"Они заточены в Шайол Гул!" - все повторял он шепотом, желая по-детски
верить в каждое слово легенды. И еще он вспомнил, о чем сообщал в своей
записке Ранд: "Сны!.. И про сны он вчера толковал..."
Подойдя к нему, Морейн впилась взглядом в лицо Перрина.
- Сны? - спросила она. В домик вошли Лан и Уно, но Морейн жестом
приказала им молчать. В маленькой комнатушке стало совсем тесно: пять
человек, да еще и огир вдобавок. - А тебе, Перрин, что виделось в снах вчера
и позавчера? - Она как будто и не заметила, что отвечать ему не хотелось. -
Рассказывай, мы слушаем, - настаивала Морейн. - Не приснились ли тебе чего
необычного? - Взглядом она обхватила Перрина, точно кузнечными клешами,
вытягивая из его уст исповедь.
Воин-кузнец обвел взором лица окруживших его соратников. Каждый из них
вперился в него взглядом врага, даже Мин смотрела как волчица. Поразмыслив,
Перрин поведал собравшимся, какой странный сон являлся ему несколько ночей
подряд. Сновидение с мечом, овладеть коим рыцарь не в силах. Но ни слова не
проронил Перрин о том, какой сон, какого волка видел он минувшей ночью.
- Калландор! - прошептал Лан, услышав рассказ Перрина. По лицу Стража,
обыкновенно твердому, будто угол скалы, растекалась ошеломленность.
- Так, - произнесла Морейн. - Но нужно убедиться досконально. Лан,
поговори с остальными! - Лан поспешил к выходу, и властительница обратилась
также к Уно: - А твои сны о чем? Тоже, я думаю, грезишь о блеске Калландора?
Шайнарец переминался с ноги на ногу. Красный глаз, украшающий его
повязку, воззрился на Морейн с преданностью щенка, живой же глаз Уно
помаргивал и вращался.
- Да, и мне тоже каждую ночь снятся сны о растрек... гм, клинках, Морейн
Седай, - отвечал он напряженным голосом. - Ив последние ночи мне, наверно,
тоже снился меч. Помнить сны столь подробно, как лорд Перрин запоминает
собственные сновидения, мне не дано.
- А что нам желает порассказать Лойал? - спросила Морейн.
- Сны у меня все одни и те же, Морейн Седай. Рощи, Великое Древо и
стеддинг. Когда мы, огир, бродим в чужих краях, во сне мы возвращаемся в
стеддинг. И вновь повернулась к Перрину властная Айз Седай.
- Сны - они сны и есть, - молвил воин. - И ничего больше.
- Не верится что-то, - усмехнулась она. - Ты живо описал нам зал,
именуемый Сердцем Твердыни. А зал сей - в крепости, называемой Цитаделью
Тира. Описание таково, будто ты стоял в том зале. А сияющий меч - Калландор,
Меч-Который-Не-Меч, Меч-Которо-го-Нельзя-Коснуться!
Лойал выпрямился и ударился головой в потолок. Этого он и не заметил.
- Пророчества о явлении Дракона твердят одно: Тирская Твердыня не падет,
ежели рука Дракона не вооружится мечом, названным Калландор. Одно из
вернейших предзнаменований Возрождения Дракона - падение Тирской Твердыни.
Весь мир людской признает его Драконом, если Ранд возьмет под свою власть
Калландор!
- Может быть, может быть, - слова холодноликой Айз Седай покачивались,
точно льдинки на весенней воде.
- Может быть? - спросил ее Перрин. - Всего лишь "может быть"! Я верил,
будто меч в руке Дракона - это последний символ победного исполнения ваших
Пророчеств!
- Да, это знак, но знак не первый и не последний, - проговорила Морейн. -
Калландор знаменует собой лишь исполнение всего одного из Пророчеств
"Кариатонского Цикла", точно так же, как и рождение Дракона на склоне
Драконовой горы явилось только первым знаком. Дракону еще предстоит
расколоть государства или сокрушить мир, разбить вдребезги. Расшифровать все
предзнаменования, собранные в Пророчества, не успели даже и те ученые мужи,
что посвятили сему труду всю свою жизнь. Каково значение следующего: "Мечом
мира поразит он своих людей, уничтожит их листом"? Как понять, что "девять
лун обяжет он служить себе"? Однако в известном Цикле всему, о чем я сейчас
рассказала вам, придается точно такое же великое значение, как мечу,
именуемому Калландор. Я не напомнила вам о многом еще, столь же важном.
Например, что за "раны сумасшествия и надрезы надежды" ему нужно исцелить?
Какие цепи суждено ему разорвать? И кого заковали в цепи? Некоторые из
Пророчеств столь неясны и туманны, что он мог бы давно уже исполнить их, но
сие неведомо. Нет, конечно, Калландор - совсем еще не конец череде
Пророчеств. Лишь краткие отрывки и отдельные строки из Пророчеств знал
Перрин, и еще меньше ему хотелось слышать о них с тех пор, как Ранд позволил
Морейн всучить себе в руки то знамя. Да нет, не по душе эти строки стали
Перрину еще раньше. С того мига, как путешествие посредством Портального
Камня убедило Перрина, что судьба неразрывно связала его жизнь с жизнью
Ранда.
- Если же ты, Лойал, сын Арента, сына Халана, считаешь, будто Ранду
достаточно просто руку протянуть, то ты глупец, впрочем, не больший, чем он
сам, ежели и Ранд так считает, - продолжала Морейн. - Даже если он живым
доберется до Тира, в Твердыню ему путь заказан. К Единой Силе тайренцы не
испытывают ни малейшей любви, и того менее им понравится любой мужчина,
объявивший себя Драконом. Направлять Силу строжайше запрещено, Айз Седай
там, самое лучшее, лишь терпят, пока те не направляют Силу. Если же в Тире
кто-то имеет копию Пророчеств о Драконе, а тем паче вздумает оглашать их, то
нарушителя почти неминуемо возьмут под стражу и упекут в тюрьму. В Тирскую
же Цитадель не войдет ни единый человек, не имея на то дозволения
Благородных Лордов. Ни единый, кроме самих Благородных Лордов, не вступает в
Сердце Твердыни. Ранд еще не готов для этого дела. Просто не готов. Перрин
негромко что-то пробормотал. Мысли его заработали как бунтари. Твердыня
никогда не падет, пока Калландором не завладеет рука Возрожденного Дракона.
Да как. Света ради. ему добраться-то до меча - который висит внутри этой
самой крепости! - раньше, чем крепость падет? Да они с ума все посходили!
- Но мы-то почему здесь отсиживаемся?! - взорвалась Мин. - Ранд помчался
в Тир. Нам надо спешить вслед за ним! Иначе его подстерегут враги, они убьют
Дракона или... или... Почему мы сидим как вкопанные?..
- Потому, - отвечала Морейн, положив ладонь на голову Мин, - что я должна
быть уверена. Поверь мне: не слишком-то приятно, когда тебя избирает Колесо.
Нужно быть великим или хотя бы коснуться подлинного величия. Избранники
Колеса могут лишь принимать то, что грядет.
- Надоело мне принимать то, что грядет. Устала, - Мин прикрыла глаза
ладонью, Перрину показалось, что в глазах ее сверкнули слезы. - Мы здесь
дожидаемся неизвестно чего, а Ранд уже, может быть, погибает один...
Морейн погладила Мин по голове, и взгляд Леди Айз Седай на сей раз был
как будто исполнен жалости к молодой женщине.
Перрин присел на край кровати Лана, как раз напротив Лойала. В помещении
скопился густой запах людей - аромат тревоги и страха, только от Лойала
тянуло не столько беспокойством, сколько страницами его книг и древесной
листвой. Перрин чувствовал себя как в западне: вокруг сомкнулись глухие
стены, они будто теснее и теснее охватывают всех. И донимал запах тлеющих
сгоревших лучин.
- Но разве может мой сон рассказать, куда подевался Ранд? - спросил
Перрин как бы у себя самого. - Мой сон, а не сон Ранда...
- Те, кто способен направлять Единую Силу, - промолвила Морейн негромко,
- те, у кого особенный дар во владении Духом, иногда посылают собственные
сны другим людям. - Она тем временем продолжала утешать Мин. - Скорей всего,
чужие сны могут присниться тем, кто... восприимчив. Вряд ли Ранд нарочно
сумел бы так поступить. Просто дело в том, что сновидения тех, кто
прикасается к Истинному Источнику, бывают чрезвычайно сильные. Сны такой
силы, как у Ранда, способны охватить деревню, а то и целый городок. Самому
Ранду мало известно, на что он способен, и куда меньше ему ведомо, как
контролировать свои незаурядные способности.
- Тогда почему вам, Морейн, не являлись сны Ранда? - спросил Перрин. -
Или Лану?
Уно вперился в пустоту перед собой и выглядел так, будто ему чрезвычайно
требовалось тотчас же выскочить за дверь. У Лойала сникли уши. Перрин же
очень устал и был слишком голоден, и ему было все равно, с достойными ли ее
почестями беседует он с Айз Седай. К тому же он не мог утихомирить свой
гнев. - Так почему, Морейн? - спросил он вновь.
- Айз Седай обучены заслонять свои сны экранами, - отвечала властительная
леди. - Мне о таких пустяках и думать не требуется, они совершаются сами
собой, а я сплю себе, как младенец. У Стражей тоже имеются подобные
способности. Это результат существования уз. Гайдины не могли бы исполнять
свое предназначение, если бы Тень вкрадывалась в их сновидения. Во сне
каждый из нас по-своему уязвим, а Тень по ночам в самой силе...
- Вечно мы от вас узнаем что-то новенькое, - проворчал Перрин. - Нельзя
ли заранее сказать нам, чего ждать, и не объяснять уже случившееся? - При
звучных раскатах голоса кузнеца Уно снова стал похож на узника, тоскующего
по свободе. Но лишь искоса бросила взгляд на Перрина дама Морейн.
- Ты хочешь, чтобы я своими знаниями, обретенными за целую жизнь,
поделилась с тобой всего за один вечер? Или же отдала этому год? Скажу тебе
одно, Перрин Айбара: в собственных снах ты должен не терять бдительности!
- Не терял ее и терять не намерен! - ответил Перрин.
И тотчас же всех окутала тишина, да такая бескрайняя тишь, будто никто уж
не сможет ее прервать. Мин, поудобней усевшись, уложила свой подбородок на
ладонь, испытывая, очевидно, глубокое и полное удовлетворение от одного
только присутствия здесь великой Морейн. Прислонившись спиной к бревенчатой
стене, Уно вслушивался в беззвучие. Лойал настолько запамятовал о шалостях
времени и пространства, что вытащил из кармана книгу и попытался продолжить
в тусклом свете из оконца свое ненасытное чтение. Ожидание, все длившееся
минуту за минутой, выматывало из Перрина силы. Не Тени боюсь я во сне, а
волков. Не впущу их к себе! Ни на миг не впущу!
В обитель поселковой владычицы возвратился Лан, и Морейн обратилась к
нему с немым вопросом.
- Половина из всех, кого я расспрашивал, - проговорил Лан, - отвечали,
что им действительно снились мечи, причем четыре прошедшие ночи подряд.
Некоторые воины заявили, что помнят зал с огромными колоннами, а пятеро мне
сообщили, что меч в их снах казался стеклянным либо хрустальным. Масима
доложил мне, что в прошлую ночь он спал и видел, как этот меч держит в своей
руке Ранд.
- Так и будет! - возгласила Морейн. Оживившись, она потирала руки, как
будто была уже заново исполнена энергии. - Теперь я совершенно уверена!
Хотелось бы, правда, узнать, как удалось Ранду от меня улизнуть. Разве что
раскрылся в нем некий Талант - дар Эпохи Легенд...
Лан повернулся к Уно, и одноглазый боец растерянно поежился и
пробормотал:
- Побери меня прах, совсем позабыл я за этим растреклятым разговором,
что... - Он запнулся и, прокашлявшись, исподлобья уставился на Морейн. Она
отвечала ему выжидающим взглядом. - То есть не так... Я хотел сказать... В
общем, я прошел по следам лорда Дракона. Теперь в укромную долину есть иной
путь. То... то землетрясение опрокинуло высокую скалу. Получился крутой
перевал, однако мой конь его одолел. На крутизне я нашел еще больше следов,
а вокруг горы там очень хороший спуск. - Договорив, Уно тяжело вздохнул.
- Ну что ж, - проговорила Морейн. - Значит, Ранд не открыл, как летать,
или как становиться невидимкой, или еще что-то такое, как в легендах. За
ним, и немедля! Уно, я дам тебе золота, тебе и другим хватит добраться до
