Алла, не понимая, зачем было оставлять приведенного с собой гостя на
лестничной площадке, пошла открывать дверь. Она сразу отпрянула в сторону.
Мимо нее пронесся огромный серо-черной масти пес с большими остроконечными
ушами.
Когда Алла, несколько оправившись от испуга, вошла в столовую, ее глазам
предстала странная картина: бесстрашная Ольга стояла на письменном столе и
опасливо поглядывала на растянувшегося посреди комнаты пса. Упав в кресло,
громко хохотал Решетняк.
- Ну вот, Натковна, это мой тебе подарок, - показал Решетняк на собаку. -
Вы не находите, что вам пора сойти на грешную землю? - с серьезной миной
спросил он Ракитину. - Слезайте, слезайте. Сокол отлично выдрессирован и еще
никогда никого не тронул без приказания.
- Вот перепугал! - заговорила Ольга, слезая со стола. - Ворвался, как
комета. Чего он летел, словно оглашенный?
- Команду всегда следует выполнять бегом, - пояснил подполковник.
- Да ведь никакой команды не было.
- Нет, была. Я подошел к окну и стал насвистывать песенку о веселом
ветре. Сокол - пес дисциплинированный. Не было бы команды, он так и лежал бы
под деревом, где я его оставил.
Если Алка после появления Сокола в столовой была удивлена тем, что там
происходит, то что уж говорить о Григории Анисимовиче Проценко, который
подошел к открытой двери своей квартиры и смотрел на то, что творится в его
комнате... Он несколько минут наблюдал молча.
Празднично накрытый стол, стулья, на одном из которых висел форменный
китель подполковника милиции, - все было сдвинуто в сторону. Сам
подполковник, Алла и Ольга ползали на животе по ковру. Рядом с ними, плотно
прижав уши, ползла, как будто выслеживая какого-то невидимого врага, большая
овчарка почти черной масти.
- Очень трогательно, - заговорил наконец Проценко. - Дорогие друзья
помогают мне воспитывать дочь.
- Гриша! - бросилась к нему Алка. - Я же говорила, что он приедет! -
сказала она торжествующе. Проценко пожал руку Ольге, а после этого
расцеловался с Решетняком.
- Постарел, Грицько, - проговорил Решетняк чуть дрогнувшим голосом.
- А ты все такой же. Наконец-то увиделись!
- Да все никак не удавалось. А тут думаю, во что бы то ни стало пойду.
Решил даже не звонить. Пойду, и все тут. И повидаемся наконец.
Проценко обвел глазами комнату.
- Что это за милая зверюшка? - спросил он, кивая на Сокола.
- Это моя собака Сокол, - возвестила Алла с победным видом. - А Оля мне
подарила ружье. Вот, смотри. А вот патрончики.
- Ну-ну! Я всегда говорил, что если погибну, то только от рук приятелей,
- сказал он. - Хорошенькие подарки для молодой девицы! И так растет какой-то
станичный атаман, а не девочка. Даже ради праздничного дня щеголяет в
штанах. Теперь ей только не достает шашки, черкески и бурки.
- М-да. Действительно, - почесал затылок Решетняк. - Правда, у меня
смягчающее обстоятельство, граждане судьи: старый холостяк. Что же касается
артистки Театра оперетты...
- Чего же можно ждать от премьерши оперетты, занимающейся охотой на диких
зверей? - назидательно спросил Проценко и сам же ответил: - Всего можно
ждать. Но вы, подполковник милиции...
- А интересно знать, что подарил своей дочери художник Проценко? -
перебил подполковник милиции. - Духи?
Алла фыркнула.
- Букет цветов, перевязанный голубой лентой. Или нет - альбом для стихов,
в котором на первой страничке значится: "Кто любит более тебя, пусть пишет
далее меня".
Алла и Ольга дружно хохотали.
Проценко вышел на лестничную площадку, постучался в соседнюю квартиру.
Через несколько минут он возвратился, толкая впереди себя сияющий лаком и
никелем велосипед.
- Вот, получай, - обратился он к дочери, - знаю, что тебе давно хотелось.
Пока Алла переживала еще одну свалившуюся на нее сегодня радость,
Решетняк продолжал подсмеиваться над другом.
- Вот это да! - воскликнул он. - Вот это подарок для благонравной девицы!
Ты бы ей еще мотоцикл подарил. Очень женское занятие.
Сидевшая на диване Ольга вскочила и склонилась перед Решетняком в
глубоком поклоне.
- Спасибо, товарищ подполковник, - проникновенно воскликнула она, -
нижайшее спасибо! Давно не получала такого прекрасного комплимента.
Решетняк ничего не понимал.
- Охо-хо-хо! Хо! - сняв очки и протирая глаза, смеялся Проценко. - Что,
Оленька, нравится? Занятие-тоне женское. А что вы скажете, подполковник,
насчет чемпионов? Вот премьерша оперетты, например, чемпион края и
Российской федерации по мотоциклу.
Решетняк растерянно воззрился на Ольгу.
- Нет. Знаете... Я немного неточно выразился, - заговорил он наконец уже
извиняющимся тоном: - я хотел сказать, что мотоциклистки или там
велосипедистки мне всегда напоминают почему-то запорожцев.
- Весьма удовлетворена вашей поправкой, - еще в более низком поклоне
склонилась Ракитина, - прошу больше поправок не вносить. Боюсь сравнений с
древнеегипетскими фараонами... А сейчас наводите в комнате порядок, -
распорядилась она, - да двигайте стол на место. Нужно же наконец
позавтракать.
Ольга убежала на кухню и там застряла. Мужчины сдвинули стол и сели на
диван. Алла снова принялась рассматривать велосипед, а потом ушла к Ольге.
Решетняк потянулся за лежащей на стуле кожаной сумкой.
- У меня к тебе небольшое дело, Григорий. Ты никогда не видел этой
картины? Не сможешь ли ты определить ее ценность? Я имею в виду денежную
ценность. - И Решетняк протянул Проценко маленькую, писанную маслом
миниатюру.
Проценко засмеялся:
- Рублей, наверно, двести в комиссионке можно взять. А видать раньше
видал. Это миниатюра художника Григория Проценко, вашего покорного слуги и
друга детства. - Проценко вдруг посерьезнел. - Постой, постой. Откуда она у
тебя?
- Тут еще какая-то иконка, - довольно пренебрежительно сказал Решетняк,
не отвечая на вопрос Проценко.
Если миниатюра была тщательно завернута в чистую белую тряпку, то иконка
была кое-как засунута в сумку.
Однако Проценко, кинув на нее взгляд, переменился в лице и в волнении
вскочил на ноги.
- Сумасшедший! - срывающимся голосом заорал он и, смахнув свою
собственную миниатюру на пол, задрожавшими руками схватил то, что Решетняк
назвал "иконкой". - Невежда! Варвар! Это же Рублев!
- А кто такой Рублев? - неосторожно спросил Решетняк.
Проценко вскипел еще больше.
- Ты что, серьезно спрашиваешь, - аккуратно положив в центре стола икону,
двинулся на Решетняка Проценко, - или ты меня специально позлить явился?
Цирк устраиваешь? По поводу подарков паясничаешь, а Рублева - подлинного
Рублева! - кое-как засунул в сумку и молчишь! Сколько стоит? Денежная
ценность? Рублев не Проценко. Эта "иконка", как ты смеешь выражаться, сотню
тысяч стоит. Да разве дело в деньгах? Весь мир преклоняется перед шедеврами
Рублева.
- Сто тысяч? - недоверчиво переспросил Решетняк. - Не ошибаешься?
- Ошибаюсь? Андрей Рублев - великий русский художник, живший на рубеже
четырнадцатого и пятнадцатого веков. Это необыкновенный живописец. Это
проникновенный поэт в живописи. Современники называли его Преподобным и
Блаженным за его искусство. Образы Рублева передают возвышенную, духовную
красоту человека. Он видел в человеке "земного ангела" и изображал ангела,
как "небесного человека". Именно в Рублеве истоки нашего русского
национального искусства. До него наше искусство было придавлено
византийскими традициями, отрешиться от которых могли лишь с появлением
гения. Таким гением и оказался Рублев. Взгляни на эти изумительные краски.
Боясь даже прикоснуться к иконе, Решетняк внимательно разглядывал ее, а
Проценко пояснял:
- Вот тут изображен ангел на фоне неба. Сине-голубой цвет неба
необычайной чистоты сочетается с темно-вишневым одеянием ангела. Вокруг
сияющее золото зеленоватого воздушного тона. К сожалению, сейчас почти
утрачен секрет создания этого тона. А эти полутона! Светло-голубые,
нежно-сиреневые, золотисто-желтые, прозрачно-зеленые. Благодаря им кажется,
что изображение светится изнутри и само излучает свет.
- Гриша, - робко спросил Решетняк, боясь опять попасть впросак, - именно
эту икону тебе приходилось видеть раньше?
- Да, это из коллекции Киевской картинной галереи. Во время войны она
была эвакуирована к нам и выставлена в нашем музее. Когда фашисты подошли к
Кавказу, картины эвакуировали дальше, через Каспий в Среднюю Азию и Сибирь.
Часть из них пропала.
- Каким образом? Ты не знаешь?
- Поезд попал под бомбежку, а главное - эшелон не успел проскочить
Кавказскую, она уже была у фашистов. Я ведь тогда жил в Тбилиси. Почему у
меня и Алка оказалась. Наташа и Николай, уходя в партизаны, отправили ее с
бабушкой ко мне. А Агафью Максимовну убило по дороге при бомбежке. Спасибо,
ехавшие вместе с ней довезли Аллу до Тбилиси.
- Это я знаю, - осторожно перебил его Решетняк. - А кто может знать хоть
какие-нибудь подробности исчезновения картин?
- Никто ничего не знает. Я очень много занимался этим. Но нет никаких
концов. Откуда у тебя взялся этот Рублев?
- Расскажу. Подожди минутку.
Решетняк выложил на стол содержимое своей сумки. Тут были две запасные
обоймы к пистолету, какая-то потрепанная толстая книга и много различных
бумаг.
Из кухни, неся блюда с яствами, возвратились Ольга и Алла.
Взгляд Аллы упал на письменный стол и на книгу, лежащую среди бумаг
Решетняка.
- Ой, "Три мушкетера"! - удивилась она. - Вот здорово! Дареное
передаривать нельзя, так я тех "Трех мушкетеров", что Васька подарил,
оставлю себе, а этих отдам Шурику.
- Постой, постой, - охладил ее восторги Решетняк, - я-то ведь тебе этой
книги не дарил.
- Как это "не дарил"! - возмутилась девочка. - Если что украдут и милиция
найдет, всегда возвращают.
- У тебя украли эту книгу?
- Ну да. Позавчера. Вот и Оля знает.
- А ну-ка, расскажи все по порядку, - заинтересовался Решетняк.
Алла стала рассказывать, как она, Шура и Васька купили в букинистическом
магазине "Трех мушкетеров". Потом Лелюх увидел на витрине "Пятнадцатилетнего
капитана". Они начали выворачивать карманы и подсчитывать деньги. В это
время в магазине появился какой-то высокий вертлявый человек, похожий на
цы-гана. Он спросил "Трех мушкетеров". Продавщица указала на ребят и
сказала, что они только что приобрели последний экземпляр.
Увидев на прилавке книгу, которую Алла на минутку положила, черномазый,
не спрашивая ни у кого разрешения, схватил ее и почему-то сразу стал
перелистывать последние страницы.
- Ребятки, эта книга мне нужна, - заявил он, - я ее заберу, а вам деньги
отдам.
Он старался говорить как можно вкрадчивее, но его маленькие черные глаза
смотрели настолько зло, что Васька Лелюх решил на всякий случай укрыться за
спиной какого-то майора, рывшегося в кипе сложенных на прилавке книг.
Да что Васька! Даже не принадлежащая к робкому десятку Алла растерялась.
Она не находила слов для ответа.
Только Шура решительно ухватился за книгу и потянул ее к себе.
- Ну ты, щенок, - окрысился черномазый, - не хватай! Кишки выпущу! - Он
произнес замысловатое грязное ругательство.
Говорил он, не повышая голоса, но все же его слова услышал майор,
выбиравший книги. Офицер подошел и строго спросил:
- Вы почему хулиганите, гражданин? Как вы смеете ругаться в общественном
месте? Да еще в присутствии женщин и детей!
Незнакомец повернулся в сторону майора, и лицо его расплылось в
наилюбезнейшей улыбке.
Ободренный поддержкой, Шура что есть силы потянул к себе книгу и овладел
