Вот что там было написано:
Все деяния лица, владеющего сим документом, исполняются по моему приказу
и личному повелению. Всякий, кто прочтет написанные здесь слова. должен
сохранить их в секрете и подчиняться моему приказу.
Суан Санчей
Блюстительница Печатей
Пламя Тар Валона
Престол Амерлин
Ниже текста подлинность документа скрепляла печать - Пламя Тар Валона.
Печать была поставлена в кружке белого воска, твердого, как камень.
Наконец Мэт вдруг сам услышал, что насвистывает песенку "Полный золота
карман", и сразу же оборвал мотивчик.
- И это - настоящее? Вы не?.. Откуда вы это взяли?
- Найнив его не подделывала, не сомневайся, - сказала Илэйн.
- И не забивай себе голову вопросами, как мы получили эту бумагу, -
сказала Найнив. - Грамота - настоящая. И это все для тебя. Будь я на твоем
месте, я бы не показывала ее всем и каждому, в противном случае Амерлин
отберет бумагу, а документ дает тебе возможность пройти мимо стражи и сесть
на судно. Ты сказал, что возьмешь письмо, если мы дадим тебе возможность
уйти из Тар Валона?
- Считайте, что письмо уже в руках Моргейз. - Мэт горел желанием еще раз
сто перечитать драгоценную бумагу, но пересилил себя и неторопливо снова
сложил ее и положил на письмо Илэйн. - А вдобавок к этому не найдется ли у
вас немного монет? Немного серебра? Золотая марка, лучше две? У меня почти
что хватит на проезд, но я слышал, что ниже по реке все стоит гораздо
дороже.
Найнив покачала головой:
- Разве у тебя нет денег? Ты играл с Хурином почти что каждый вечер, пока
не стал совсем уже немощным, так что в руках даже игральные кости удержать
сил не было. Да и почему ниже по реке все должно дорожать?
- Найнив, мы с Хурином играли на медяки, а потом Хурин вовсе отказывался
играть, даже и на эти деньги. Но это ничего, управлюсь. А вы разве не
слышите, о чем люди толкуют? В Кайриэне идет гражданская война; по слухам, и
в Тире тоже неладно. Я слышал, в Арингилле комната в гостинице стоит больше,
чем добрая лошадь у нас дома.
- Мы были очень заняты, - резко заметила Найнив и обменялась
встревоженным взглядом с Эгвейн и Илэйн, и эти переглядывания опять навели
Мэта на размышления.
- Ничего, я управлюсь.
Наверняка в гостиницах у доков играют в кости. Ночь с игральными костями
- и рано утром он уже на борту судна с полным кошельком.
- Только вручи это письмо Королеве Моргейз, Мэт,, - сказала Найнив, - да
так, чтобы никто не узнал, что оно у тебя есть.
- Я доставлю письмо Королеве. Я сказал, что доставлю, не так ли? У вас
нет оснований думать, что я не держу своих обещаний. - Найнив и Эгвейн
посмотрели на него так, что он вспомнил о тех своих обещаниях, которые он
все же не сдержал. - Я сделаю это. Кровь и... я сделаю это!
Девушки остались еще на какое-то время и поговорили с ним, в основном о
доме. Эгвейн и Илэйн сидели на кровати, а Найнив в кресле, сам Мэт на
табуретке. Разговор об Эмондовом Луге вызвал у Мэта тоску по дому, казалось,
он опечалил и Найнив, и Эгвейн - как будто они говорили о чем-то, чего
никогда больше не увидят. Юноша был уверен, что глаза у них повлажнели, но
когда он попытался сменить тему, то они возвращались к ней снова и снова.
Говорили о людях, которых знали, о праздниках - Бэл Тайне и Дне Солнца, о
танцах после сбора урожая и о вечеринках в пору стрижки овец.
Илэйн рассказывала Мэту о Кэймлине, о том, как нужно себя вести в
Королевском Дворце и к кому нужно обращаться, немножко о самом городе.
Иногда девушка держала себя так, что он уже видел корону на ее голове.
Мужчине нужно быть полным идиотом, чтобы позволить себе увлечься такой
женщиной.
Когда гостьи поднялись, собираясь уходить, Мэт искренне пожалел об этом.
Он встал, вдруг почувствовав себя жутко неловко.
- Послушайте, вы мне оказали огромную услугу. - Он дотронулся до бумаги
Амерлин на столе. - Огромную услугу. Я знаю, что вы все собираетесь стать
Айз Седай, - он запнулся немного на этом слове, - а ты, Илэйн, будешь
королевой в один прекрасный день, но если вам когда-нибудь понадобится
помощь, если возникнет что-либо, что я могу сделать, я явлюсь. Вы можете
вполне положиться на меня. Эй, я сказал что-нибудь забавное?
Илэйн зажимала ладонью рот, а Эгвейн явно душил смех.
- Нет, Мэт, - спокойно и серьезно сказала Найнив, хотя ее губы тоже
подрагивали от сдерживаемого смеха. - Только лишь то, что я обычно замечаю
за мужчинами.
- Тебе нужно быть женщиной, чтобы это понять, - заметила Илэйн.
- Счастливого пути и безопасного, - сказала Эгвейн, - и запомни: если
женщине нужен герой, он нужен ей сейчас, а не завтра.
Смех так и рвался из нее.
Мэт долгим взглядом смотрел на закрывшуюся за девушками дверь. Женщины,
подумал он по крайней мере в сотый раз, странный народ.
Затем взгляд Мэта упал на письмо Илэйн и сложенную бумагу на нем.
Благословенная, малопонятная, но желанная, как огонь зимой, бумага Амерлин.
Он пустился в пляс на середине вытканного цветами ковра, отколол пару
коленец. Увидеть Кэймлин, встретиться с королевой! Твои собственные слова
освободят меня от тебя, Амерлин. И уведут меня и от Селин подальше.
- Никогда вам меня не поймать, - засмеялся он, имея в виду их обеих. -
Никогда вам не поймать Мэта Коутона!
Глава 29
ЗАХЛОПНУТЬ ЛОВУШКУ
В углу кухни, отдыхая, развалился пес. Крутить вертел вообще-то было его
обязанностью. Поглядывая на собаку, Найнив утирала рукой пот со лба и,
преклонив спину, исполняла работу, от которой уклонился пес. Это же надо!
Вот взбредет им в голову, и засунут меня в то плетеное колесо! Так что
радуйся, раз позволили крутить эту Светом проклятую ручку! Айз Седай! Чтоб
им сгореть всем! Употребление подобных гадких выражений, пускай даже и в
мыслях, говорило о том, насколько она расстроена. Другим свидетельством
огорчения было то, что Найнив не замечала сейчас того, что. вовсю бранится.
Она не думала, что языки пламени будут обжигать больнее, даже заползи она в
этот длинный, серого камня, вместительный очаг. Найнив была уверена:
пятнистый пес ехидно на нее скалится.
Длинной деревянной ложкой Илэйн снимала вытопившийся жир с противня под
вертелом, а Эгвейн тем временем такой же ложкой зачерпывала соус и поливала
жаркое.
Огромная кухня погромыхивала и клокотала, в обычной своей устоявшейся
суете в середине дня. Даже послушницы попривыкли видеть тут Принятых и вряд
ли поглядывали лишний раз на трех девушек. Да и повара не позволяли
послушницам отлынивать от дела и таращиться по сторонам. Работа закаляет
характер, говаривали Айз Седай, и повара прилагали все силы, дабы у их
подопечных создавался стойкий нрав. Да и не помешает укрепить характер и
трем Принятым.
Проверить готовность жаркого явилась самолично Ларас, Госпожа Кухонь, -
вообще-то она была главным поваром, но к этому званию за долгие годы
привыкли столь многие, что оно вполне превратилось в ее титул. Женщины
вокруг принялись трудиться с еще большим рвением. С гордостью пронося по
кухне три свои подбородка над мощным корпусом, охваченным безупречно
белопенным фартуком, которого вполне хватило бы на три послушнических
платья, Ларас была преисполнена чувства собственного достоинства. Деревянная
ложка с длиннющей ручкой у нее в руке походила на скипетр. О, не размешивать
суп суждено было сему орудию! Скипетром так удобно наставлять своих
подопечных и хорошим шлепком находить общий язык с теми, кому до сих пор не
удалось укрепить свой характер до той степени, которая вполне удовлетворит
Госпожу Кухонь. Обозрев всесторонне жаркое, Ларас пренебрежительно засопела
и перевела хмурый взгляд на лица трех Принятых.
Продолжая поворачивать вертел, Найнив ответила ей смиренным взором, но
Ларас глядела на нее по-прежнему. Найнив попыталась улыбнуться, но выражение
лица у Ларас ничуть не изменилось. Но даже на минутку бросить работу, чтобы,
пускай и вполне любезно, заговорить с нею, - означает катастрофу. Хватит
взбучек и нагоняев от Айз Седай. Нужно смириться, как бы жестоко ни терзала
и ни жгла обида, нужно терпеть, если Найнив надо научиться использовать свои
способности. Нельзя сказать, чтобы ей нравилось то, на что она способна.
Одно дело - знать, что Айз Седай хотя и направляют Силу, но не являются
Приспешниками Тьмы. Совсем иное - с точностью знать, что ты сама можешь
направлять. Но ей необходимо учиться, если она хочет сполна расплатиться с
Морейн. Едва ли не единственным, что не позволяло Найнив опустить руки, была
ненависть к Морейн - за все сделанное той с Эгвейн и ребятами из Эмондова
Луга, за то, что она расплела их жизни, распустила их нити и манипулировала
всеми ими в своих целях, целях Айз Седай. Но чтобы выносить обращение с
собой, будто с ленивым недоумком!.. Чтобы Ларас помыкала ею!.. Вынужденно
кланяться Ларас, лебезить перед женщиной, которую несколькими хлесткими
словечками Найнив быстренько бы поставила на место... От подкатывающей к
горлу ярости Найнив скрежетала зубами, совсем как при мысли о Морейн. Может
быть, я могу отвести глаза и не смотреть на нее?.. Нет! Чтоб мне сгореть,
если свой взгляд опущу перед этой... этой коровой!
Ларас фыркнула еще громче и прошествовала мимо Найнив. Ступая по
свежевымытым серым плитам пола, она удалилась, по-утиному переваливаясь с
боку на бок.
По-прежнему орудуя ложкой и придерживая горшок с салом, Илэйн сверкнула
ей вслед горящим взором.
- Если эта женщина снова подымет на меня руку, я пошлю Гарета Брина
арестовать ее и...
- Тихо ты, - прошептала Эгвейн. Не прекращая поливать жаркое, она на
Илэйн и не смотрела. - Ведь уши у нее как у...
Ларас тотчас же обернулась, будто и вправду услышала их разговор; лицо ее
стало еще сумрачней, а рот уже раскрылся для сердитых слов. Но прежде чем
первый звук слетел у нее с языка, в кухню влетела, точно ураган, Престол
Амерлин. Даже палантин в полоску, овевающий ее плечи, словно ощетинился.
Через секунду Ларас и след простыл.
Наконец-то! - подумала Найнив без радости. - Могла бы и пораньше явиться!
Но в ее сторону Амерлин и не обернулась. Она не промолвила ни слова. Лишь
провела рукой по столу, выскобленному перед ее визитом в кухню до костяной
белизны, бросила взгляд на пальцы свои и поморщилась, будто они стали
грязны. И сразу же рядом с ней оказалась Ларас, как бы вся светящаяся
миллионом улыбок, однако недовольный взор Амерлин принудил ее молча
проглотить свою восхищенность.
Амерлин прошла вдоль плит и котлов. Задержалась у стола, где женщины
разрезали овсяный пирог. Осмотрела, тщательно ли почистили овощи. Заглянула
и в котлы с варившимся супом, посоветовала что-то возившимся здесь
поварихам. Те принялись обсуждать цвет бульона. Лицо Амерлин не сияло
счастьем, и это заставило девушек, доставлявших тарелки и блюда в обеденный
зал, поторопиться. Под сверкающим ее взором послушницы разлетались по углам
кухни, точно мышата, завидевшие кота. Амерлин обошла уже добрую часть кухни,
одним своим взором заставляя тружениц вдвое ускорить работу. Когда она
завершила свой обход, поднять на нее взгляд осмеливалась одна только Ларас.
Встав перед вертелом с жарким, Амерлин уперла руки в бока, а взглядом
пронзила навылет Ларас. Глядела она безо всякого выражения, голубые глаза ее
оставались ледяными.
Огромная Ларас суетливо оправляла свой фартук, судорожно сглатывая слезы
и колебля свои подбородки. Амерлин смотрела на главную повариху, по-прежнему
не мигая. Потупив взор, Ларас с трудом перевалилась с ноги на ногу.
- Если Мать изволит меня простить, - промолвила она едва слышно. И тут
