вдруг нас засмеют? Что тогда?
На простыне, постеленной прямо на полу гостиной своей квартиры, лицом
повернувшись к Джо Тинаделла, лежала Юлиана Фринк. В комнате было тепло и
полно послеполуденного солнца. Ее тело и тело мужчины в ее объятиях были
влажными от испарины. Со лба Джо скатилась капля пота, на мгновение
зацепилась за выступ подбородка, затем упала ему на горло.
- С тебя все еще капает, - проворчала она.
Он не отозвался. Дыхание его было спокойным, медленным, размеренным,
как колыхание океана, подумал она. У нас внутри нет ничего, корме воды.
- Ну как на это раз? - спросила она.
Он пробормотал, что все было о'кей.
"Я тоже так думаю, - решила Юлиана, - и могу об этом сказать. Теперь
нам обоим нужно подниматься, таща друг друга. А разве это плохо? Знак
подсознательного неодобрения?"
Он шевельнулся.
- Ты встаешь?
Она крепко стиснула его обеими руками.
- Не надо. Еще.
- Тебе не нужно идти в зал?
"Я не собираюсь в зал, - сказала себе Юлиана. - Разве ты не понимаешь
этого. Мы поедем куда-нибудь. Здесь больше оставаться нельзя. Это будет
такое место, где мы еще не были. Самое время".
Она почувствовала, как он начинает отодвигаться, поднимаясь на колени,
почувствовала, как ее руки соскользнули с его скользкой спины. Потом она
услышала, как он отошел, шлепая по полу босыми ногами в ванную. Принимать
свой душ, разумеется.
"Вот и все, - подумала она. - Как было хорошо". Она вздохнула.
- Я слышу, - раздался голос Джо из ванной, - ты стонешь. Всегда
брошенная, да? Беспокойство, страх и подозрения от относительно меня и
всего мира?
Он на секунду показался в дверях ванной. С него капала мыльная вода,
но лицо его сияло.
- Ты бы хотела немного прокатиться?
Ее пульс участился.
- Куда?
- В какой-нибудь большой город. Как насчет Севера, в Денвер? Я вытащу
тебя отсюда, куплю билеты в театр, хороший ресторан, такси, достанем тебе
вечернее платье и все, что понадобится. О'кей?
Она вряд ли могла поверить ему, но хотела, старалась изо всех сил.
- Твой "студебеккер" потянет? - донесся голос Джо.
- Конечно, - ответила она.
- Мы оба раздобудем хорошую одежду, - сказал он, - и понаслаждаемся
жизнью, может быть, в первый раз за всю нашу жизнь. Нужно поддержать тебя,
чтобы ты не сломалась.
- Где мы возьмем деньги?
- У меня есть, - сказал Джо. - Посмотри в моем чемоданчике.
Он закрыл дверь ванной. Шум воды заглушил остальное.
Открыв гардероб, она вытащила его продавленный, засаленный саквояж. В
одном углу она обнаружила конверт. В нем были банкноты Рейхсбанка крупного
достоинства, которые имели хождение повсюду. "Значит, - дошло до нее, - мы
можем уехать. Может быть, он все жен не водит меня за нос. Как бы я хотела
забраться к нему в башку и увидеть, что там". Она пересчитала деньги.
Под конвертом она обнаружила огромную цилиндрическую авторучку. Во
всяком случае ей показалось, что это авторучка, у нее был зажим. Но она
была такая тяжелая. Она проворно вынула ее и открутила колпачок. Да, с
золотым пером, но...
- Что это? - спросила она, когда Джо вновь вышел из ванной.
Он взял авторучку и возвратил ее на место в саквояж. С какой
осторожностью он обращался с нею... Она заметила это, задумалась и
растерялась.
- Опять страхи? - сказал Джо.
Он казался беззаботным. Такой беспечности она еще не видела у него с
тех пор, как они повстречались. С восторженным возгласом он подхватил ее за
талию и поднял высоко вверх, покачивая из стороны в сторону, затем низко
опустил и пристально взглянул ей в лицо, обдавая своим теплым дыханием, и с
такой силой стиснул ее, что она взмолилась.
- Нет, - отдышалась она. - Я просто очень тяжелая на подъем.
"Я все же немного боюсь тебя, - подумала она. - Так напугана, что даже
не отваживаюсь сказать об этом".
- Вперед, в окно, - закричал Джо.
Он прошел через всю комнату, держа ее на руках.
- Вот сюда мы и выйдем.
- Пожалуйста, - сказала она.
- Шучу, - ответил он. - Слушай, мы совершим набег, вроде похода на
Рим. Помнишь? Дуче вел их, моего дядю Карло, например. Теперь и у нас будет
небольшой марш-бросок, пусть не такой важный, о котором умолчат учебники
истории. Верно?
Наклонив голову, он поцеловал ее в губы так сильно, что зубы их
стукнулись.
- Как здорово мы будем выглядеть в новой одежде. И ты объяснишь мне,
что в таких случаях принято говорить и как держать себя. Да? Поучишь меня
хорошим манерам. Да?
- Ты и так очень хорошо говоришь, даже лучше, чем я, - сказала Юлиана.
- Нет.
Он сразу же стал серьезным.
- Я говорю очень неправильно. У меня действительно очень сильный
акцент макаронника. Разве ты не заметила этого, когда впервые встретила
меня в кафе?
- Вроде, - сказала она. - Но это совсем не имело значения.
- Только женщина знает все светские условности, - добавил Джо.
Он перенес ее назад и с шумом уронил на диван.
- Без женщин мы бы только и обсуждали гоночные автомобили, лошадей и
несли вслух всякую похабщину, как дикари.
"У тебя какое-то странное настроение, - подумала Юлиана, - беспокойное
и грустное до тех пор, пока ты не решил куда-то двинуться. После этого ты
начинаешь прыгать, как ненормальный. А нужна ли я тебе? Ты можешь выбросить
меня в канаву, оставить меня здесь, такое уже случалось прежде. И я могла
бы вышвырнуть тебя, если бы мне нужно было куда-то уехать".
- Значит, это твоя плата? - спросила она, пока он одевался. - Ты долго
собирал их? Здесь так много. Конечно, на Востоке денег куры не клюют. Я
что-то не припоминаю, чтобы у других водителей, с которыми я разговаривала,
были такие деньги.
- Ты считаешь меня водителем? - оборвал ее Джо. - Послушай, я езжу в
этом рыдване не как водитель, а для охраны от бандитов, выгляжу как второй
шофер, похрапывающий в кабине.
Плюхнувшись в кресло в углу комнаты, он откинулся назад, притворяясь
спящим, челюсть его отвисла, тело расслабилось.
- Видишь?
Сначала она ничего не разобрала, но потом поняла, что в руке у него
был нож с тонким, как у ножа для чистки картофеля, лезвием. Ну и ну! Откуда
это он вытащил его? Из рукава что ли? Или прямо из воздуха?
- Вот зачем меня наняли служащие фирмы "Фольксваген", благодаря
послужному списку. Мы сумели защититься от Хазельдена с его коммандос. Он
был их предводитель.
Его черные глаза заблестели. Он улыбнулся Юлиане.
- Догадайся, кто прихватил полковника, когда все кончилось? Когда мы
поймали их на берегу Нила - его и еще четверых из его группы в пустыне,
через несколько месяцев после окончания битвы за Каир. Как-то ночью они
сделали на нас налет, чтобы добыть бензин. Я стоял на часах. Хазельден
подкрался, весь вымазанный сажей - и лицо, и тело и даже руки. В этот раз у
них не было проволоки, только гранаты и автоматы, очень шумное оружие. Он
пытался перебить мне гортань, но я его прикончил.
Смеясь, он одним прыжком перемахнул расстояние от кресла до Юлианы.
- Давай собираться. Скажи в зале, что ты берешь отпуск на несколько
дней. Позвони туда.
Его рассказ вовсе не убедил ее. Возможно он никогда не был в Северной
Африке, даже не сражался в войне на стороне Оси и вообще не воевал. Какие
бандиты?
Это изумило ее. Насколько ей было известно, ни один грузовик,
проезжавший Канон-Сити с Восточного Побережья, не имел вооруженного
профессионала-наемника в охране. Возможно, он даже не жил в США, все врал с
самого начала, плел для того, чтобы заманить ее, заинтересовать, придать
себе налет романтичности.
"Может быть, он - сумасшедший, - подумала она. - Какая ирония... Я
могла бы на самом деле сделать то, в чем столько раз уверяла других, что
делала: использовать свое дзю-до для самозащиты, чтобы уберечь свою
девственность? Свою жизнь. Но, скорее всего, он просто какой-то бедный
итальянец из низов, всю жизнь месивший грязь, утешая себя им же самим
