Вильям X. Ходжсон
ПИРАТЫ-ПРИЗРАКИ
ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА
Среди матросов ходили слухи, что на "Мортзестусе" что-то "нечисто".
Однако после двух недель спокойного плавания главный герой начал считать
эти слухи беспочвенными: морские байки, и не более! Как вдруг он увидел
призрачную фигуру, забравшуюся на борт корабля из моря. Как будто сам
собой развязался узел, как будто случайно рухнул на палубу рей, придавив
насмерть матроса. Таинственный туман окутывает судно. А в глубине океана
появляются очертания огромного парусника, который гонится за "Мортзесту-
сом", и к наступлению темноты судьба команды, похоже, будет решена: или
удастся пересидеть ночь в задраенном кубрике, или же им всем уготовано
сгинуть - в тихую погоду, в спокойном море, без следа...
Роман "Пираты-призраки" принадлежит перу английского писателя Вильяма
Ходжсона и написан в 1909 году. Четырнадцатилетним пареньком Ходжсон
поступил на морскую службу, восемь лет жизни провел в дальних плаваниях.
Списавшись на берег, он работал в полиции инструктором по физической
подготовке. Кроме "Пиратов" его перу принадлежат романы "Ночная земля",
"Дом на границе", "Карнаки - охотник за призраками" и рассказы, посвя-
щенные тем "ужасам", которыми издревле пугает наше воображение мировой
океан.
Когда началась первая мировая война, Ходжсон ушел добровольцем вое-
вать и незадолго до ее окончания был убит. Он наполнил приключениями
свою жизнь и свои произведения.
Роман "Пираты-призраки" автор посвятил женщине по имени Мэри Уолли.
Видимо, у моряка Ходжсона была своя Ассоль.
К. Васильев
ЗАПЕВКА "СМОЛЕНЫХ ДУШ"
Запевала: Братва, а ну-ка, на кабестан!
Матросы: Эх! Э-ох!
Запевала: Навались дружнее, смоленые души!
Матросы: Эх! Э-ох!
Запевала: Крути-поворачивай! Слушай!
Матросы: Эх! О-эх!
Запевала: Слушать на всех кораблях!
Матросы: Эх! Э-ох!
Запевала: В море выходим!
Матросы: Эх! О-эх!
Запевала: Эх! Э-ох!
Матросы: Топай ногами, плечом навались!
Запевала: Слушай-ка, слушай, как топают морские волки!
Матросы: Тихо! Слушай их топот!
Запевала: Стучат они, топают, взревели их глотки.
Под рокот цепей на лебедке!
Матросы: Слушай, слушай их рокот!
Запевала: Наддай, коль идет хорошо!
Наддай, коль идет хорошо!
Слабину выбирай, коли трос провис!
Матросы: Эх! О-эх! Слушай их топот!
Эх! О-эх! Слушай их грохот!
Эх! О-эх! Эх! О-эх!
Хор: А теперь они рявкнули вместе! Слушай!
Глотки взревели, на палубе топот!
Эх! О-эх! Эх! О-эх!
Крики звучат и на палубе грохот!
Запевала: Слушай раскатистый хор - скрип цепей
на лебедке!
Запевай! Э-ох! Гром и стон!
До самого неба он! Взревели их глотки!
Матросы: Эх! О-эх! Стучи каблуками!
Эх! Э-ох! Топай ногами!
Запевала: Слушай, как щелкают стопоры,
А бородатые дьяволы топают!
Как будто гудят небеса
Над нами чугунной утробою!
Матросы: Тихо и слушай! А ну-ка, послушай!
Эх! О-эх! Эх! О-эх!
Запевала: Проклятья взлетают под клотики!
Матросы: Эх! О-эх!
Запевала: Тихо! А ну-ка, слушай!
Чертыхаются смоленые души!
Матросы: Тихо! А ну-ка, слушай!
Тихо! А ну-ка, слушай!
Запевала: Топот вокруг кабестана по кругу!
Хор: А теперь они крикнули разом!
Рванули разом их глотки!
Эх! О-эх! Эх! О-эх!
Топот ботинок и рокот лебедки!
Запевала: Слышишь, поет кабестан!
Стопор трещит, как трещотка!
Матросы: Щелкает стопор, считает зубцы,
Шестерня выбивает чечетку!
Запевала: Щелк-пощелк! Мои бравые парни,
Ну, пошло-завертело!
Матросы: Эх! О-эх! Слушай, как звякает!
Запевала: Эх! О-эх! Как щелкает, звякает!
Матросы: Тихо! Тяжело они дышат!
Слушай! Жаром от них так и
пышет!
Запевала: Звякает - щелкает! Щелкает - звякает!
Матросы: Эх! О-эх! Топай, плечом налегай!
Запевала: Навались! Слабину выбирай!
Матросы: Эх! О-эх! Слабину выбирай!
Эх! О-эх! Плечом сильней налегай!
Запевала: Шевелись, смоляная душа,
И пошла, пошла помаленьку!
Матросы: Эх! О-эх! Пошла помаленьку!
Запевала: Щелканье - звяканье, навались и замри!
Ну-ка, товсь! Кабестан стопори!
Матросы: Эх! О-эх! Эх! О-эх!
3апевала: Щелкает - звякает, а ну-ка, слушай, ребята!
Матросы: Эх! О-эх! Топай и навались!
Запевала: Стопори и кончай выбирать, э-ох!
Матросы: Эх! Стопори на выдох и вдох!
Запевала: Стоп кабестан! И запевку кончай!
Трос заворачивай, эй!
Хор: Эх! О-эх! Работу кончай!
Эх! О-эх! Двигай ногами!
Эх! О-эх! Ветер, крепчай!
Эх! О-эх! И в море под парусами!
Эх! О-эх! Эх! О-эх!
ГЛАВА 1
ТЕНЬ ВЫХОДИТ ИЗ МОРЯ
Он начал без околичностей свое повествование.
Я нанялся на "Мортзестус" во Фриско. До того, как ступить на его па-
лубу, я слышал, что в порту об этом корабле рассказывают какие-то подоз-
рительные истории. Однако я был на мели и мне не хотелось там задержи-
ваться, так что я не стал придавать значения слухам. По крайней мере, не
нужно беспокоиться о жратве и крыше над головой. Я спрашивал парней: а в
чем, собственно, дело? Но никто не мог толком объяснить. Говорили, ко-
рабль вроде невезучий, всегда чертовски задерживается в плавании и уж
слишком часто попадает в безветрие. У него пару раз сносило весь такелаж
и бывали неприятности с грузом в трюме. Кроме этого ребята наворочали
кучу других историй, которые могут случиться на любой посудине. Во всем
этом не было ничего сверхъестественного, так что я был вполне готов к
подобным неприятностям - лишь бы добраться домой. Конечно, будь у меня
возможность выбора, я бы предпочел наняться на другое судно.
Спустившись в кубрик со своими пожитками, я обнаружил, что команда
уже укомплектована. Дело в том, что прежний экипаж списался на берег,
когда они бросили якорь во Фриско, все до единого, кроме паренька из
Лондона, кокни, который оставался на борту, пока судно грузилось у при-
чала. Потом, когда мы с ним сошлись поближе, он рассказал мне, что наме-
ревался выскрести себе суточные за стоянку - в порту.
В первую же ночь, проведенную на корабле, я понял, что у новой коман-
ды вошло в привычку болтать о разных странностях, случившихся на "Морт-
зестусе". Они преподносили дело так, что это уже установленный факт,
будто на нем обитают привидения. Впрочем, все разговоры на эту тему ве-
лись в шутливом тоне. Исключение составлял Вильямс - тот лондонский па-
ренек. Вместо того, чтобы смеяться над шутками остальных, он, похоже,
воспринимал все очень серьезно.
Это возбудило мое любопытство. Я задумался: может, есть доля правды в
тех смутных историях, что мне пришлось услышать? Как только представи-
лась возможность, я стал расспрашивать Вильямса, почему он верит в эти
россказни о случившемся на корабле.
Поначалу он держался чуть настороже, но вскоре переменил свое отноше-
ние и признался, что не знает ни одного конкретного случая, который мож-
но назвать странным - в том смысле, какой вкладывал в это слово я. Но в
то же время существовала куча мелочей, которые, если собрать их вместе,
заставляли тебя призадуматься. Например, корабль всегда подолгу находил-
ся в плавании и ему очень не везло с погодой. Случалось и кое-что дру-
гое: паруса, которые вечерами крепились на реях, под утро всегда оказы-
вались кем-то распущенными. А под конец он сказал и вовсе нечто стран-
ное:
- На этой посудине шибко много теней, будь они неладны. Знаешь, это
действует на нервы: первый раз в жизни со мной такая чертовщина.
Он выпалил это на одном дыхании; я повернулся и посмотрел на него.
- Много теней? Что ты имеешь в виду, черт побери?
Но он отказался объяснять что-либо, да и продолжать разговор не хотел
- только тупо качал головой, когда я приставал с вопросами. Казалось, на
него что-то нашло, он вдруг угрюмо нахохлился. Я был уверен, что он лишь
делает вид, будто плохо меня понимает. По-моему, дело было совсем в дру-
гом: ему просто стало вроде как стыдно, что он позволил себе распустить
язык и проболтаться о "тенях". Такие типы умеют думать и у них есть что
сказать, но они нечасто желают делать это. Так или иначе, я понял, что
продолжать расспросы бессмысленно, и решил оставить его пока в покое. Но
на протяжении нескольких последующих дней я ловил себя на том, что время
от времени задаю себе один и тот же вопрос: что же подразумевал парень
под "тенями"?
Мы вышли из Фриско на следующий день, нас подгонял устойчивый попут-
ный ветер, и это, похоже, сыграло роль своеобразной затычки, остановив-
шей поток всевозможных домыслов о невезучести нашего корабля. Однако...
Рассказчик помедлил с минуту и затем продолжил свою историю.
Первое время, недели две, все шло своей чередой, ветер по-прежнему
благоприятствовал нам. Мне стало казаться, что удача наконец-то улыбну-
лась мне, определив на эту посудину. Большинство парней из команды отзы-
вались о ней добрым словом, и мы все больше склонялись к тому, что все
эти рассказы об обитающих на ее борту приведениях не больше чем слухи.
Но только я стал привыкать к нормальному течению событий, как прои-
зошло нечто совершенно потрясшее мое воображение.
Было время вечерней вахты, с восьми до полуночи, я сидел на ступеньке
трапа, ведущего на бак, по правому борту. Стояла прекрасная погода, в
небе сияла красавица луна. Я услышал, как вахтенный на корме отбил четы-
ре склянки, и впередсмотрящий, старый матрос по имени Джаскетт, ответил
ему ударами в свой колокол. Он, видимо, заметил меняй, перегнувшись че-
рез поручни, крикнул:
- Это ты, Джессоп?
- А кто же еще, - ответил я.
- Что за погода, а! Чудо, - заметил он задумчиво и повел рукой, в ко-
торой была зажата трубка, указывая на спокойное море и небо. - Впору
пригласить своих старух и всю юбочную родню на морскую прогулку.
Я не видел оснований оспаривать это, и он продолжил:
- Может, конечно, на этой посудине и водятся привидения, как упрямо
твердят некоторые, но лично я вот что тебе скажу: пусть мне еще раз так
же повезет и со следующим кораблем. Подумай сам: хорошая жратва, пудинг
по воскресеньям, да и ребята в кубрике приличные, и в остальном все ком-
форт, так что еще надо... А насчет привидений - так это чушь собачья. Я
много плавал на подобных галошах, про которые трепались, будто они с
привидениями, и на некоторых действительно водилась нечисть. Помню, пла-
вал на одной посудине, так там было глаз не сомкнуть перед вахтой, весь
