- Знает обо всем и Эгвейн, - Мин усмехнулась. - Столько же, сколько и
любой из нас!
- А Ранд? Ему тоже известно?
- Безусловно, - промолвила Мин с горечью. - Я же сама и посвятила его во
все тайны. Так и сказала: Ранд, я вижу твою судьбу, и моя доля в ней - это
любовь к тебе. Придется, конечно, делить тебя с другими женщинами, что вовсе
мне не по нраву, но противиться року я не должна... А ты, Перрин Айбара, и
вправду, выходит, чурбан с деревянной башкой. - Мин свирепо полыхнула
глазами. - Была бы я с ним - помогла бы Ранду как смогла. Уж и не знаю, как
и чем, но я бы вырвала Ранда из лап беды. Если же он погибнет, не знаю,
хватит ли у меня сил вынести это горе... Свет!
- Послушай-ка, Мин, - проговорил Перрин, пытаясь побороть свою
смущенность. - Все силы я приложу, но вызволю друга из переплета! - Во что
бы то ни стало! - Верь моему слову. А для тебя сейчас самое лучшее -
отправиться в Тар Валон. Там ты найдешь защиту.
- Защиту? - Мин словно пробовала слово на вкус, как будто слегка
удивляясь. - Ты думаешь, Тар Валон для меня не опасен?
- Не найдешь защиту в Тар Валоне - нигде не найдешь!
Мин едва сдержала громкий издевательский смех и вместе с Перрином пошла
готовиться к походу.
Глава 7
ВЫХОД ИЗ ГОР
Спускаться с горных высот - не развлечение, а труд. Но чем дольше отряд
одолевал крутые спуски, тем реже Перрину требовалось обороняться от холода
своим плащом, подбитым мехом. Час за часом путники гнали своих коней,
оставляя позади снега зимы, врываясь в наступающую весну. Вот раздроблены
лошадиными копытами последние наледи на тропе; по высокогорным полянам, где
держали путь всадники, уже проклевываются к свету травы и цветы - нежно-алые
или белолицые, как девичья краса. Потом одинокие деревья ниже по склону
превратились в густолиственный лес с песнями жаворонков и малиновок,
укрывшихся в кронах. Были в лесу и волки. Под взгляды людей они не являлись,
даже Лай не заметил ни одного, но Перрин знал: серые где-то близко. Он
заслонил от них свой разум, и все же изредка чувствовал где-то в затылке,
будто кто-то касается его ума нежным перышком: не забывай, мы рядом с
тобой...
Следы Ранда отыскивал Лан, проводивший почти все время за разведкой.
Изредка мелькал впереди его вороной боевой конь Мандарб, а спутники
следопыта ориентировались по знакам, что оставлял для отряда Страж.
Выложенная во мху стрелка из камушков, на развилке - еще одна, несколькими
легкими царапинами начерченная на валуне. Свернуть сюда. Через седловину.
Вот этот поворот, затем - по оленьей тропе, за мной, сквозь перелесок,
дальше, вдоль узенького ручейка, хотя порой ничто не указывало, что здесь
кто-то проходил раньше. Ни единого следа, только знаки Лана. Вырванный
корешок или пук диких трав, по-особому перевязанный, молвил: за обочиной
слева - медвежья берлога, иной символ указывал, что зверя можно найти
справа, в буреломе. Согнутая ветка. Горка из камней означала - впереди
крутой подъем; два листа, наколотых на шип, - далее будет обрывистый спуск.
Перрину подумалось: Стражу известен не один десяток условных знаков, ведает
их все и Морейн. Лан возвращался к отряду лишь затем, чтобы в часы общего
отдыха присесть рядом с Морейн где-нибудь подальше от общего костра и
спокойно обсудить дела. За пару часов до рассвета он уже покидал лагерь.
Розовое сиянье еще лишь начинало освещать восточный край небес, а Морейн
уже восседала в седле, готовая скакать вслед за Ланом. Обычно Айз Седай не
спускалась на землю со своей белой кобылы, Алдиб, пока не наступали сумерки
или даже позже, да и то только потому, что Лан отказывался вести по следу
дальше, так как становилось совсем темно.
В ответ на понукания Лан отвечал Морейн, что задержка выйдет куда дольше,
коли лошадь ногу сломает. Однако Морейн твердила свое:
- Если ты не в силах двигаться побыстрей, мне придется отправить тебя к
Мирелле, не ожидая, пока ты состаришься. Ладно, с этим можно погодить, но
быстрее нам надо, быстрее!..
Слова ее могли показаться и шуткой, и раздраженной угрозой. Да,
проскальзывала в них тень угрозы или же предостережения Лану, как полагал
Перрин, наблюдая, как углубляются складки у губ Стража, когда после этих
слов Морейн улыбалась и похлопывала следопыта по плечу, подбадривая.
- Кто же такая Мирелле? - спросил у Айз Седай Перрин, впервые услышал ее
разговор с Ланом. Лойал в ту минуту покачал головой, бурча что-то себе под
нос насчет того, какие беды ожидают тех, кто сует свою носопыру в дела рода
Айз Седай. Лошадь под огир, с мохнатыми щетками над копытами, была огромная
и тяжеловесная, точно жеребец дхуранский, однако украшали ее длиннющие
ножищи Лойала, свисающие вдоль кобыльих боков, а потому гужевая тварь
казалась росточком не выше, чем пони.
- Мирелле - это Зеленая сестра, только и всего! - Морейн напустила на
свои губы колдовскую улыбочку. - Та самая, кому Лан должен в определенный
день и час вручить на сохранение некую посылку.
- Не скоро ударит сей час! - молвил Лан с обнаженным, ко всеобщему
удивлению, гневом в голосе. - А если судьба сыграет мне на руку, он не
пробьет никогда! Ты переживешь меня надолго, Морейн Айз Седай!
Что-то многовато у дамы секретов, отметил в тот миг Перрин, но
расспрашивать на эту тему, способную разбить в прах железный самоконтроль
Стража, он не стал.
К седлу леди Айз Седай был приторочен позади обмотанный одеялом сверток -
знамя Дракона. Из-за этого флага, постоянно и тайно осеняющего отряд, Перрин
ощущал смутное беспокойство, но Морейн мнения Перрина не спрашивала и не
вслушивалась в его советы.
Однако вовсе не потому, что кто-то мог вызнать подлинную его суть; Перрин
надеялся, что Морейн с неменьшим умением станет хранить секрет и от других
людей, а не только от него.
Начало пути для всех было весьма утомительным. Каждая из гор, увенчанных
облаками, в точности походила на свою соседку, всякий перевал нимало не
отличался от предыдущего. На ужин обычно жарили кролика, подбитого Перрином
камнем из пращи. У парня в самом деле не было лишних стрел, чтобы стрелять
ими в кроликов. И Перрину на завтрак обыкновенно предлагали отведать такого
же кролика, какой был на ужин, только остывшего за ночь, и на обед тоже, но
обедать полагалось не вылезая из седел.
Лишь изредка, когда лагерь разбивали у речки, а свет дня не тускнел еще
совсем, Перрин и Лойал, лежа на животах на берегу, запустив руки по локоть в
леденящую воду, принимались вылавливать горную форель, таившуюся на дне,
выманивая зеленоспинных рыбин из пещер в подводных скалах. И пальцы Лойала,
оставаясь громадными, как всегда, в подводном труде оказывались расторопней,
чем руки Перрина.
В третий день экспедиции к рыболовам присоединилась Морейн. Подходя к
ручью, расспрашивая двух добытчиков о тонкостях рыбалки, она уже
расстегивала жемчужные пуговицы и поднимала рукава платья. А. потом и
растянулась подле ловцов. Перрин и Лойал обменялись удивленными взглядами.
Огир вдобавок пожал плечами.
- Вообще-то дело нехитрое, - проговорил Перрин. - Просто-напросто нужно
подвести руку сверху и сзади, а пальцы снизу, будто хочешь пощекотать ей
брюшко. Хватайте ее и вытаскивайте. Половите - научитесь! Хотя поначалу,
Морейн, удачи не будет...
- Прежде чем первую форелину вытянул, я целыми днями набивал себе руку, -
добавил Лойал. Он уже с осторожностью запускал огромные лапищи в воду,
стараясь не испугать рыбу своей тенью.
- Но почему все у вас делается с таким трудом? - Морейн усмехнулась. Руки
ее скользнули в воду - и через мгновенье шлепнул всплеск: в пальцах у
женщины выгибалась жирнющая форелина, хлопая хвостом по воде. Бросив рыбищу
на бережок, Морейн засмеялась, страшно довольная.
Перрин воззрился на громадную рыбину, что билась в траве под лучами
заходящего солнца. Веса в ней было фунтов примерно на пять.
- Повезло же вам! - сказал он. - Такая крупная форель за маленьким камнем
упрятывается нечасто. Следовало бы нам пройти немного вверх по течению
ручья. Ждать, пока следующая добыча вновь запрячется за этот мелкий камешек,
нельзя: солнце скоро зайдет.
- Ты думаешь? - спросила Морейн. - Вы с Лойалом идите вперед. А я,
пожалуй, снова здесь же попытаю счастья.
Перрин засомневался: действительно ли он должен направиться вверх по
берегу ручья к другому рыбному месту. Морейн явно задумала что-то, но что
именно? Неясность не давала ему покоя. Наклонившись над речкой, стараясь не
накрыть рыбку собственной тенью, он с берега всматривался в воду. Слегка
покачивая плавниками, чтобы удерживаться на одном месте, поддерживаемые
водой, как пушинки - воздухом, вдоль течения парили с полдюжины стройных
силуэтов. Если бы взвесить их всех, рыбинки сии вместе не потянули бы
больше, чем форелина, пойманная Морейн, и Перрин тяжко вздохнул. Тени
деревьев на другом берегу ручья уже притягивались к воде, но если Лойалу и
ему, Перрину, поможет удача, каждый из них еще успеет выхватить из потока по
паре хороших рыб. Да любая добыча была бы сейчас удачей! А кроме того, у
Лойала столь здоровый аппетит, что великан без труда заглотил бы и четырех
вновь пойманных рыбок, и добрую половину той самой крупной, с еще большим
удовольствием. Тем временем руки Лойала, усмотревшего знатную рыбулю, уже
погружались в лоно реки.
Однако не успел Перрин опустить и свои руки в воду, как услышал
восклицание Морейн:
- Трех рыб нам достаточно, я думаю! Кстати, последние две поувесистее
будут, чем первая!
Перрин с удивлением посмотрел в глаза Лойалу:
- Не могла она столько наловить!
Огир выпрямился, махнув рукой вслед уплывшей своей славе.
- Морейн - как-никак Айз Седай, - молвил он.
Оба рыбаря приблизились к Морейн. Три солидные рыбищи вполне убедительно
возлежали на берегу речки. Начинающая рыбачка уже застегивала свои рукава на
пуговицы из жемчуга.
Перрин подумал, не напомнить ли госпоже, что и вычистить рыбу как
полагается обязан сам же ловец, но тут он встретился с ней взглядом. На
гладком лице ее не являлось никакое выражение, но темные немигающие глаза
Айз Седай уже узнали, о чем он хотел сказать ей, и выбили у кузнеца из рук
его клинок. Она тотчас же от него отвернулась, и говорить что-либо
язвительное он опоздал.
Хмуро бурча себе под нос, Перрин вынул из ножен свой нож и стал
соскребать с рыб чешую и вспарывать им животы.
- Она, наверно, забыла о том, что трудиться у нас обязан каждый! - ворчал
Перрин.. - Захочет, я думаю, чтобы и стряпней занимались, и прибирались
после тоже мы...
- Так она и устроит, не сомневайся, - не переставая возиться с рыбой,
отвечал ему Лойал. - Она же Айз Седай!
- Вроде я где-то такое слышал! - Нож Перрина так яростно обдирал рыбину,
что чешуя разлеталась во все стороны. - Шайнарцев, ладно, хлебом не корми,
им бы лишь ей что-нибудь подать-принести, но теперь-то нас всего четверо!
Вот нам и придется пошустрее поворачиваться, крутиться белками в колесе. Все
по-честному, все справедливо!
Хохот Лойала прогрохотал, точно тяжкий обод.
- Не смеши меня, Перрин! - сказал он, утихомирившись. - Вряд ли она так
смотрит на это дело. Сначала она сносила, как Ранд вечно с ней спорил, а
теперь и ты готов строптивцем стать. Но вообще-то Айз Седай никогда не
любили спорщиков. Нет, Перрин, я уже чую: как ни крути, а не успеем еще и с
гор спуститься, как вернется в нас верная привычка - слушаться Морейн да
исполнять ее приказы побыстрей.
- Да! - проговорил Лан, отбросив полу плаща за плечо. - Хороших привычек
не станем терять!
