покорно подсел к столу.
Но с завтраком в этот день им положительно не везло.
Приехал Потапов. Решетняк отослал лейтенанта в прокуратуру, а сам начал
просматривать привезенные им документы.
- Зачем же им понадобились "Три мушкетера"? - в раздумье проговорил он. -
Алла, ты говоришь, этот человек просматривал книгу с конца? Он не этим
интересовался?
На последнем истрепанном белом листке были следы какой-то надписи.
Видимо, ее сделали очень давно чернильным карандашом. Книга явно побывала в
воде. Буквы настолько расплылись, что их совершенно нельзя было прочесть.
Беспорядочно и бессмысленно выглядели и разбросанные по всему листку
черточки. Только в самом центре листа можно было разобрать несколько слов.
Решетняк прочел их вслух:
- "Клад, ищите решетку, партизаны, коридоре. Берегу Б..."
- Вы что, Филипп Васильевич, - спросила Ольга, - верите, что в наши дни
могут существовать клады?
- Верю я или не верю, это не так уж важно, - ответил Решетняк, - но вот
человек, так упорно охотившийся за этой книгой, очевидно, верил
Через плечо Решетняка Проценко взглянул на полустершуюся надпись и вдруг
заволновался. Он бросился к письменному столу. Достал из ящика какую-то
бумагу. Потом снова опустился на стул и наконец строго сказал Алке:
- Пойди минут на десять - пятнадцать погуляй. Алка обиженно поджала губы
и отрицательно замотала головой.
- Алла! - чуть повысил голос Проценко. - Ты будешь меня слушаться?
- Я и слушаюсь - ответила она, не двигаясь с места.
- Вот тогда и уходи.
- Нет, - опять замотала головой Алка, - ты что-то интересное дяде Филе
расскажешь,
Решетняк улыбнулся и заступился за девочку.
- Ну что ты ее гонишь? Говори. Не маленькая. Знает, что лишнего нигде
болтать не следует.
- Надписи в книге сделаны рукой ее отца. Алка ахнула и метнулась к столу.
- Николая Гудкова? - спросил изумленный Решетняк. - Мне тоже показалось,
что я этот почерк знаю, но...
- Смотри, - перебил его Проценко, протягивая бумагу, вынутую из
письменного стола. - Это последнее письмо Николая ко мне.
Четыре головы низко склонились над положенными рядом книгой и письмом.
- Пожалуй, ты прав, - первым заговорил Решетняк, - но так, на глаз, точно
не определишь. Передадим все на экспертизу. Так или иначе, нам необходимо
прочесть, что написано в книге.
- А разве это возможно? - спросила Ракитина;
- Прочтем, - уверенно сказал Решетняк. - Для этого есть ультрафиолетовые
и инфракрасные лучи. Да много есть возможностей тайное сделать явным.
- Ой, дядя Филя! - прильнула к нему Алка. Девочку трясло, как в
лихорадке, и она никак не могла унять дрожь.
- Я с вами хочу читать папины записи, - с мольбой произнесла она.
- Ладно, - пообещал Решетняк, - утром зайду за тобой, и пойдем вместе в
наш научно-технический отдел.
Он потрепал Алку по щеке и поднялся. Под окном призывно гудела машина.
- Нам пора. Так и не удалось позавтракать. Теперь ждите к ужину.
Решетняк поманил Ольгу в другую комнату.
- Побудьте с Аллой, - попросил он, - растревожили девчонку. Несуразные
именины получились.
Когда внизу у подъезда они уселись в машину, Проценко спросил:
- Филипп, а этот, что крал "Трех мушкетеров", как ты думаешь, опасный
преступник?
- Иван Нижник? В преступном мире его звали Ванька Каин. Да, он был очень
опасным и коварным бандитом.
- Почему был? Вы что, арестовали его?
- Нет. Два дня назад в том доме, куда мы сейчас едем, Ванька Каин был
убит.
...Прежде чем направиться в Насыпной переулок, Решетняк и Проценко
заехали в картинную галерею,
Выходя из машины, Решетняк предупредил:
- Вот что, Грицько, пока что никаких подробностей о том, где и как были
найдены эта икона и твоя картина, сообщать нельзя. Это может помешать нам в
поисках убийцы.
- Конечно, буду молчать. А как ты думаешь, удастся нам разыскать
остальные картины?
- Будем искать,
В картинной галерее они не задерживались, так как обоим не терпелось
поскорее оказаться в маленьком домике на берегу Карасуна.
Но, как они ни торопились, а по настоянию Решетняка пришлось заехать еще
в научно-технический отдел краевого управления милиции.
Филипп Васильевич передала дактилоскопическую лабораторию отпечаток
пальцев, снятый им с окурка, брошенного в квартире Проценко. Собственно,
делал он это для очистки совести. Описание внешности неизвестного покупателя
"Трех мушкетеров" не оставляло сомнений: это был Ванька Каин.
Через десять минут работники лаборатории подтвердили, что отпечаток
пальцев на мундштуке папиросы принадлежит Ивану Нижнику.
В свой дом Валентина так и не входила. Она воспользовалась приглашением
Волощук и прямо из милиции приехала к ней.
Она не высказала ни удивления, ни неудовольствия тем, что в ее доме хотят
снова произвести обыск. Ей было безразлично. Она чувствовала, что никогда
уже. не сможет в нем жить. Надо было строить новую жизнь, и она предпочитала
делать это на новом месте. Волощук, когда Валентина поделилась с ней этими
мыслями, одобрила их, предложила жить пока у нее и обещала помочь устроиться
на работу.
Понятые были те же, что и при первом обыске, - Волощук и Кузьма
Алексеевич. Решетняк взял в помощь одного из оперативников, сидящих в засаде
около дома.
Пока Валентина возилась с замком, подполковник распорядился, чтобы
Потапов произвел контрольный осмотр чердака и кладовки. Это нужно было на
тот случай, если сам Решетняк в прошлый раз что-либо просмотрел. Взятый из
засады лейтенант Голубцов получил задание тщательно исследовать двор.
- Ну, вот тебе, Грицько, картины, - произнес Решетняк, первым входя в
комнату и обводя широким жестом стены, на которых висело несколько
запыленных картин в рамах.
Проценко быстро оглядел их. Все это была обыкновенная мазня
художников-самоучек, какую можно найти на любом базаре. Исключение
составляла лишь одна картина, изображающая группу мальчишек, купающихся в
маленькой речке.
- Это тоже моя картина, - указав на нее, проговорил Проценко, - и тоже из
тех, пропавших. На обороте должна быть моя подпись. Я всегда подписываю не с
лицевой стороны, а на обороте.
Решетняк снял картину со стены и повернул ее тыльной стороной. 1
- Вот, - ткнул Проценко пальцем в сделанную масляной краской подпись и
дату.
Подпись была замысловатая, но все же Решетняк и понятые разобрали, что
действительно написано "Проценко".
Зоркий же глаз художника рассмотрел на парусине еще какие-то едва видимые
следы. Проценко поднес картину к самому окну, долго вглядывался в ее тыльную
сторону, то снимая, то надевая очки, и наконец заявил:
- Здесь что-то еще написано, но прочесть невозможно, стерлось.
Вооружившись лупой Решетняк убедился, что Проценко прав. Парусина хранила
следы какой-то надписи, сделанной не то краской, не то чернилами. Можно было
разобрать лишь одну большую букву "Т", написанную очень толстой кистью.
Ширина линий достигала полутора сантиметров.
- Откуда у вас эта картина? - обратился Решетняк к Валентине.
- Откуда-то мать принесла.
- Мы заберем ее, - сказал Решетняк, делая отметку в протоколе обыска. -
Завтра прочтем стершуюся надпись.
Спустившийся с чердака Потапов доложил, что ничего нового он не нашел.
Никакого результата не дал и осмотр двора.
ЗАВЕЩАНИЕ ПАРТИЗАНА
Как только захлопнулась дверь за Проценко и Решетняком, Алла вызвала к
себе Шуру Бабенко. Ей не терпелось рассказать закадычному другу обо всех
новостях сегодняшнего дня.
Она высунулась в окно и оглушительно свистнула. В этом способе связи было
одно неудобство: Алке хотелось пооткровенничать лишь с одним Шурой, а на
свист, даже еще раньше его, выкатился во двор Лелюх.
Что-то дожевывая на ходу, Васька приветственно замахал рукой и резвым
галопом направился через двор к Алкиному подъезду. Шура догнал его уже на
площадке второго этажа.
- Ты чего так торопишься? - иронически спросил Шура, открывая дверь.
- Звали, - буркнул Лелюх и, ловко нырнул в приоткрытую Шурой дверь. -
Добрый вечер! Добрый вечер! - очень радостно прокричал он, теперь уже
уверенный, что в гости он все-таки попал. - Вот мы и приш...
Обеспокоенный его неожиданным и стремительным появлением, Сокол издал
глухое, угрожающее рычание. Проглотив конец фразы, Лелюх оторопело смотрел
на собаку.
- К... к...акой песик! - пробормотал он, пятясь к двери. - Овчарка!
Обойдя стороной Шуру, Васька скрылся за его спиной, а оттуда,
ободрившись, попытался наладить с псом дипломатические отношения.
- Фють! Фють! - начал он присвистывать.
Подхалимаж успеха не имел. Соколу не нравилось ни то, что Васька отступал
к двери и пытался прятаться, ни то, что он начал свистеть. Так уж получается
у собак: они всегда подозрительно относятся к тем, кто их боится или
заигрывает с ними.
Глухо урча, Сокол подошел к обомлевшему от страха Ваське, обнюхал его и
невозмутимо улегся у самой двери в комнату.
Васька попытался пробраться мимо пса к выходу, но Сокол выразительно
наморщил нос и оскалил зубы. Лелюху пришлось спешно ретироваться.
- Ты чего, Сокол? Нельзя! - вмешалась Алла. - Это свой. Свой. Понимаешь?
Сокол либо не понимал, либо не хотел согласиться с тем, что Васька
"свой". Не признал он и Шуру Бабенко. Не могла убедить собаку и вызванная на
помощь из соседней комнаты Ольга.
Сокол позволял беспрепятственно входить и выходить из комнаты Ольге и
Алле. Стоило же кому-либо из мальчиков двинуться к двери или к окну, он
предостерегающе рычал и щелкал острыми клыками.
Девушки ходили свободно при Решетняке и в понятии пса были "своими", а
ребята были люди неведомые, и их без специального разрешения выпускать не
полагалось. Тем более, и вели они себя, с точки зрения Сокола, явно
подозрительно.
- Вот здорово! - восхищался Шура. - Вот дрессировочка! Это того
подполковника милиции, что вчера был?
- Нет, это теперь мой, - с гордостью ответила Алла, - чистокровная
овчарка.
- Конечно, - обрел наконец дар речи Лелюх, усаживаясь на диван и на
всякий случай подбирая под себя ноги, - умненькая собачка... А... а как
же... Мне домой надо.
- Сейчас мы его выманим в другую комнату и запрем, - решила Ольга.
Она принесла из кухни кусок пирога с мясом и издали позвала собаку.
Тщетно. Сокол прекрасно знал, что никакой еды от посторонних брать нельзя,
тем более в тот момент, когда стережешь сразу двух подозрительных людей.
Лелюх поскучнел еще больше.
Зная, чем можно поправить его испорченное настроение, Алла пригласила
друзей к столу. Ольга принесла из кухни чайник.
За чаем Алка рассказала ребятам о найденной иконе Рублева и обнаруженной
на книге подписи, сделанной рукой ее отца.
Увлеченные разговором, они забыли о Соколе и не заметили, как прошло
время.
Только Ольга украдкой поглядывала на часы.
Наконец вернулись Проценко и Решетняк,
Григорий Анисимович не скрывал своего разочарования. Он был
хмуро-сосредоточен и неразговорчив. Ведь он ожидал, что будут обнаружены все
украденные во время войны шедевры великих художников, принадлежавшие
Киевской картинной галерее.
Совсем иначе был настроен подполковник милиции. Он весело шутил,
потребовал, чтобы ему наконец дали именинного пирога, а попив чаю, предложил
Алке и ее друзьям пойти в рощу, чтобы по-настоящему передать Сокола новой
хозяйке. Оказалось, что для этого существует специальная церемония. Нечего
говорить, что ребята с радостью согласились.
В давние годы какой-то безвестный любитель природы насадил на окраине
города привезенные с севера березы. Березы хорошо принялись на благодатной
