большая проблема, которая беспокоит его в настоящий момент, -- выдавил из
себя парень.
Молодец!
-- О, sure! Of course! -- обрадовался импортный мудрила ичто-то
страстно забормотал на уху переводчику.
-- Том Коннорс интересуется... -- теперь соотечественник пожелтел
лицом, будто хватил лишку яблочного уксуса, -- Как мистеру Ремеслуку
удалось, будучи полковником милиции, открыть первый в столице официальный
публичный дом? Мистер Коннорс будет публиковать в "Лос Анджелес таймс"
статью под названием "Первый полицейский бордель в России"...
-- Как... как... а ты переведи ему -- кверху каком!
И пока толмач соображал, стоит ли ему перерабатывать на английский
очередную непереводимую русскую идиому, Ремеслук вдруг неожиданно легко
подхватился из кресла... подскочил к дивану... пожал руки ошарашенным
посетителям...
-- Ладно, ладно, ребята, пиз... уйте до ветру. А меня вон, видите, уже
мужики ждут. Мне работать надо...
Свое приглашение Ремеслук произнес с непередаваемыми
приблатненно-ментовскими интонациями, облагороженными мягким украинским
акцентом.
Хозяин офиса буквально вытолкал за двери ошарашенного переводчика и
продолжавшего глупо улыбаться американца, а я еще раз успел оценить
Ремеслука. Внешне ничем не примечательная личность, колобок: сто семьдесят
сантиметров роста, шестьдесят пять килограммов... стеба.
Выдворив гостей, Ремеслук поприветствовал Юрия Викторовича и протянул
руку мне:
-- Ну здорово, Неволин, е... ать тебя некому!
Я молча развернулся и пошел на выход. Нет, я не обиделся на Ремеслука.
Если мы обижаемся, значит, виноваты сами. Сами допустили ситуацию, что
кто-то общается с нами неподобающим образом. Я -- допустил, поехав неведома
куда и неведомо к кому. Но это вовсе не повод, чтобы позволять и далее
разговаривать с собой в подобном духе.
-- Погоди, Сережа... -- теперь голос Ремеслука звучал вполне нормально,
-- Погоди... Тебе от Паши Платонова привет.
Я остановился. Павел Платонов -- заместитель моего бывшего командира
Рыбакова, старый друг еще по "Символу". Паша -- лучшая верительная грамота.
-- Не думаешь же ты, что Пашка тебя параноикам сосватал, а? Не-ее-ет,
как говаривал капитан Жеглов, не бывает дыма без огня, а синяка без жопы! Во
всем есть свой смысл...
Ремеслук приобнял меня за плечи, развернул и силой усадил на диван, на
котором уже отдыхал Юрий Викторович.
-- Давай, давай. Вот рюмку чаю с дороги выпей... Закуси.
Сам он подкатил к столу кресло и уселся напротив.
-- Разговор у нас будет очень серьезный, без всяких бирюлек, что
характерно...
Ремеслук накапал себе в рюмку "чиваса"...
-- Как Зикуля-то поживает, Юлий Леонидович? -- поинтересовался мой
сосед по дивану.
Ремеслук задержал глоток, покатал виски за щеками, пропустил в себя...
-- Зикуля-то? А фули Зикуле сделается? Бегает!
Господи, опять! Я не пуританин, но считаю, что матерщина не
способствует деловому разговору. И опять Зикуля эта проклятая. То ей бабки
обналичивают, то ей трахаться не с кем, то она -- бегает! Чтоб ее черт
подрал!
Проглотив виски, Ремеслук сосредоточился:
-- Тут такие дела, Сережа...
... ну наконец-то!..
-- Зикуля...
... мне стало невыносимо тоскливо...
-- Зикуля, Зико -- это мой пес, боксер, падла, -- счел нужным пояснить
господин полковник, -- Я тут, понимаешь, за город перебрался, на виллу. Ну,
а как же без Зики? Надо же и ему домик построить, верно? Вот и обналичиваю
ему бабки...
-- Я что думаю, Викторыч, -- обратился Ремеслук к моему соседу, который
спокойно попивал виски и воспринимал весь этот бред, как должное, -- Уйду я
на пенсию, на хер.
-- Дались они мне все, -- он неопределенно покрутил руками в поискахв с
е х, -- е... ать их некому! Уйду и стану кобелей разводить... Ты как
думаешь, Неволин?
В этот момент я, наверное, стал похожим на каменного истукана с острова
Пасхи.
-- А что? -- Ремеслука, казалось, не смутил мой зловещий вид, -- Он
потрахался, ты щенка продал. Он еще потрахался, ты опять продал. Всем
приятно.
-- Ладно, бойцы, -- Ремеслук был явно раздосадован тем, что мы не
поддержали животрепещущую тему, -- Деловые вы очень. Я как полагаю... Вы
сейчас осмотрите все хозяйство, чтобы Неволин не дергался. А потом продолжим
разговор.
-- Викторыч, вы, наверно, сейчас в твою психушку отправитесь...
Юрий Викторович согласно кивнул.
-- А потом уже... И, Сережа, извини, что характерно, за такое
приветствие, -- Ремеслук лукаво посмотрел на меня,
-- А чего ты еще ожидал в борделе?
Я ничего не ожидал, и если бы не имя Пашки, служившее для меня лучшим
паролем, давно покинул бы офис хозяина "Махаона". Пока Ремеслук
разглагольствовал о своих пенсионных планах и занимался духовными поисками в
области зикиных гениталий, я счел нужным заняться единственно полезным делом
в этих условиях. То есть пообедать.
-- Нет, ты посмотри, Викторыч, как он на бутерброды налегает, -- не
удержался Ремеслук от новой порции стеба, -- у вас что, в Питере, плохо
кормят? Может, тебе еще и девочку пригласить?
Я оторвался от поглощения бутерброда. Что ж, примем условия игры
хозяев...
-- Зовите!
-- Ну вот, совсем другое дело! -- обрадовался чему-то Ремеслук, -- А то
прямо как чужой...
Он подошел к своему рабочему столу и нажал кнопку интеркома:
-- Мадина... Мадиночка, зайди. Тут у нас оч-чень интересный гость...
Через минуту в комнату вошла невысокая, стройная темнорусая девушка.
Голубые, нет, какие-то фиалковые глаза с миндалевидным разрезом...
чувственные губы... классической формы нос с резко очерченными ноздрями,
говорящими о некотором своеволии их обладательницы...
Вот так текут себе речки и сливаются, образуя маленькое озеро. Речки
русские(?), кавказские(?), азиатские(?). Озеро -- московское. Симпатичное
такое озеро.
Хотя... Девушка Мадина -- очень даже на вкус и просто смазливой назвать
ее нельзя. Мадина -- это какое имя? И еще интересно: почему она так смотрит
на меня? Так, как будто знает уже тысячу лет?
А я... я-то понятно, почему уставился на Ма... как вы сказали? Боже,
бывают же такие совпадения! Она как две капли воды похожа на ту девчонку,
которую я вытащил в девяносто третьем из горящего Белого дома, и с которой у
нас позже была самая волшебная ночь из всех, когда-либо спускавшихся на эту
землю. (Прости меня, Инна... Я знаю, ты простишь меня. Простите, немногие
любимые женщины!) Та девочка -- Маша, Мария -- была единственной, спевшей
мне наутро. И не просто песню -- а старинную, самую дорогую, самую потаенную
мою, о чем она, естественно, и догадываться не могла.
Ремеслук тем временем приглядывался к нам, чуть ли не потирая руки:
-- Как тебе наша Мадина, а, Сережа? Мадиша... тебе Сергей нравится?
Давайте, давайте... Часа вам хватит, а?
Тоже мне, Жириновский! Я никогда не пробовал продажной любви и, честно
говоря, не стремился. В отличие от 82 процентов мужчин, если верить
статистике. Но... все-таки интересно, зачем скрывать! И потом... что-то
хочет от меня Ремеслук по делу... я шестым чувством улавливал в его веселье
и... вообще в атмосфере... этого всеобщего бедлама... предгрозовую
напряженность.
Нет, ложь! Все ложь! Просто иные воспоминания, имена, звуки, отголоски
( МА рия... МАд ИН а... ИН на...) имеют надо мной странную, непонятную мне
самому, власть -- вот это уже правда.
А, посмотрим, чем все обернется!
-- Видите ли, Юлий Леонидович, насчет часа... Я вообще-то не Зико
ваш...
Ремеслук рассмеялся:
-- Ну веди, веди его, Мадина. Он умный очень. У него в голове лишних
микросхем полно... ты уж разберись. И черезчас спускай его к нам.
Я временно плюнул на то, что со мной обращаются как с бездушным телом.
"Поднимай, спускай!". Сняв голову, по волосам не плачут.
... А разбиралась Мадина совершенно замечательно. Уже минут через
пятнадцать нашего уединения... в какой-то комнате с огромной кроватью...
боевая машина, напичканная сложными интегральными микросхемами (я, то есть),
превратилась в бездумного любовника.
Вскоре проявился и коварный Хаттори, средневековый японский воин, мое
подсознание... и темп наших "разборок" с Мадиной удвоился. Нечестно ведь...
вдвоем против одной! По-моему, Мадина так не считала... Две души, одно
сердце... Все это принадлежало сейчас ей.
Остатками сознания и телом я улавливал: Мария... да Мадина, Мадина,
хотел я сказать! -- чувствует нечто необычное, но не понимает, откуда все
это...
-- Я... почти люблю тебя!
Честно говоря, плохо разбираюсь в женщинах, но отличить просто правду
оти хп р а в д ымогу. Иногда. В постели. Вот почему часто, когда вижу
интересную женщину, мне хочется оказаться с ней в горизонтали. Секс при
этом... не обязателен... опять же -- иногда.
Что поделать, я устроен так, кто-то -- иначе.
Когда встречаю стоящего мужика, с которым мы могли бы оказаться
друзьями, жалею, что не узнал его раньше... на войне, в Афгане. Война и
любовь для меня -- два момента истины, жаль только, что...
-- Я... почти люблю тебя, -- повторила Мадина.
Я... почти поверил ей.
... "Оргазм!"... Балашиха... я и еще девять парней из "Символа" сидим в
позах лотоса на татами в тренировочном зале и смотрим в пол.
... "Оргазм!"... где-то над нами мерно вышагивает инструктор по
спецподготовке Долматов, концентрируясь на одном слове...
... "Оргазм!"... Всего лишь секундное удовольствие... из-за которого
многие мужчины готовы превратиться в придатки собственных половых органов.
Всего лишь физиологический процесс... из-за которого слабый готов стать
предателем, а мудрец -- дебилом. Оргазм... мощное оружие, которым ваш
противник владеет в совершенстве. Помните об этом и... умейте любить!
Слова о любви из уст Долматова входят в диссонанс со всей
предшествовавшей им сентенцией, а потому звучат довольно трогательно.
Спасибо, мастер, что хоть немного подсластили свою долгодействующую пилюлю
брома!..
-- Я... почти... люблю... тебя!
-- Не надо любви, добавьте немножко страсти! -- отшучиваясь, грустно
прошу я.
Об этом Мадину просить не надо.
... Оргазм!..
И вот мы, одетые, уже стоим перед Ремеслуком, который просто-таки
являет собой воплощенное ехидство. Некоторым людям органически
противопоказана серьезность, и полковник, видимо, из их числа.
-- Ну как, герой мультфильмов?! Соображать способен?
В кабинете Ремеслука сидят и с любопытством посматривают на меня Юрий
Викторович и... мальчики. Пять человек. Как только они разместились здесь?
Мальчикам лет по тридцать, все они крепко сбиты и... Что-то в глазах у них
такое... какая-то опознавательная система, как и у охранника на входе. Не
могу разобраться. Да уж, убрала Мадина все лишние микросхемы!
Ремеслук не дает сосредоточиться:
-- Так, ладно, Викторыч! Забирай его к себе в психушку. Двух часов вам
хватит? И прямиком ко мне обратно... Планироваться придется уже под вечер...
ГЛАВА 6
Мэр регионального промышленного центра Златобурга Валерий Павлович
Борчук сидел у себя в кабинете и почесывал окладистую бороду.
Обдумывая очередную сложную комбинацию, он всегда обращался за помощью
к бороде: эта привычка укоренилась в нем с начала карьеры, с расцветом
перестройки, когда молодой еще Борчук ухитрился стать хозяином первой в
