площади глашатай. А ведь это неплохо, что ты попался мне в руки!
С этими словами крестьянин отправился домой, неся сокола перед собой
на пальце.
- Ну, дочки, - сказал он, - вот ваше приданое, - и показал им птицу.
- Ты, отец, видно, смеешься над нами! - разворчались дочери. - Сулишь
в приданое какую-то птицу, которая и курицы хорошей не стоит.
- Много вы понимаете, - сказал крестьянин, повернулся и крикнул жене:
- Эй, жена, собирай мужа в дорогу! Иду я в королевский дворец, а путь
туда не близкий. Дай мне с собой три лепешки, три маслины да три луков-
ки.
Пока жена укладывала три лепешки, три маслины да три луковки в мешок
из-под овса, крестьянин снял недоуздок со своего ослика, один конец об-
мотал вокруг лапки сокола, другой вокруг руки. Потом вскинул мешок за
спину и отправился.
День шел, два шел, на третий пришел к королевскому дворцу.
В крестьянской лачуге двери всегда настежь: только порог переступи -
и все. А в королевском дворце каменные стены, чугунные ворота всегда на
запоре. Но крестьянина это не смутило. Он подошел поближе и принялся ко-
лотить по воротам ногой, потому что руки у него были заняты - одна при-
держивала мешок, на другой сидел сокол.
Ворота распахнулись, крестьянин уже хотел войти, но не тут-то было.
Двое стражников преградили ему путь длинными копьями, а третий стражник
забил в колокол, будто на пожар сзывал. Тут из дворца выбежал толстый
начальник стражи и стал допрашивать крестьянина.
- Куда идешь, деревенщина?
- К королю иду, - отвечал крестьянин.
- А что у тебя на руке?
- Сокол.
Начальник стражи, конечно, сразу узнал птицу, но быстро успел смек-
нуть, что тут можно поживиться.
- Сокол-то сокол, а чей сокол? - спросил он.
- Королевский, - сказал крестьянин.
- Ах, негодяй! - закричал начальник стражи. - Да знаешь ли ты, что
король от тоски по своему любимому соколу не ест, не спит. Наконец-то я
изловил тебя, бессовестного вора. Эй, стража правой половины ворот, ис-
полняй свое дело!
Стража потащила крестьянина направо, и он увидел прямо перед собой
виселицу с болтавшейся наготове петлей.
"Чего доброго, и впрямь повесят!" - подумал бедняга и завопил:
- Да что вы, совсем с ума спятили? Где это видано, чтобы вор краденое
добро назад хозяину приносил!
- Подождите вешать, - приказал начальник стражи. - Так ты что же -
этого сокола королю принес?
- Конечно, королю, - отвечал обрадованный крестьянин.
- Ну так давай его мне, - сказал толстый начальник стражи, - а я сне-
су королю.
- Э, нет! Сокол-то мой!
- Ах, твой! - опять закричал начальник стражи. - Значит, ты все-таки
хочешь утаить королевскую птицу. Стража левой половины ворот, исполняй
свое дело!
Крестьянина снова подхватили и поволокли налево. Налево тоже стояла
виселица - видно, родная сестра правой. Крестьянину она понравилась не
больше, чем первая. Поэтому он вырвался из рук стражников и подбежал к
начальнику.
- Милостивый господин, - заговорил он, низко кланяясь. - Что-то не
хочется мне болтаться между небом и землей. Не сговоримся ли мы как-ни-
будь иначе?
Начальнику только этого и надо было. Он подкрутил свои усы и важно
сказал:
- Королевская служба не шутка. Что ни случись, за все начальник стра-
жи в ответе. Мне свою голову даром терять тоже неохота.
- Зачем же даром, господин начальник, - сказал крестьянин.
- Вот это разговор другой. Так и быть, пойдем вместе к королю. Только
смотри, уговор такой: сокола мы поймали вдвоем. А раз вдвоем, так и наг-
рада на двоих.
- Будь по-твоему, - сказал крестьянин. - Идем к королю.
Король даже вскочил с трона, увидев своего любимого сокола.
Крестьянин размотал ослиный недоуздок, и сокол перелетел с его пальца на
палец хозяина. Тогда король спросил:
- Кто поймал?
- Я... - начал крестьянин, - и... он тоже.
- Да, я тоже, - подхватил начальник стражи.
- А кто же увидел моего сокола первый?
- Ну, увидел-то я первый, - ответил крестьянин. - Но поскольку ловили
мы вдвоем, то все, что ваше королевское величество пожалует, причитается
нам поровну. Об одном только прошу у вашей королевской милости - не да-
вайте нам награду золотыми монетами.
- А чем же? - спросил король.
- Я бы хотел получить плетьми. И сдается мне, что по пятьдесят ударов
каждому будет в самый раз.
Король очень удивился. Но королю не полагается выказывать удивление.
Он позвал придворного палача и велел отпустить по пятьдесят ударов.
Крестьянин подставил свою спину сам, и вид у него был предовольный.
Это начальника стражи тащили к палачу шестеро слуг, потому что от страха
ноги его совсем подгибались.
А король тем временем просто умирал от любопытства, и так как король
все-таки человек, то он не выдержал и велел привести к себе крестьянина.
- Теперь, когда вы оба получили то, чего просил ты один, - сказал ему
король, - объясни мне, почему ты выбрал такую удивительную награду.
- Потому что оба мы ее заслужили, - принялся объяснять крестьянин. -
Я за то, что дал себя провести, а господин начальник вашей стражи за то,
что провел меня.
- Как так?
Тут крестьянин рассказал все по чистой правде.
- Конечно, - добавил он, - я бы предпочел что-нибудь другое, тем бо-
лее, что я бедный землепашец и у меня две дочки на выданье. А битая спи-
на - незавидное приданое. Но я человек справедливый и рассудил так: кто
что заработал, то и получай.
Король расхохотался. Потом сказал:
- Ну, и я человек справедливый. Поэтому рассужу иначе. Начальнику мо-
ей стражи я велю прибавить еще пятьдесят плетей. А ты возьми себе вот
этот кошель. В нем ровно двести золотых. Неплохое будет приданое у твоих
дочерей.
- Ну, если так, побегу их обрадую, - сказал крестьянин. Взял кошель,
поклонился королю и пустился, весело распевая, в обратный путь.
ВЕДЬМА И СОЛНЦЕВА СЕСТРА
В некотором царстве, далеком государстве, жилбыл царь с царицей, у
них был сын Иван-царевич, с роду немой, было ему лет двенадцать, и пошел
он раз в конюшню к любимому своему конюху. Конюх этот сказывал ему зав-
сегда сказки, и теперь Иван-царевич пришел послушать от него сказочки,
да не то услышал:
- Иван-царевич! - сказал конюх. - У твоей матери скоро родится дочь,
а тебе сестра; будет она страшная ведьма, съест и отца, и мать, и всех
подначальных людей, так ступай, попроси у отца что ни есть наилучшего
коня - будто покататься, и поезжай отсюдова куда глаза глядят, коли хо-
чешь от беды избавиться.
Иван-царевич прибежал к отцу и с роду впервой заговорил с ним; царь
так этому возрадовался, что не стал и спрашивать: зачем ему добрый конь
надобен? Тотчас приказал что ни есть наилучшего коня из своих табунов
оседлать для царевича. Иван-царевич сел и поехал куда глаза глядят.
Долго-долго он ехал; наезжает на двух старых швей и просит, чтоб они
взяли его с собой жить.
Старухи сказали:
- Мы бы рады тебя взять, Иван-царевич, да нам уж немного жить. Вот
доломаем сундук иголок да изошьем сундук ниток - тотчас и смерть придет!
Иван-царевич заплакал и поехал дальше. Долго-долго ехал, подъезжает к
Вертодубу и просит:
- Прими меня к себе!
- Рад бы тебя принять, Иван-царевич, да мне жить остается немного.
Вот как повыдерну все эти дубы с кореньями - тотчас и смерть моя!
Пуще прежнего заплакал царевич и поехал все дальше да дальше. Подъез-
жает к Вертогору, стал его просить, а он в ответ:
- Рад бы принять тебя, Иван-царевич, да мне самому жить немного. Ви-
дишь, поставлен я горы ворочать; как справлюсь с этими последними - тут
и смерть моя!
Залился Иван-царевич горькими слезами и поехал еще дальше.
Долго-долго ехал, приезжает, наконец, к Солнцевой сестрице. Она его
приняла к себе, кормила-поила, как за родным сыном ходила. Хорошо было
жить царевичу, а все нет-нет да и взгрустнется, захочется узнать, что в
родном дому деется? Взойдет, бывало, на высокую гору, посмотрит на свой
дворец и видит, что все съедено, только стены осталися! Вздохнет и зап-
лачет.
Раз этак посмотрел да поплакал, воротился, а Солнцева сестра спраши-
вает:
- Отчего ты, Иван-царевич, нонче заплаканный?
Он говорит:
- Ветром в глаза надуло.
В другой раз опять то же, Солнцева сестра взяла да и запретила ветру
дуть.
И в третий раз воротился Иван-царевич заплаканный, да уж делать нече-
го - пришлось во всем признаваться, и стал он просить Солнцеву сестрицу,
чтоб отпустила его, добра молодца, на родину понаведаться. Она его не
пускает, а он ее упрашивает; наконец упросил-таки, отпустила его на ро-
дину понаведаться и дала ему на дорогу щетку, гребенку да два моложавых
яблочка: как бы ни был стар человек, а съест яблочко - вмиг помолодеет!
Приехал Иван-царевич к Вертогору, всего одна гора осталась, он взял
свою щетку и бросил во чисто поле; откуда ни взялись - вдруг выросли из
земли высокие-высокие горы, верхушками в небо упираются; и сколько тут
их - видимоневидимо! Вертогор обрадовался и весело принялся за работу.
Долго ли, коротко ли - приехал Иван-царевич к Вертодубу, всего три
дуба осталося; он взял гребенку и кинул во чисто поле; вдруг зашумели,
поднялись из земли густые дубовые леса, дерево дерева толще! Вертодуб
обрадовался, благодарствовал царевичу и пошел столетние дубы выворачи-
вать.
Долго ли, коротко ли - приехал Иван-царевич к старухам, дал им по яб-
лочку; они съели, вмиг помолодели и подарили ему косточку, как махнешь
косточкой - станет позади целое озеро!
Приезжает Иван-царевич домой. Сестра выбежала, встретила его, приго-
лубила:
- Сядь, - говорит, - братец, поиграй на гуслях, а я пойду обед приго-
товлю.
Царевич сел и бренчит на гуслях; выполз из норы мышонок и говорит ему
человеческим голосом:
- Спасайся, царевич, беги скорее! Твоя сестра ушла зубы точить.
Иван-царевич вышел из горницы, сел на коня и поскакал назад, а мышо-
нок по струнам бегает: гусли бренчат, а сестра и не ведает, что братец
ушел. Наточила зубы, бросилась в горницу, глядь - нет ни души, только
мышонок в нору скользнул. Разозлилась ведьма, так и скрипит зубами, и
пустилась в погоню.
Иван-царевич услыхал шум, оглянулся - вот-вот нагонит сестра; махнул
косточкой - и стало глубокое озеро. Пока ведьма переплыла озеро,
Иван-царевич далеко уехал.
Понеслась она еще быстрее... вот уж близко! Вертодуб угадал, что ца-
ревич от сестры спасается, и давай вырывать дубы да валить на дорогу,
целую гору накидал! Нет ведьме проходу! Стала она путь прочищать, грыз-
ла, грызла, насилу продралась, а Иван-царевич уж далеко. Бросилась дого-
нять, гнала, гнала, еще немножко... и уйти нельзя! Вертогор увидал
ведьму, ухватился за самую высокую гору и повернул ее как раз на дорогу,
а на ту гору поставил другую. Пока ведьма карабкалась да лезла, Иван-ца-
ревич ехал да ехал и далеко очутился.
Перебралась ведьма через горы и опять погнала за братом... Завидела
его и говорит:
- Теперь не уйдешь от меня!
Вот близко, вот нагонит! В то самое время подскакал Иван-царевич к
теремам Солнцевой сестрицы и закричал:
- Солнце, Солнце! Отвори оконце!
Солнцева сестрица отворила окно, и царевич вскочил в него вместе с
конем.
Ведьма стала просить, чтоб ей выдали брата головою; Солнцева сестра
ее не послушала и не выдала. Тогда говорит ведьма:
- Пусть Иван-царевич идет со мной на весы, кто кого перевесит! Если я
перевешу - так я его съем, а если он перевесит - пусть меня убьет!
Пошли; сперва сел на весы Иван-царевич, а потом и ведьма полезла;
только ступила ногой, так Ивана-царевича вверх и подбросило, да с такою
силою, что он прямо попал на небо, к Солнцевой сестре в терема, а
ведьма-змея осталась на земле.
ЧЕРНАЯ ЛОШАДКА
Жил в деревне, невдалеке от Сан-Марино, крестьянин Джузеппе Франчози,
а попросту Пеппе. Были у него клочок земли и две работящие руки. Руки -
