лишь расписаться всем присутствующим.
Таким образом, все уже было кончено за два часа до полудня.
Вещественные доказательства тщательно упаковали, и Гайда унес их в
машину.
Найденную в тайнике и понравившуюся ему картину с видом камышей Решетняк
аккуратно завернул в чистый платок и положил в свою полевую сумку. Туда же
он довольно небрежно сунул икону и, наконец, книгу "Три мушкетера".
- Собирайтесь, - бросил он Валентине, застегивая сумку,
Лицо женщины побледнело и покрылось мелкими капельками пота.
- Арестовываете? - прерывистым шепотом спросила она. - За что?
Решетняк посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом. Интуиция - чувство
ненадежное, оно может и подвести. Он считал, что Валентина непричастна к
убийству, но многое было пока неясно. Он не знал, как повернется дело с
Валентиной, будет ли она полностью реабилитирована или ее придется привлечь
к ответствен-ности за соучастие в убийстве, поэтому он ответил
не-определенно:
- Поедете с нами. Вы же не захотели тут ничего рассказывать.
С трудом передвигая ноги, которые, казалось, сразу налились свинцом,
Валентина вышла из дома и направилась к машине.
Решетняк давал последние указания Степенко:
- Сидите здесь, в садике. За кустами вас не будет видно. Если кто войдет,
дадите пройти к крыльцу, а после этого остановите. Проверяйте документы,
расспрашивайте, зачем приходили. Если покажется подозрительным,
задерживайте... Нет, запишите фамилию, адрес и предложите уйти. Впрочем, это
вряд ли понадобится. Сейчас же я пришлю оперативных работников. На несколько
дней у дома придется оставить засаду.
- Так вот что, Валентина, - говорила тем временем Волощук, отдавая Кваше
ключ от дома, - ты не особенно убивайся. Коли не виновата, все выяснится.
Подполковник-то Решетняк Филипп Васильевич, он правильной души человек,
зазря не обидит. На вот ключ от хаты. Приедешь - приберешься там.
- Не пойду я туда, коли и отпустят, - проговорила Валентина и зябко
передернула плечами. - Страшно мне.
- Ну и не ходи, - согласилась Волощук. - Приезжай прямо ко мне. Места
хватит. Мои-то все разлетелись, одна живу.
- Спасибо, тетя Маша! - впервые за многие годы назвав так Волощук,
поблагодарила Валентина и отвернулась.
Вещи, изъятые при обыске, положили рядом с шо-фером. Валентина сидела на
заднем сиденье, между Решетняком и Гайдой. По дороге они заехали в отделение
милиции. Решетняк вышел из машины и вошел в помещение, но Гайда остался на
месте. "Стерегут, - подумала она, - боятся, чтоб не убежала или чего над
собой не сделала". В машину заглянул молодой, безусый милиционер и с чисто
детским, неприкрытым любопытством рассматривал ее до тех пор, пока Гайда
строго, но в то же время насмешливо не спросил:
- Скучаете? Делать нечего? Может, пару нарядов подбросить?
Молоденький милиционер мгновенно исчез.
Решетняк подошел с тремя людьми в штатском.
- Вот хозяйка дома, Валентина Кваша, - сказал он и пришедшие внимательно
посмотрели ей в лицо.
"Всем любопытно", - с горечью подумала она.
Машина остановилась у большого неуютного здания, где, как знала
Валентина, помещалось краевое управление милиции. Решетняк прошел вперед,
Гайда подождал, когда в дверь войдет Валентина, и пошел сзади.
На душе у Валентины было плохо. Она знала, что посетители, приходящие
сюда либо с жалобами, либо вызываемые в качестве свидетелей, проходят по
пропускам. Ее же провели без пропуска. Значит, она все же арестована.
Она представила себе, что ее сейчас введут в камеру, обязательно
одиночную, обязательно полутемную, обязательно сырую, и в которой
обязательно будет много крыс. Потом ее долго и много будут допрашивать,
судить и сошлют куда-нибудь очень далеко на север, где она будет работать на
лесозаготовках.
Она, собственно, даже не думала, за что именно ее будут судить. То ли за
убийство Ивана Нижника, то ли за перепродажу селедки. Ей просто вспомнились
рассказы Вани. А он говорил всегда в таком роде: "...потом меня посадили,
дали три года и выслали на Север. Там я лес пилил". Или: "когда я засыпался,
мне дали мало. Всего год, а заслали аж на Енисей. Мы там лес валили".
Почувствовав себя арестованной, она решила, что так или иначе ее осудят и
сошлют. Но все это будет еще не скоро, сейчас же ее передадут мрачному,
старому, неразговорчивому надзирателю с огромной связкой ключей в руках, и
он отведет ее в камеру.
Вместо этого она попала в большую, светлую комнату второго этажа. На
окнах висели красивые шторы, на полу лежала темно-красная бархатная дорожка,
у стены стоял широкий диван с высокой спинкой, увенчанной двумя шкафиками с
хрустальными дверцами. Напротив дивана - письменный стол. За ним сидела
девушка и что-то печатала на маленькой пишущей машинке. Словом, не было
ничего общего с той картиной, которую нарисовала в своем воображении
Валентина,
Комната была веселая, чистая и светлая, совсем не похожая на камеру. И
девушка никак не походила на мрачного тюремного надзирателя. Это была самая
обыкновенная девушка, коротко подстриженная и модно причесанная. С самым
обыкновенным молоденьким личиком, если не красивым, то, во всяком случае,
очень приятным. Одета она была тоже в самое обыкновенное платье из
штапельного полотна. Правда, при входе Решетняка девушка вскочила,
вытянулась и даже чуть прищелкнула каблуками своих лаковых лодочек. Однако
при этом она так широко и приветливо улыбнулась, что Валентина
почувствовала, что вскочила она скорее оттого, что очень уважает
подполковника, а отнюдь не оттого, что она его боится или ее так
вымуштровали.
- Здравствуйте, Анечка, - приветливо поздоровался с ней Решетняк и
остановился; волей-неволей остановились Валентина и следовавший за ней
Гайда. - Что у вас новенького?
- Доброе утро, Филипп Васильевич! - отозвалась девушка. Голос у нее был
звонкий и веселый. - Начальник управления приказал вас на дежурстве
подменить, чтобы вам ничего не мешало заниматься этим делом. Вместо вас
заступил на дежурство* капитан Голицын. Лейтенанта Потапова тоже подменили.
Он сейчас отдыхает у себя в кабинете. Приказал разбудить, как только вы
приедете. Из научно-технического отдела поступили заключения. Получен ответ
на телеграфный запрос из Сочи и два ответа на запросы из городского отдела
милиции. Вот я здесь все подшила. Я тут по ходу дела послала еще один запрос
от вашего имени, но ответа пока нет.
Девушка передала Решетняку тоненькую папку скоросшивателя, на котором
ровным, округлым почерком было написано: "Дело об убийстве гр. Ивана
Ннжника, известного под кличками "Цыган" и "Ванька Каин".
- Молодцом! - похвалил Решетняк. - Я посмотрю потом. Возьмите у Гайды
протокол обыска, первичное заключение судебно-медицинского эксперта и тоже
подшейте в дело. А вы, Гайда, - обернулся он к младшему лейтенанту, -
отберите из вещественных доказательств что нужно и сдайте на экспертизу.
Отдохните и возвращайтесь. Вы мне будете нужны.
Гайда ушел, и Решетняк опять обратился к девушке:
- Пройдите с нами в кабинет, Анечка. Потапова пока не будите. Пусть у
него голова посвежее будет.
Девушка маленьким плоским ключом открыла замок и распахнула обитую черной
клеенкой дверь.
Кабинет Решетняка поразил Валентину еще больше, чем приемная. Она никак
не представляла себе, что в учреждении, тем более в милиции, могли быть
такие кабинеты. Собственно, о том, что это учреждение, можно было догадаться
лишь по трем телефонам, стоящим на маленьком столике.
Письменный стол какого-то светлого полированного дерева, другой,
маленький столик у стены, покрытый красной бархатной скатертью, мягкие
кресла, такой же, как в приемной, диван, букет на круглой тумбочке, в другом
углу - на такой же тумбочке радиоприемник; большой стеклянный шкаф,
наполненный книгами. Все это создавало ощущение уюта и никак не напоминало
скучную казенную обстановку учреждения.
Три портрета украшали стены: Дзержинский, Горький, Макаренко.
- Садитесь, - предложил Решетняк, а сам прошел и распахнул широкое
венецианское окно, через которое сразу же ворвались в комнату медвяный запах
отцветающей акации, гомон веселых, драчливых воробьев и разноголосый гул
города.
Прежде чем начать допрос, Решетняку нужно было просмотреть и подписать
несколько срочных документов. Это заняло около получаса.
Усталость, пережитые волнения, две бессонные ночи сморили Валентину, и
она была в полусне.
Ее состояние не укрылось от Решетняка. Допрос снова приходилось
откладывать. Ему нужно было, чтоб голова Валентины была совершенно свежей,
такой свежей, когда можно припомнить малейшие детали; с другой стороны, ему
хотелось оградить Валентину от постороннего влияния. Как знать, кто и что ей
могут посоветовать. Начнет скрывать, путать, и нить следствия оборвется.
Задерживать же ее принудительно пока не было оснований. Да и это было бы
нарушением закона. Кроме того, он еще не ознакомился с полученными
документами, а должен был знать их содержание до допроса.
Пораздумав, Решетняк пошел на небольшую хитрость.
- Анечка, - обратился он к вошедшей девушке, - мы тут оба засыпаем. Я
поеду домой, а вы устройте Валю здесь на диване. Возьмите в дежурке подушку,
чистую наволочку, простыню.
- Хорошо, Филипп Васильевич, - кивнула Аня.
- Вы, Валя, спите и, если проснетесь раньше меня, то, пока я не приеду,
не уходите Нам обязательно нужно сегодня же поговорить. Если вам что-нибудь
понадобится, обращайтесь к Ане Колесниковой. Она будет сидеть здесь, за моим
столом, и работать.
- Хорошо, - уже засыпая, согласилась Валентина.
Не дождавшись, пока ей принесут подушку, она заснула сидя, прикорнув в
углу большого дивана.
Она спала беспокойным, тревожным сном, часто вздрагивала, вскрикивала, но
не просыпалась.
Решетняк внимательно прочел те немногочисленные бумажки, которыми было
начато "Дело об убийстве Ивана Нижника", затем вышел в приемную.
- Аня, соберите в кабинет лейтенанта Потапова весь оперативный состав.
Всех, кто есть на месте.
- Слушаюсь, Филипп Васильевич! - Она поднялась. - Вернулась оперативная
группа, делавшая обыск в доме номер двадцать девять на улице Воровского.
- Очень кстати. Вот прежде всего и попросите оперативную группу к
Потапову, а потом собирайте всех остальных.
- Опоздали на двое суток, товарищ подполковник, - передавая протокол
обыска и кипу изъятых документов, с сожалением сказал лейтенант, делавший
обыск в квартире Нижника. - Ванька Каин зазнобу куда-то спровадил. Обрывок
его записи в мусорном ящике нашли. Как раз оборвано на том месте, где
говорится, куда он ей наказывал ехать.
- А кто она, установлено?
- Зазноба-то? Как же. Постоянная Каинова любовь - Любка-Богомолка. У нас
в уголовной регистрации есть ее карточка... Последнее время не попадалась.
Думали, остепенилась, ан нет. Вещи Нижника мы описали. Вот тут список.
Решетняк просмотрел изъятые при обыске вещи и бумаги. Кроме обрывка
записки, о которой говорил старший лейтенант, при беглом осмотре ничего
интересного не было.
Небольшой кабинет Потапова быстро заполнился людьми. Одним из последних
пришел Гайда. Он вручил Ане несколько листков. Это были последние заключения
экспертов научно-технического отдела.
- Садитесь, - приказал Решетняк, сам оставаясь стоять.
Подождав, пока все усядутся, Решетняк деловито заговорил:
- Несколько приказаний. Лейтенант Потапов остается за меня. Сядете за
стол Колесниковой, переключите на себя телефоны. Колесникова перейдет в мой
