как и он, сам существа. "Такой - да не такой" - это и была та самая первая
дипластия, тот страшный абсурд, который привел к первейшему проблеску
гоминизации животного, что и стало детонатором взрывоподобного становления
рассудка.
Именно таким образом и происходит страшное открытие человека (также и в
смысле открытия нового - уже собственно человеческого - пути): "Я могу быть
убит таким же существом, как и Я !!" И в этом озарении-прозрении заключалось
буквально все: и самоосознание, "овладение собой, как предметом" [2], и
вероятностное прогнозирование будущих событий, т.е. все то, на чем зиждется
человеческий рассудок.
Одновременно при этом само-осознании (иначе говоря - при рождении рассудка)
происходит и неизбежное запечатление, или т.наз. "импринтинг", хищного
поведения, в результате которого убийства себе подобных предстают перед
рассудочным человеком на долгие века как естественные. В этом плане страшный
"импринтинг человекоубийства", ставший величайшим трагическим заблуждением
человечества, видится как высочайшая цена, уплаченная людьми за приобретение
ими рассудка.
Становление рассудка у Homo pre-sapiens происходило необычайно стремительно,
по своей организации оно было подобно гонке с выбыванием, причем "выбывшие"
из нее выбывали полностью и буквально: не справлявшиеся с возрастанием
суггестивного воздействия, не имевшие достаточных средств самозащиты,
моментально оказывались в кандидатах на поедание. (Хотя, возможно, некоторым
популяциям и удалось избежать подобной участи, вовремя отселившись от
владеющих более сильным аппаратом суггестивного воздействия "гонщиков",
"сойти с трассы", за что они расплатились относительной слабостью
мыслительного аппарата контрсуггестии, т.е. гипертрофированной наивностью.
Именно такими ранними беглецами, "ушедшими в отрыв в сторону", видятся самые
древние отселенцы: аборигены Австралии, японские айны, индейцы Южной
Америки.) В этом механизме самовосхождения был и мощнейший внутренний
движитель. Это те самые хищные гоминиды, потомки первоубийц, они-то и не
давали никакой возможности остановиться на какой-либо стадии этого
стремительного процесса: внутривидовая смертоносная агрессия не
прекращалась, и постоянно требовались все новые и новые ухищрения для
выработки защитных мер (вот уж, действительно, "нет худа без добра"!).
Людям стало невыносимо трудно сосуществовать с себе подобными: людоедство
стало неотъемлемым атрибутом, вначале - экологии популяции, а затем оно
"успешно" перекочевало и в быт возникающих сообществ. Именно этим и
объясняется дисперсия, рассеяние человечества. Ничем иным не объясним факт
заселения людьми всех хоть как-то пригодных к обитанию территорий Земного
шара. За несколько тысячелетий, со времени последнего ледникового периода,
обуреваемое страхом и ненавистью к себе подобным, разбегающееся само от
себя, первобытное человечество распространилось практически по всей планете.
Незанятыми остались лишь полярные зоны да некоторые из отдаленных островов.
По данным современного расоведения можно судить и о существовавших некогда
потоках и направлениях самых первых "великих переселений" народов. А именно:
американские монголоиды (индейцы) по своему антропологическому типу древнее
современных азиатских, они откочевали из Азии в Америку до сколько-нибудь
плотного заселения Азии. Из американских - южноамериканские древнее
североамериканских. Австралийские же аборигены представляют собой особенно
древний тип людей, переселившихся сюда в самую раннюю пору этого
взаиморазбегания становящегося человечества. Таким образом, в самые далекие
края пригодного к обитанию мира Homo sapiens переселился еще в эпоху
дивергенции с палеоантропами. Первый вал переселения с пра-родины
человечества (т.е., бесспорно, из Африки) и последующие не были строго
разделены во времени: вышедшие последними белые люди достигли атлантического
побережья Европы на три десятка тысячелетий раньше, чем первые переселенцы
оказались в Патагонии и на Огненной Земле в Южной Америке.
Поверхность Земного шара покрылась антропосферой - системой замкнутых
этносов, взаимообособленных человеческих сообществ, каждый из которых
пользовался своим собственным языком, как средством самозащиты с помощью
непонимания и безошибочного выделения чужаков, всегда потенциально опасных.
Отголоски этой древней защиты людских этносов при помощи языкового
обособления прослеживаются в наличии современных жаргонов (арго) у многих
социальных групп и слоев, а также - в тайных эзотерических организациях с
конспиративными формами общения.
И наоборот, в географических областях с уплотненным населением и повышенным
агрессивным межобщинным настроем одновременно возникает, развивается и
поддерживается также и рознь лингвистическая, при которой чужая речь взаимно
считается "тарабарщиной". Свое наречие в каждой деревне Новой Гвинеи, сотни
языков на Кавказе, десятки диалектов в странах Западной Европы,
взаимовысмеивающие областные говоры России, Украины.
Дисперсия человечества завершилась неустойчивой стабильностью, состоянием
"недоброжелательной общительности" в отношениях между людьми,
"квазимиролюбивости" [3] и враждой между группами. Началась человеческая
"история": общеизвестное нагромождение фактов бессмысленных чудовищных
взаимоистреблений и жуткой череды непрекращающегося насилия людей друг над
другом. Началось - принявшее затем лавинообразный характер - изготовление и
усовершенствование орудий убийства со смежным подпроизводством "остроумных"
приспособлений для пыток и истязаний.
Природа оказалась беззащитной перед вооруженным человеком. В свою очередь
человек выявил себя совершенно неспособным к "разумному", осмотрительному
использованию так трагически "свалившегося на его голову" рассудка. Он
по-прежнему шел окольным, недомысленным путем проб и ошибок, в основном -
страшных и дорого обходящихся и ему и Природе. Самым же зловещим симптомом
недоумия человечества является полное игнорирование им горьких и страшных
уроков собственной истории, главный из которых, как известно, состоит в том,
что уроки эти никого и ничему не научили.
Адельфофагия, выполнив роль детонатора взрывоподобного становления рассудка,
а с ним - и агрессивности, "повышающе" трансформировалась в изобретательную
и хитроумную, свирепую и беспощадную охоту за чужаками и соседями. Это стало
своего рода "подсобным хозяйством": так, еще с сотни полторы лет тому назад
негритянские племена использовали в качестве боевого клича не какое-нибудь
там "цивилизованное" "Виват!" или "Банзай!" "высокоразвитых культурных
народов", а простой и наглядный призыв - приглашение к потенциальной
трапезе: "Мясо!".
Возникло также и ритуальное оформление каннибализма. Во многих местах
появляются "хобби" по типу "охоты за головами". Европейские первооткрыватели
застают за всеми этими "увлекательными" занятиями народы Африки, Америки,
Австралии, Океании, Новой Гвинеи, Индонезии. Да и те же, считающиеся вроде
бы как и цивилизованными, японцы во время Второй мировой войны поедали сырую
печень, вырезаемую ими у пленных американцев. Лишь с пару десятков лет тому
назад в Папуа Новая Гвинея был принят, наконец-то, закон, запрещающий
"древний народный обычай" поедания мозга у умерших соплеменников. В
тропической Африке "новейшие" адельфо-гурманы разрывают свежие могилы и
"лакомятся" трупами; в тамошних "краеведческих музеях" можно увидеть
страшные крючья, с помощью которых члены тайных обществ <людей-львов> и
<людей-тигров> разрывают пойманную жертву на части и пожирают ее [4].
Трансформировались и межвидовые отношения. Большинство этносов имело в
своекм составе представителей хищных видов, и агрессивность палеоантропов и
суггесторов переместиилась на соседнеие этнические группы. Ежедневная же их
потребность в насилии (их "дежурное зло") сублимировалось в удовлетворение
атрибутами жестокой власти, так что доставалось и "своим". Причем эта
жестокость нередко доходила до степени, опасной для всего сообщества.
Достаточно будет упомянуть вождя африканской общности киломбо,
поднимавшегося со своего трона одним-единственным способом: опираясь на
ножи, всаживаемые в спины двух своих "верноподданных" [5].
Появившиеся вожди и их приспешники - это всегда палеоантропы (суперанималы,
неотроглодиты) и суггесторы. Любая иная видовая принадлежность властителей,
как правило, делала подобную властную структуру неустойчивой и
недолговременной. По мере увеличения числа и численности сообществ росло и
количество представителей стоящей над обществом власти: деспоты, короли,
сатрапы и т.д.
Основная масса суггесторов пошла по пути приспособленчества и обмана, их
<профессиональной ориентацией> стали торговля чужим трудом, казнокрадство,
мошенничество, политический карьеризм и т.д. Макиавеллизм - наиболее полное
воплощение их жизненной позиции.
Тем хищным гоминидам, которым не хватало места в официальных общественных
иерархиях, поневоле приходилось становиться антиобщественными элементами.
Это - мятежники, разбойники, гангстеры, революционеры, <воры в законе> и
т.п. смертоубийственная братия.
Диффузный вид составил аморфную массу, легко поддающуюся любой актуальной
агитации. Этот вид людей в разные времена и в различных частях Земли
именовался поразному, но всегда и везде - одинаково уничижительно. И чернь,
и быдло, и толпа, и массы, и, наконец, народ (семантически и этимологически
что-то близкое к животноводческому термину <приплод>), с добавочным
использованием откровенно селекционной терминологии: простонародье,
простолюдины.
К сожалению, этот вид людей обладает прискорбно гипертрофированной
конформностью. Из этого обстоятельства и вытекает определение этого вида,
как <диффузного>, т.е. допускающего проникновение в себя чего угодно, да и
сам он способен проникнуть, <диффундировать> во что ни попадя. Брат может
пойти на брата, сын - поднять руку на отца, и наоборот, папаня -
представитель <мудрого народа> - в состоянии под горячую руку <порубать>
своих чад и наследников. Все это - в зависимости от тех установок и
лозунгов, которыми на текущий момент снабдили <народные массы> дежурные
сильные мира сего - грызущиеся между собой насмерть, за власть и деньги,
хищные гоминиды.
Неоантропы преимущественно имеют дело с Природой, занимаются наукой,
техникой, духовными поисками и находятся всегда в состоянии
интеллектуального отстранения от окружающей их <мировой грызни>. В прошлом
именно такие люди могли быть святыми, пророками: Это - и многие ученые,
философы: Познание Мира и себя стало для них путеводной звездой. Но в
большинстве своем - это честные, не тщеславные люди: <истинно великие люди
проходят по жизни незаметно>. И нравственный прогресс осуществляется именно
посредством неброской деятельности таких людей, признающих Высший Смысл Мира
(или же - относящихся к жизни с тихой грустью), а отнюдь - не усилиями
властолюбивой, мстительной, злобно-веселящейся хищной сволочи.
Но и в самые гуманные духовные и интеллектуальные области человеческой
деятельности не преминули затесаться хищные гоминиды. Это именно от них
исходит вся религиозная нетерпимость, конфронтация вер и конфессий, ибо в их
руках - все властные иерархические структуры официальной церковности. Их же
ловких рук и хитрых голов порождение - обильная пена вездесущего
шарлатанства. Ими же организовано и изуверское сектантство с мрачной
