едет дальше, пересекая широкую авеню, две машины следуют за
ним. Человек в серой форме знаком велит им остановиться сразу
за воротами.
-- Корнелиус, голубчик, окажите великую милость, купите
мне бутылку виски.
-- Разумеется, конечно. Какой-нибудь определенный сорт.
-- Канадского.
Вступаю под крышу населенного призраками строения. Сколько
раз я сходил здесь с поезда или садился в него, в самом конце
линии -- или в начале, если вы направляетесь в город. Бармен с
засученными рукавами. Коммивояжеры, сгорбившиеся в круглом баре
над выпивкой. Звон бубенцов из музыкального автомата, сани
мчатся по снегу. Кто-то из посетителей говорит, вот что нам и
вправду понадобится, если через час эта штука не кончится.
Снаружи снег повалил еще гуще. Провисшие телефонные
провода над уходящей на север аллее. Черная высокая железная
изгородь по другую сторону улицы. А за ней кровли громадных
мраморных мавзолеев. Есть и гранитные, серые. Ели, заиндивевшие
клены, дубы и буки. Вся смерть, какая там есть, надежно укрыта.
Холодно, бело, одиноко. Миссис Соурпюсс открывает стеклянный
шкафчик.
-- Выпейте немного, Корнелиус, нас ожидает зверский холод.
-- Нет, спасибо. Не могу, пока я на службе.
-- Вы называете это службой.
-- Нет.
-- Ну так глотните немного.
-- Я думаю, все же не стоит.
-- Ну будьте лапушкой. Вы же не ждете, что я буду сидеть,
проливая слезы.
-- Я полагаю, что одни горюют больше, другие меньше.
-- Да идите вы. Большинство радо-радешенько. Если не
ребенка хоронят.
-- Вот сдача.
-- Оставьте себе, она ваша.
-- Прошу прощения, но я не могу ее принять.
-- Знаете, еще минута и я вам медаль повешу на грудь.
Такой вы, черт побери, замечательный. Возьмите.
-- Ну хорошо, большое спасибо.
-- Было бы о чем говорить. Ради чего же я замуж-то
выходила. Ну, за встречу.
Фанни основательно отхлебывает виски, глотает так, что
кадык ходит вверх-вниз. А мне не терпится снова увидеть ее ноги
в черных чулках. Вайн не сказал ни слова о чаевых. Как о части
того, что составляет мой фантастический оклад жалованья. Если
прибегнуть к старомодному обороту. Бросить их Вайну, дабы он
еще пуще уверовал в могущество своего красноречия. Фанни
достало двух фраз и гаргантюанской щедрости, чтобы избавить
меня от пожизненного самоуважения. Почти на семь долларов
богаче. Хватит, чтобы купить шипучки и груду сосисок и кататься
целый день на пароме, да еще и на пиццу останется.
-- Корнелиус, вы ведь сильный, правда. Не позволяйте
никому прикоснуться ко мне.
Теперь она хочет знать, похож ли я на Самсона. Глен на
переднем сидении опять ухмыляется. Думает, что уже все насквозь
знает. Как он сейчас подвезет нас к дверям мавзолея Соурпюссов.
Давя встречных покойников. Как замельтешат перед ним служители.
И как он даст мне возможность отойти в сторонку и пересчитать
деньги.
-- Я была замужем за футболистом, Корнелиус. Он мог
держать меня над головой на одной ладони. Но не мог и гроша
заработать. Плакал, как дитя, когда я его бросила. И вроде как
немного повредился в уме. Пытался убить меня, когда я
отказалась вернуться. Если он ждет где-нибудь здесь, дайте ему
как следует, ладно.
Дорога вьется, спадая и поднимаясь, перебирая вид за
видом. Проезжаем статую мальчика, сидящего на скамье, скрестив
ноги в бриджах. С красной гвоздикой в руке. Я был одет точно
так же, когда проиграл мой первый бой. Меня за тупость оставили
на второй год. И я решил что смогу побить второго по силе
малого в классе. А у него оказались под свитером книги, о
которые я только кулаки отбил. Вколотил меня в живую изгородь,
так что я даже расплакался. Теперь вот миссис Соурпюсс желает,
чтобы я звезданул по чугунной челюсти какого-то здоровенного
живоглота.
-- Скажу вам правду, миссис Соурпюсс. Я очень силен. Но
этот ваш первый муж.
-- Второй.
-- Пусть будет второй. Судя по описанию, он человек не
маленький. Вы действительно полагаете, что он может нас здесь
поджидать. Я к тому, что мы, конечно, стремимся по возможности
во всем идти навстречу клиенту. Однако я бы не отказался от
чьей-либо помощи.
-- Со мной три частных детектива. Но мне хотелось бы
обойтись без стрельбы.
-- Без стрельбы. Миссис Соурпюсс. Это почтенное кладбище.
Здесь имеются определенные правила. Если начнется стрельба,
меня просто уволят. Толкотня и давка -- вещи на похоронах
обычные. Но применения огнестрельного оружия мистер Вайн
безусловно одобрить не сможет.
Вон в ту сторону мы ехали с Элен. Дешевые могилы. Ряд за
рядом. А если свернуть сюда, дело может кончиться тем, что наши
зубы заскачут по всей гробнице, будто игральные кости. Если нам
их прежде не высадят пули. Кругом расступаются в заснеженном
изяществе величественные строения. За любым из которых может
сидеть второй муж миссис Соурпюсс. Глядя в оптический прицел
здоровенной винтовки. Остаток футбольной команды вылетает
сбоку, размахивая томагавками. Мало переменились эти места с
той поры, когда здесь охотились индейцы.
Прямо по курсу восемь человек в зеленом. Уходит вверх
накрытая тентом тропа. Купол мавзолея покоится на колоннах,
арочные витражные окна. Кедры у входа. Кортеж останавливается.
Вот те на. К похоронной процессии добавились еще две машины.
Кларенс несомненно предпочел бы, чтобы я действовал,
основываясь на собственном суждении. Залечь на полу лимузина. И
после того, как бойня окончится, доставить уцелевших в
больницу. А Чарли свезет покойников к Вайну.
-- Миссис Соурпюсс, я не хотел бы показаться вам
негалантным, но, прежде чем мы выйдем. Замечаете ли вы
где-нибудь вашего второго мужа. Вон в той машине. В ней кто-то
сидит. Ради вашей же безопасности нам следует удостовериться,
прежде чем выходить.
-- Вилли пробитый. Врежьте ему покрепче и все. Вы боитесь,
Корнелиус.
-- Нет, я не боюсь. Просто немного встревожен. Я к тому,
что мне придется поговорить с кем-то из кладбищенской
администрации. Всякий прискорбный инцидент дурно отражается на
величественности ритуала. Обычно они здесь подобного не
допускают.
Чарли выкручивает и дергает ручку на дверце катафалка.
Которую заело после наезда глумливого Глена. Присутствуй здесь
Вайн, он бы уже с воплями лез на стену мавзолея. Тем временем
Чарли наваливается на гаечный ключ. И плюхается задницей в
снег. Отчего на лице представителя администрации выражается
серьезное недовольство. Возможно, это не только первое, но и
последнее мое погребение. Тянут-потянут, уже втроем. Хлоп. Еще
один рюхнулся. Представитель все больше мрачнеет. Так, давайте
теперь вчетвером. Сдвинулась. Взвыла. Открылась. Всю дверцу
перекосило. Фанни стискивает мою руку. Я вылезаю из лимузина,
хером вперед.
-- Боже мой, Корнелиус. Что за дуболомы.
Сопровождающие собирают цветы, зачерпывая их прямо
охапками. Шестеро из них, все в зеленых шапочках, вытягивают
гроб. Аккуратно прилаживают его себе на плечи. Чарли стоит,
наблюдая за ними, лицо у него пепельно-серое, в седых космах
застревают снежинки. Указатель на зеленом столбике гласит:
"Райская Авеню". Вместо: "Для тех, кто еще не вляпался по самые
уши". Фанни прихорашивается. Щелкает золотой пудреницей. Тонкий
запах пудры ударяет мне в нос. Вот туда и пойдем. Тщеславие
впереди. Насилие сзади.
-- Пожалуйста, скажите мне, если увидите его, миссис
Соурпюсс.
-- Кого.
-- Вилли.
-- Не беспокойтесь, вы его сразу заметите, в нем шесть
футов росту.
Миссис Соурпюсс в черных резиновых ботиках с высокими
каблуками. Кристиана трясет. Задерживаемся под навесом, точь в
точь таким же, как у Вайна на входе. А пальто-то я на работе
оставил. Здесь, на свежем воздухе, запах ее духов усиливается.
Черные ноги на белом фоне. Все ждут. Из двух других машин
выбирается странная компания. Четыре женщины в черных шляпах и
длинных вуалях. Троица дотемна смуглых мужчин, один в
ниспадающей рясе. Три детектива: двое стоят на верхней
ступеньке, один по другую сторону дороги.
-- Кто эти люди в черном, миссис Соурпюсс.
-- Крестьяне. Мужнины родственники. Я позволила им немного
развлечься на свой манер. Потому что больше им ничего не
обломится. Кучка иммигрантов. Им придется вернуться в свою
Болгарию.
Возьми ее за пушистый локоть. Ветра пронизывают мой твид.
Вместе с ощущением ее правой груди. Охлаждая мой перпендикуляр.
Который встает всякий раз, как встает она. Ступеньки чисто
выметены. Самое время сказать ей любезность. Пока тут не
запахло неподобающим поведением.
-- Вы очень привлекательно выглядите, миссис Соурпюсс.
-- Держу пари, что вы говорите это всем вашим клиентам.
Холодный мглистый интерьер. Запах цемента и штукатурки.
Едва не ответил миссис Соурпюсс. Что она -- первый клиент, с
которым я познакомился. Она неподвижно стоит рядом со мной.
Пока вокруг потеснее сбиваются люди. У рослого бородача в
черной рясе оказался с собой небольшой алтарь. В витражных
окнах коленопреклоненные ангелицы с венками. Под одной написано
"Pax Vobiscum<$F Мир с вами (лат.) -- Прим. пер.>". Все, что
мне следует сделать, это восстановить членство в атлетическом
клубе, где меня когда-то научили махать кулаками, и поскорее
вернуть себе прежнюю форму. Трагедиям свойственно случаться так
же нежданно, как часам останавливаться именно в тот самый миг,
когда ты на них поглядишь. Тут-то и ударяет гонг, и ты
основательно получаешь по морде, и начинается раунд. Выходи и
дерись. Особенно приветствуются удары ниже пояса. Так что
ничьим яйцам у нас спокойно повисеть не дают. Мои так и вообще
раскачиваются в благоговейном трепете. Свисая с очень крутого
рога. Восставшего в честь Фанни.
С потемневших небес по-прежнему сыплются хлопья. По
дорогам кладбища ползут снегоочистители. Мистера Соурпюсса в
его водонепроницаемом, со свинцовыми швами гробу поднимают,
чтобы навек упокоить под огромной плитой розоватого мрамора.
Пока иммигранты бормочут молитвы. А мы спускаемся по ступеням.
Кто-то хлопает меня по плечу. На правой руке сам собою
сжимается кулак. Самое верное -- двинуть эту орясину Вилли по
корпусу так, чтобы из него пыль полетела. Поразительно, до чего
я, оказывается, храбрый. Впрочем это был Чарли, негромко и
грустно спросивший меня, поеду ли я назад в катафалке. Я
ответил да. Миссис Соурпюсс ответила нет. И утянула меня,
закостеневшего, в свою машину. Где пальчиками сжала мое колено.
-- Ах вы, бедный мальчик. Давайте я вам руки разотру.
И бедный старый Чарли. В карих глазах которого достаточно
горя, чтобы открыть ссудную кассу печалей. Остался раздавать
чаевые, между тем как мы отчалили. И не торопясь, покатили по
петлистым дорожкам. Снабдить один из этих мавзолеев кроватью и
очагом, хорошая бы вышла квартирка. При том, что на ночь ворота
здесь запираются, можно было бы выходить гулять по вечерней
тиши. В валенках. В окружении красоты. Вдали от квартирных
хозяек. Резать коньками лед замерзшего озера. Избегая лишь
проруби посередке, вкруг которой замерли утки и гуси. Каменный
мостик. Синяя сойка, заверещав, взлетает на ветку дерева. Там,
за участком небольших надгробий просвечивает сквозь изгородь
красный фасад пожарного депо. Судя по его виду, внутри тепло и
уютно. А если пройти мимо старых могил вон по той аллее, как
раз попадешь туда, где я старшеклассником стриг летом траву. И
казался себе парикмахером, ровняющим зеленые волосы, что
