матушка Рун пыталась ему помочь, он укусил ее... и он загрыз корову!
Собственными зубами, - Саймон шептал уже едва слышно.
- Морейн! - проговорил Перрин. - Этот больной для вас опасен!
- Все люди опасны, - она холодно усмехнулась. - Успокойся, дружок.
Распахнув дверь, Морейн вступила за ограду загона. Перрин затаил дыхание.
Айз Седай подходила к нему все ближе, и Ноам, оскалившись, стал рычать, и
рычал столь свирепо, что по телу его пошла дрожь. Морейн не обратила на рык
ни малейшего внимания. Она по-прежнему приближалась к больному, а он, рыча,
отползал по соломенной постели, пока не загнал себя в угол. Или она его
загнала?
Неторопливо и без страха Айз Седай опустилась на колени и своими руками
сжала Ноаму виски. Рев его переходил в ворчанье, обратившееся затем в
хныканье столь быстро, что Перрин и ахнуть не успел. Долго, долго Морейн
обнимала голову Ноама, наконец освободила больного и поднялась. Она
обернулась к Ноаму спиной так доверчиво, что горло у Перрина сжалось, - но
целительница бестрепетно выходила из клетки человека-волка, провожаемая его
палящим взором. Открыв дощатую дверь, Морейн повесила замок на место, в
петли, закрывать же его не нашла нужным, - и Ноам кинулся, рыча, на жерди
ограды. Он грыз их, налегал на прутья клетки плечами, старался просунуть меж
ними свою голову, продолжая рычать и щелкать зубами.
Уверенным жестом, без радости и без страха на лице, Морейн стряхнула со
своего платья солому.
- Вы так рисковали! - вырвалось у Перрина. Она посмотрела на него
глубоким взглядом человека, понимающего суть вещей, - и он опустил глаза.
Желтые свои глаза!
- Можете помочь Ноаму, леди? - хрипло спросил у нее Саймон, вглядываясь
своему брату в лицо.
- Могу лишь выразить тебе свое сожаление, Саймон.
- Но хоть что-нибудь сделайте с ним, госпожа моя добрая! Ну, что-то
такое, вы сами знаете, - голос его снова стал едва слышен. - Айз Седай
творят иногда столь волшебные дела...
- Исцеление - дело непростое, Саймон, творят его и больной изнутри самого
себя, и целитель - вместе. В брате твоем не осталось ничего, что помнило бы
его человеческую бытность. Нет таких карт, что наставили бы его на обратный
путь, да и внутри у него нет того, кто мог бы идти назад. Нет больше Ноама,
Саймон!
- Но ведь он... Госпожа моя, Ноам любил шутить, стоило ему только выпить
изрядно. Только он... - Саймон поднял руку к глазам и заморгал. - Спасибо
вам, добрая леди! Я понял: вы бы ему чем-нибудь пособили, кабы могли...
Морейн положила ладонь ему на плечо, тихонько сказала Саймону ободряющие
слова и покинула загон.
Обязанностью его, как Перрин помнил, было следовать за повелительницей,
однако человек в загородке - а вернее, тот, кто когда-то был человеком, -
рычал на деревянные прутья своей клетки и как-то удержал его. Воин-кузнец
шагнул к засову и, к собственному удивлению, сразу его отодвинул, вынув
замок. Хороший замок, кузнецом знатным сработан.
- Что задумали, господин хороший? - спросил Саймон.
Разглядывая добрый замок, Перрин посматривал и на человека, упрятанного в
клетку. Ноам прекратил грызть дерево: он пугливо бросал взгляды на Перрина,
дыша с трудом. Человек-волк уже сломал себе несколько зубов. - Можешь
держать его здесь всю жизнь, - проговорил Перрин, - но лично я не уверен,
что ему от этого будет лучше.
- Если он вырвется отсюда, ему - смерть!
- В клетке или на свободе - он все равно погибнет. А выпустишь на волю -
он станет счастлив, пускай по-своему. Ноам уже больше не брат тебе, но
освободить его можешь только ты. Но можешь и здесь его оставить, а люди
смотреть станут, как он грызет прутья своей клетки, пока бедняга не помрет с
тоски. Разве можно, посадив волка в клетку, ожидать, когда же он станет
счастливым? Или он в силах просидеть за решеткой весь век?
- Ну что ж, - нетвердо заговорил Саймон. - Я понимаю. Да! -
Посомневавшись, он все же кивнул и повернул голову к двери загона.
Более твердого согласия Перрин не стал ждать. Он отворил толстую дверь и
отошел в сторону.
Ноам тотчас же посмотрел в сторону выхода. Через миг он уже выбросил себя
из клетки, мчась на четвереньках, но с удивительным проворством. Из клетки,
пролетев через загон, - в ночь! Помоги нам обоим, о Свет! - подумал Перрин.
- Думаю, свободным-то быть - это ему лучше! - Саймон расправил плечи. -
Но что теперь скажет мастер Харод? Дверь открыта, а Ноама на месте нет!
Перрин захлопнул дверь клетки; огромный замок, водворенный воином на свое
прежнее место, закрываясь, прищелкнул.
- Пусть господин Харод пошевелит мозгами: что же могло произойти?!
Саймон закатился лающим смехом, но тут же умолк.
- Уж он-то придумает, как ему быть! Они все тут парни не промах!
Некоторые из них даже додумались врать, будто Ноам превратился в волка до
конца - и шерсть, мол, на нем выросла, и хвост, - это они наболтали в тот
день, когда Ноам покусал матушку Рун. Надо же такую неправду выдумать!
Вздрогнув, Перрин прислонился головой к двери клетки. Он может и не
обрасти шерстью, но оставаться волком! Волк уже не человек. Помоги мне.
Свет!
- Не всегда мы его здесь держали, - заговорил опять Саймон. - Жил себе в
доме матушки Рун, но когда явились к нам Белоплащники, она и я попросили
мастера Харода запереть Ноама здесь. У Белоплащников всегда с собой список
прислужников тьмы, их-то они, мол, и ищут повсюду. А какие глаза у моего
Ноама, вы видите сами. И в списке у Белоплащников было такое имя: Перрин
Айбара, кузнец. Они всем объясняли, что у него глаза желтые, что он, мол, с
волками заедино. Так вы уж сами теперь понимаете, отчего мне не хотелось,
чтобы они увидели Ноама...
Чуть повернув голову, Перрин искоса поглядел на Саймона, спросил:
- Так ты поверил им, будто Перрин Айбара - Приспешник Тьмы?
- Друг Тьмы не повел бы и бровью, если бы братик мой погиб здесь, в
тюрьме. Думаю я, нашла тебя добрая леди вскоре после случившейся с тобой
напасти. Вовремя пришла тебе помощь! Как бы мне хотелось, чтобы добрая
госпожа пришла к нам в Джарру не нынче, а месяцев этак несколько назад...
Перрину уже было стыдно за то, что он сравнивал сего мужа с лягушкой.
- Я тоже хотел бы, чтобы она как-то выручила Ноама!
Спали меня Свет. но я желаю, хочу всей душой, чтобы Морейн сумела ему
помочь!
Внезапно в голову ему пришло вот что: о судьбе Ноама вся деревня должна
знать! Ведать должны о тайне его желтых глаз!..
- Саймон, не принесешь ли ты ужин мне в номер?.. Кстати, и мистер Харод,
и остальные из местных были, верно, настолько захвачены разглядыванием
великана Лойала, что на глаза Перрина внимания не обратили, но если он будет
обедать в общей зале, все заметят желтый взгляд!
- Принесу, конечно. И завтрак тоже принесу. Не следует вам спускаться в
общую залу, пока не придет время оседлать коня и покинуть Джарру.
- Добрый ты парень, Саймон! Хороший ты человек... По лицу Саймона
расплылось чистое удовлетворение, и Перрина вновь уколол стыд.
Глава 9
ВОЛЧЬИ СНЫ
Через черный ход проникнув в гостиницу, Перрин возвратился в свой номер,
а вскоре в комнату вошел и Саймон, несущий ужин постояльцу. Даже салфетка на
широком подносе густо пропиталась запахом жареной баранины, ароматами
сладкой фасоли, репы и свежевыпеченного хлеба, пока Перрин, безучастный к
соблазнам чревоугодия, лежал на своей кровати, взирая в побеленный потолок.
Вновь и вновь он вспоминал Ноама, Ноама, вгрызающегося в древесину, Ноама,
исчезающего во тьме. Перрин пытался помыслить о прочном замке, о способах
закалки и ковки стали, но не получалось.
Оставив без внимания заждавшиеся его яства, воин-кузнец поднялся и
направился по коридору к номеру повелительницы. Услышав стук в дверь, она
проговорила:
"Входи, Перрин!" На мгновение в памяти его всколыхнулись вновь предания
об Айз Седай, но он вытолкал эти воспоминания из головы и открыл дверь.
Морейн пребывала в одиночестве, за что Перрин возблагодарил судьбу, - она
сидела, устроив баночку с чернилами у себя на колене, и что-то писала в
маленькой книжке с кожаным переплетом. Не глядя на стоящего перед ней
Перрина, закупорила баночку и вытерла стальной наконечник пера маленьким
лоскутком пергамента. В очаге разгоралось пламя.
- Давно тебя жду, - молвила Морейн. - Не говорила тебе об этом, потому
что знала: ты не хотел бы их услышать... Но после всего, что произошло
сегодня вечером... Спрашивай.
- Чего мне ожидать? - спросил он. - Все закончится для меня так же
плохо?
- Вполне возможно.
Он ожидал более подробных разъяснении, но Морейн убрала перо и чернила в
предназначенный для них полированный ящичек розового дерева и подула на
исписанную страницу, подсушивая чернила.
- И больше ни слова? Морейн, я не ждал ответа уклончивого, какой принято
получать от Айз Седай. Если вам известно мое будущее, скажите мне о нем,
пожалуйста.
- Известно мне лишь немногое, Перрин. Когда-то, надеясь найти ответы на
иные вопросы, я рылась в горах рукописей, собранных для исследований двумя
моими друзьями, и нашла несколько переписанных страниц из книги Эпохи
Легенд. Было там сказано и о ситуациях... о делах, подобных твоим делам.
Может быть, во всем мире уже не найдешь этих страниц, но и из них я узнала
лишь немногое.
- О чем же они вам сказали? Узнать хоть что-нибудь еще все равно лучше,
чем остаться при сегодняшнем полузнании. Да спалит меня Свет, ну почему я
заботился о том, чтобы Ранд не потерял разум, но не догадался ни разу, что
побеспокоиться мне бы нужно и о самом себе?
- Но и в Эпоху Легенд об этом, Перрин, знали очень мало. Кто бы о
подобных случаях ни писал, невозможно было понять, правда то или легенда. Я
же читала лишь часть текста, не забывай. Там говорилось о некоторых из тех,
кто вступал в общение с волками: люди теряли себя, ибо волки словно бы
пожирали в человеке все человеческое. Не в каждом, правда. В одном ли из
десяти, или из пяти, а может, из девяти, я не знаю.
- Я могу отгораживаться от них. Не знаю, как получается, но я могу не
слушать их. Заставить себя не слышать их. Как по-вашему, это поможет мне?
- Поможет, вероятно. - Глядя на Перрина со вниманием, Морейн выбирала
слова осторожно. - Говорилось в древней книге в большей степени о снах.
Сновидения могут тебя привести к беде, Перрин!
- Вы мне об этом уже говорили. Но что вы имеете в виду?
- Если верить автору той книги, то она утверждает: волки живут частью и в
нашем мире, а частью и в мире снов. - Мир снов? - неуверенно переспросил
Перрин.
Морейн бросила на него цепкий взгляд.
- Я повторила слова, прочитанные мной в отрывке из книги. Волки общаются
с тобой так, как беседуют и между собой, но все это связано с миром снов.
Каким образом связано - не знаю. - Морейн помедлила, нахмурилась. - В трудах
Айз Седай, обладавших сновидческим талантом, я прочла вот что. Сновидицы
рассказывали порой, как они встречались во сне с волками, да с волками
такими, которые были их проводниками. Ежели ты вознамерился избегать серых,
придется тебе, я боюсь, научить себя и во сне сохранять столь же острую
бдительность, как в часы бодрствования. Если у тебя хватит решимости
отгородиться от волков, разумеется.
- Хватит ли у меня решимости? Морейн, я не закончу свой путь так, как
Ноам. Не бывать этому!
- Ты говоришь так, - она посматривала на Перрина, насмешливо покачивая
головой. - будто любое решение способен принять самостоятельно. Но ты -
та'верен, не забывай об этом, Перрин!
Он повернулся к ней спиной и уставил взгляд в темные ночные окна, однако
