чтобы узнать, у себя они или нет.
Пока Тамми выполнял приказ, пришел второй парнишка и доложил, что все
матросы в кубрике и мирно спят.
- Ты уверен? - спросил у него второй помощник.
- Так точно, сэр, - ответил он.
Второй помощник взмахнул рукой.
- Сходи и посмотри, у себя ли стюард, - сказал он отрывисто. Было за-
метно, что он ужасно озадачен.
Я подумал: "Тебе еще предстоит кое-что узнать, господин помощник ка-
питана!" Затем я принялся про себя рассуждать, к какому выводу он при-
дет.
Через несколько секунд вернулся Тамми с сообщением, что столяр, па-
русный мастер и доктор давно уже спят.
Второй помощник что-то пробормотал и велел ему спуститься в кают-ком-
панию: первый и третий помощники капитана, случайно, не отсутствуют на
своих койках?
Тамми отправился вниз, но приостановился.
- Может, мне заглянуть и в каюту капитана, сэр, если уж я туда нап-
равляюсь? - спросил он.
- Нет! - сказал второй помощник. - Делай, что тебе ведено, а затем
возвращайся. Если уж кому и придется идти к Старику, так это мне самому.
- Слушаюсь, сэр, - сказал Тамми и умчался на ют.
Пока он бегал, другой посыльный подошел и доложил, что буфетчик был у
себя и потребовал объяснений, какого черта практикант делает в его каю-
те.
Второй помощник ничего не говорил с минуту. Затем он повернулся к нам
и сказал, что все свободны и могут идти в кубрик.
Когда мы удалялись всей толпой, переговариваясь вполголоса, Тамми
спустился с юта и подошел ко второму помощнику. Я слышал, как он сказал,
что оба помощника были в своих койках и спали. Затем он добавил, как
будто припомнив:
- И капитан тоже спит.
- Мне кажется, я говорил тебе... - начал второй помощник.
- Я не входил в его каюту, - сказал Тамми. - Просто дверь была откры-
та...
Второй помощник двинулся на корму. До меня донесся отрывок замечания,
с которым он обратился к Тамми:
- ...все на месте. Я не знаю...
Он поднялся на ют, и я не услышал продолжения.
Я задержался на секунду, потом поспешил вслед за остальными. Когда мы
приближались к баку, раздался один удар рынды, и мы, разбудив подвахтен-
ных, поведали им, какую встряску только что получили.
- Да он просто накачался, - заметил один из матросов.
- На него не похоже, - сказал другой. - Скорей, закемарил на юте, и
ему во сне любимая теща явилась, проведала зятька!
Это предположение вызвало среди матросов смех; я поймал себя на том,
что улыбаюсь вместе с остальными, хотя уж у кого у кого, а у меня не бы-
ло ни малейших оснований разделять их беззаботное настроение.
- Знаешь, я все-таки думаю, что это кто-то прятавшийся в трюме, - до-
несся голос Квойна, того матроса, который уже раньше высказывал это
предположение; он обращался к матросу по имени Стаббинс - невысокому
мрачноватому парню.
- Как бы не так! - возразил Стаббинс. - Если уж он тайком пробрался
на корабль, какого черта он будет лазить по реям.
- Кто знает, - сказал первый.
- Мне почему-то не верится, что это трюмный пассажир, - вмешался я. -
Что ему понадобилось на мачте? Мне кажется, его скорее привлекла бы кла-
довка нашего буфетчика.
- Вот здесь ты прав, ей-богу, - сказал Стаббинс. Он раскурил трубку и
стал неторопливо посасывать ее.
- И все-таки мне не понятно, - заметил он, помолчав секунду.
- Мне тоже, - сказал я, после чего на какое-то время замолчал, следя
за течением разговора.
Вскоре мой взгляд упал на Вильямса, того парня, что рассказывал мне о
"тенях". Он сидел на своей койке, покуривая и явно не желая присоеди-
няться к общей беседе.
Я подошел к нему и спросил:
- А ты что думаешь об этом, Вильямс? Как считаешь, второй помощник
действительно видел что-то?
Он взглянул на меня с какой-то мрачной подозрительностью, но ничего
не сказал.
Я почувствовал легкое раздражение, но постирался скрыть это. Через
некоторое время я снова заговорил с ним:
- Знаешь, Вильямс, я начинаю понимать, что ты имел в виду тогда
ночью, когда говорил мне о тенях.
- Что ты хочешь сказать? - спросил он, вытащит изо рта трубку.
- То, что слышишь, - сказал я. - И в самом деле, теней слишком много.
Он приподнялся и, вытянув вперед руку с трубкой, наклонился ко мне.
По его глазам было видно, что его охватило волнение.
- Так ты видел... - начал он, заглядывая мне в глаза; он преодолевал
внутреннее сопротивление, желая высказаться.
- Ну, - подталкивал я.
Наверно, с минуту он боролся сам с собой, пытаясь что-то сказать. За-
тем выражение его лица резко изменилось, и вместо сомнения и еще чего-то
менее определенного оно выражало довольно мрачную решимость. Он загово-
рил:
- Что бы там ни было, а я все равно получу свои суточные все до еди-
ного пенса, есть тут тени или нет - мне плевать.
Я посмотрел на него в изумлении.
- Какая связь между суточными и тем, что происходит на борту?
Он, кивнув с какой-то непреклонной решимостью, сказал:
- Послушай.
Я ждал. Он показал рукой в сторону кормы.
- Команда списалась.
- Во Фриско, ты имеешь в виду? - спросил я.
- Ну да, - ответил он. - И никто не получил всех тех денег, что при-
читались каждому из нас. Я один остался.
Я понял внезапно, к чему он клонит.
- Ты думаешь... - Поколебавшись, я закончил: - Они все тоже видели
тени?
Он кивнул, но ничего не сказал.
- И все они сбежали?
Он снова кивнул и начал выбивать пепел из трубки, постукивая ею о
спинку койки.
- А офицеры, а капитан? - спросил я.
- Все новые, - сказал он и встал со своей койки: ему пора было засту-
пать на вахту - пробило восемь склянок.
ГЛАВА 4
КТО-ТО БАЛУЕТСЯ С ПАРУСОМ
Была пятница, когда второй помощник загнал ночную вахту на реи искать
человека под клотиком гротмачты; в течение пяти дней почти все разговоры
на корабле крутились вокруг этого случая; хотя никто, за исключением
Вильямса, Тамми и меня, казалось, не воспринимал происшедшее всерьез.
Возможно, не стоит исключать из их числа и Квойна, который при малейшей
возможности продолжал настаивать, что у нас в трюме прячется "заяц". Что
же касается второго помощника, то он, по-моему, тоже начал понимать, что
дело было куда более серьезным и менее понятным, чем ему поначалу каза-
лось. Я знал, что ему приходится держать при себе догадки и предположе-
ния, касавшиеся природы случившегося, поскольку Старик и первый помощник
безжалостно высмеяли его, услышав историю про "домового" на борту. Я уз-
нал об этом от Тамми, который подслушал, как они изводили его насмешками
в течение всей второй полувахты вечером следующего дня. Так, он поведал
мне не одну еще вещь, которая доказывала, на" только второй помощник
обеспокоен своей неспособностью донять загадочное появление и исчезнове-
ние человека, увиденного им на вантах мачты. Он заставил Тамми подроб-
нейшим образом пересказать все, что тот мог вспомнить о фигуре, которую
мы видели около кормовой лебедки. Самое интересное, что в его поведении
не было ни тени насмешки, ни намека на какое-либо недоверие словам Там-
ми; он крайне серьезно все выслушал, а потом задал массу вопросов. Я бо-
лее чем уверен, что в его голове рождалось единственно возможное объяс-
нение. Хотя, видит Бог, выглядело оно совершенно невероятным и абсолютно
невозможным.
В среду вечером, после пяти дней, наполненных бесконечными разговора-
ми, о которых я упоминал, произошло событие, вселившее еще больший страх
в тех, включая и меня самого, кто уже все понял... Однако я вполне до-
пускаю, что те из матросов, которые не знали ничего о тенях, не увидели
особых причин для беспокойства в событии, о котором я собираюсь сейчас
рассказать. Хотя и они были в достаточной степени удивлены и озадачены,
а возможно, даже и испытали легкий мистический ужас. Слишком много не-
объяснимого было в том происшествии, несмотря на всю его заурядность и
естественность. Суть его сводилась всего лишь к тому, что один из пару-
сов неожиданно распустился, правда этому сопутствовали поистине значимые
детали - значимые в свете того, что знали Тамми, я и второй помощник.
Семь склянок и чуть позже еще одна были отбиты вахтенным, первой вах-
ты, и нашу смену подняли с коек, чтобы сменить их. Большинство парней
спрыгнули уже на пол и, сидя на своих сундучках, натягивали на себя ро-
бы.
Внезапно в дверном проеме кубрика появилась голова одного из практи-
кантов сменяющейся вахты. Он сказал:
- Старший помощник хочет знать, кто из вас, парни, закреплял
фор-бом-брамсель?
- Зачем это ему? - поинтересовался один из матросов.
- Подветренный край распустился и болтается, - сказал практикант. - И
он приказывает тому, кто крепил его, сразу, как только он заступит на
вахту, лезть наверх и привести все в порядок.
- Приказывает? В любом случае это не я, - ответил матрос. - Спроси
других.
- В чем дело? - полюбопытствовал Пламмер, слезая со своей койки.
Практикант повторил вопрос старшего помощника.
Матрос зевнул и потянулся.
- Постой-ка, - пробормотал он, одной рукой почесывая затылок, а вто-
рой отыскивая свои брюки. - Кто крепил брамсель, говоришь? - Он засунул
ноги в брюки и поднялся. - Да Том, кто же еще?
Получив ответ, посыльный ушел.
- Эй! Приятель! - закричал Стаббинс Тому - матросу второго класса. -
Вставай, ленивый дьявол! Первый помощник только что присылал посыльного
с тем, чтобы узнать, кто крепил фор-бом-брамсель? Парус весь раздуло, и
он говорит, чтобы ты залез наверх и подвязал его.
Том спрыгнул с койки и начал быстро одеваться.
- Раздуло? - сказал он.. - Ветра-то совсем не было, да и потом я хо-
рошо заделал концы, на несколько узлов.
- Может, попался гнилой сезень, который и развязался, - предположил
Стаббинс. - В любом случае тебе лучше поторопиться, сейчас как раз
пробьет восемь склянок.
Через минуту раздались удары рынды, и мы двинулись толпой на ют на
перекличку. Как только были зачитаны все имена, старпом наклонился ко
второму помощнику и что-то сказал ему. После чего второй помощник крик-
нул:
- Том!
- Здесь, сэр! - ответил Том.
- Это ты закреплял фор-бом-брамсель во время прошлой вахты?
- Так точно, сэр.
- Как случилось, что парус распустился?
- Не могу знать, сэр.
- Так вот, давай бегом наверх и принайтовь его к рею. И смотри, чтобы
на этот раз все было сделано как надо.
- Слушаюсь, сэр, - сказал Том и последовал за остальными матросами на
носовую часть. Достигнув фокмачты, он перелез на ванты и начал нетороп-
ливо взбираться на нее. Я отчетливо видел его, поскольку луна, хотя и
стареющая, была очень ясной и яркой.
Я подошел к наветренному борту, облокотился на поручни, наблюдая за
ним, начал набивать трубку. Другие матросы, как палубная вахта, так и
подвахтенные, ушли на бак, поэтому на какое-то время мне показалось, что
я один остался на главной палубе. Однако через минуту выяснилось, что я
ошибаюсь; продолжая раскуривать трубку, я вдруг заметил Вильямса, лон-
донского парня, он появился из-за рубки, поднял голову и посмотрел на
Тома, который поднимался все выше и выше. Я несколько удивился его пове-
дению, поскольку знал, что у него и еще трех матросов шла в полном раз-
гаре "покерная баталия" и Вильямс выиграл уже больше шестидесяти фунтов
табаку. Насколько помнится, я открыл уже было рот, чтобы окликнуть его и
спросить, почему он бросил играть, но вдруг мне на память пришел наш са-
мый первый разговор с ним. Я вспомнил его слова о том, что паруса всегда
раздувало по ночам. Я вспомнил, с каким особенным и абсолютно непонятным
мне тогда ударением произнес он эти два слова; и вспомнив это, я ощутил
страх. Мне сразу же стала ясна абсурдность ситуации: парус, пусть даже
плохо закрепленный, не раздулся бы при той ясной и тихой погоде, что
