(предельно близких к биологическим палеоантропам - троглодитам), а также и
потомки их подражателей - суггесторов-манипуляторов. В результате всех этих
процессов антропогенеза (точнее, антропоморфоза) в неустойчивом, переходном
мире становления раннего человечества образовалось весьма и весьма
специфическое, очень недружественно настроенное по отношению к друг другу
семейство рассудочных существ, состоящее из четырех видов. В дальнейшем эти
виды все более и более расходились по своим поведенческим характеристикам.
Эти виды имеют различную морфологию коры головного мозга. Два из них
являются видами хищными, причем - с ориентацией на людей! Человечество,
таким образом, представляет собой поэтому не единый вид, но уже - семейство,
состоящее из четырех видов, два из которых необходимо признать хищными,
причем с противоестественной ориентацией этой хищности (предельной
агрессивности) на других людей.
Хищность определяется здесь, как врожденное стремление к предельной или же
чудовищно сублимированной агрессивности по отношению к другим человеческим
существам. Именно эта противоестественная направленность и не позволила -
из-за дистанционной неразличимости - образовать видовые ареалы проживания, а
привела к возникновению трагического симбиоза, трансформировавшегося с
течением времени в нынешнюю социальность.
Первый вид (хищный!) - это палеоантропы (или неотроглодиты), предельно
близкие к своему дорассудочному предшественнику, "биологическому прототипу"
- подавлявшему с помощью интердикции волю сородичей и убивавшему их. Это
мрачные злобные существа, зафиксированные в людской памяти с самых ранних
времен, в частности, в дошедших до нас преданиях о злых колдунах-людоедах.
Второй вид (также хищный) - это суггесторы, успешно имитирующие
интердиктивные действия "палеоантропов", но сами все же не способные
противостоять психическому давлению последних.
Третий вид (уже нехищный) - диффузный. Это те самые суггеренды, не имеющие
средств психологической защиты от воздействия жутких для них, парализующих
волю к сопротивлению импульсов интердикции. Это - "человек разумный".
Четвертый вид - это неоантропы, непосредственно смыкающиеся с диффузным
видом, но сформировавшиеся несколько позднее. Они более продвинуты в
направлении сапиентации, оразумления, и способны - уже осознанно - не
поддаваться магнетизирующему психологическому воздействию интердикции.
"Неоантропов" следует считать естественным развитием диффузного вида в плане
разумности.
Именно эта классификация, на наш взгляд, является кардинальной, видовой
типологией людей. Все остальные систематизации человеческих типов от
Гиппократа до К. Юнга, Э. Кречмера и Т. Адорно классифицируют людей лишь по
второстепенным и опосредованным характеристикам. Все они как бы с разных
позиций "очерчивают" внешние, поверхностные признаки человеческого
"головоломного кубика" или же выделяют и описывают отдельные его "ребра".
"Кардинальная" же, видовая типология сравнима с разъединением "человеческой
головоломки" на свои составные части, после чего ее загадочность исчезает.
[ Прибавление. Как из теории естественного отбора Ч. Дарвина "торчат уши"
происхождения человека из животного мира (кстати, тезис о том, что "человек
произошел от обезьяны" принадлежит не Дарвину, а его последователям: Фохту,
Геккелю и Гексли, почти одновременно пришедшим к этой мысли), так и из
концепции Б.Ф. Поршнева следует непреложный вывод о видовой неоднородности
человечества. Профессор Поршнев работал над своей монографией более четверти
века, и последние годы (конец 60-х) совпали со всемирным истерическим бумом
поисков "снежного человека". И это обстоятельство не могло не сказаться на
позиции ученого. Он был настолько уверен в правильности собственной
концепции, что посчитал окончательным ее доказательством поимку снежного
человека, "реликтового палеоантропа", по его мнению. Все это отвлекло
внимание великого ученого, и он прошел мимо предположения о возможности
нахождения этих "йети", "мизг е" в составе рода человеческого. И конечно же,
преждевременная смерть ученого явилась огромной утратой для всей мировой
науки в деле исследования "важнейшего вопроса всех вопросов".]
Неопровержимым эмпирическим доказательством существования видового
разделения человечества является "асоциальное моделирование". Именно так
будет правомерно поименовать тот общеизвестный факт, что при всякого рода
крупных катаклизмах (стихийных, революционных, милитаристских...),
разрушающих государства, очень многие человеческие сообщества распадаются на
"малые группы" - на враждующие между собой банды, "феоды", построенные по
принципу "тюремно-камерного социума" - этой постоянно действующей
асоциальной модели, ставшей уже классической в своей невеселой популярности.
Главарь ("пахан"), "свита приближенных" (несколько прихлебателей:
"шестерок") и, наконец, болееменее многочисленная послушная "исполнительная
группа". Такое самопостроение, стихийная самоорганизация, при снятии уз
официальной социальности, предельно точно вскрывает и демонстрирует
кардинальный (видовой!) состав человечества.
Это - лежащее на самом виду, и удивительно, подобно кунсткамерному слону из
басни Крылова, незамечаемое - доказательство этической неоднородности
человечества по своей сути есть не что иное, как проявление непроизвольного,
естественного возврата к прежнему состоянию при предоставлении возможности
нестесненного, не ограниченного социальными рамками поведения. Собственно
говоря, большинство и официальных общественных структур в той или иной мере
приближаются к указанному "классическому" построению, и в первую очередь,
это относится к властным структурам: государственным, партийным и др.
Действительно, столь сильное поведенческое различие, возникшее при переходе
к хищному внутри- видовому поведению, с учетом продолжавшихся и во времена
дивергенции промискуитетных отношений, не могло дать в итоге однородную до
какой бы то ни было степени популяцию.
Будет уместной иллюстрацией сравнение человечества с семейством Canis
(Псовые), в котором примерно так же соотносятся между собой волки, шакалы и
собаки разнообразнейших пород - этих последних абсолютное большинство. И в
нашем контексте понимания хищности карликовая такса гораздо ближе и роднее
огромному сенбернару, нежели волк - по отношению к овчарке. Т.е. хотя этих
последних и отличить-то внешне друг от друга затруднительно, тем не менее
самое важное различие между ними состоит в том, что такой "серый братец по
крови" может запросто и с превеликим удовольствием сожрать зазевавшуюся
подругу.
Использование здесь ставшего столь знаменитым, благодаря Ч. Дарвину, понятия
"вид" возможно вызовет некоторое недоумение у лиц, чрезмерно обеспокоенных
видовой чистотой человечества и потому способных усмотреть в этом
несомненное покушение на постулат о биологическом единстве людей. Но так как
описываемые человеческие различия относятся к морфологии коры головного
мозга, имеющего все же некоторую специфику и ряд существенных отличий от
соответствующего органа у животных, то поэтому и проявления этих различий
имеют свои особенности. И относятся они главным образом к мыслительной
деятельности, к нравственности, т.е. к параметрам, не имевшим до сих пор
иной классификации кроме эмоционального к себе отношения и предвзятых оценок
в русле субъективных трактовок понятий "добра" и "зла". В связи с этим,
таксономическое определение "вид", как совокупность особей дающих
репродуктивное потомство, в применении к человечеству очевидно нуждается в
некоторой расширительной интерпретации, ибо значительная часть процессов
вырождения и вымирания межвидовых гибридных потомков проходит в более
сложных, "социально-обставленных" формах, о ч ем будет идти речь далее.
Главное же то, что указываемые различия между нехищными людьми и
суггесторами и тем более неотроглодитами столь существенны и значимы по
своим социальным следствиям, что именно они оказываются ныне решающим
фактором в вопросе выживания человечества.
Дело в том, что, к хищным видам не применимы основные человеческие качества:
нравственность, совесть, сострадание. Эти существа привносят в мир
бесчеловечную жестокость, бесчестность и бессовестность. Поэтому с
гуманистической позиции их нельзя, в принципе, называть людьми. Это жестокие
и коварные животные, хотя и весьма умные. И если уж называть вещи своими
именами, то правильнее всего будет определить представителей хищных
человеческих видов, как хищные гоминиды. Или, еще более точно, палеоантропы
(неотроглодиты) - это сверхживотные (superanimal'ы), а подражающие,
"вторящие" им суггесторы-манипуляторы - это как бы некие оборотни, или
псевдолюди.
И именно видовая неоднородность делает жизнь человечества столь нестабильной
и чреватой самыми ужасными последствиями. Хищные гоминиды ныне - это т.наз.
"сильные мира сего", и это их неразумное владычество привело все живое на
Земле на грань гибели. Но все же надежда умирает последней, и быть может,
более подробное и тщательное рассмотрение человеческих проблем в видовом
ракурсе укажет пути к спасению...
ПАЛЕОАНТРОП: СВЕРХЖИВОТНОЕ
Горе замышляющим беззаконие и на ложах своих придумывающим злодеяния,
которые совершают утром на рассвете, потому что есть в руке их сила!..
Ненавидите доброе, любите злое; сдираете с них кожу их и плоть с костей их.
(Михей, 2:1, 3:2)
И во мне поднималась радость, Радость от века, Радость, что я убил человека.
(Б. Савинков)
Внутривидовой агрессор - биологический палеоантроп, первоубийца явился как
бы "злым гением" человечества (в гегелевском оформлении этого понятия, т.е.
как мать является "гением" своего ребенка; здесь, конечно же,
подразумевается внеэтический аспект). Совершив патологический переход к
хищному поведению по отношению к своему же виду, палеоантропагрессор принес
в мир гоминид страх перед "ближним своим". Закрепляясь генетически, этот
страх стал врожденным. Это "страшное наследие" проявляется у людей уже в
раннем детстве в форме "боязни посторонних", когда пяти-семимесячный ребенок
начинает отличать "своих" от "чужих" и испытывает страх при приближении
незнакомого человека, хотя и не имеет отрицательного опыта общения с ним.
Реакция "боязни посторонних" наблюдается у всех народов мира.
Эта боязнь - всего лишь отголосок того древнего Пра-страха, ставшего некогда
бичом популяции гоминид, разбившего ее на виды, а в дальнейшем разобщившего
и рассеявшего человечество по всей Земле. И хотя биологические палеоантропы
- внутривидовые агрессорыпервоубийцы - в ходе лавинообразного становления
"человека разумного" были уничтожены, но потомки их остались в составе рода
человеческого, равно как осталась и их агрессивность по отношению к людям.
Практически все сообщества высших животных строят свои взаимоотношения
иерархически, образуя привилегированные ступени из альфа-, бета-, гамма (и
т.д.)-особей. И всегда существует определенный уровень внутривидовой
агрессивности. Понятно также, что это "неравноправие" должно обостряться в
неблагоприятных, экстремальных условиях. Но лишь у позднейших гоминид
(троглодитов), предтеч людей, это "иерархическое строительство" дошло до
устойчивой смертоносной агрессивности, что и привело к осознанию (уже -
человеком!) реальной смертельной опасности, исходящей от внешне такого же,
