кара-киданя Эбугэджин-Ноякина [*120] и двух богатырей: Сюгэтэй-Тоорила
[є42] и Хачиунбеки [є43]. Они предложили опальному царевичу помочь вернуть
право на престол, погубив Чингисхана, но отнюдь не советуя ему выступить
против отца. Действительно, хана удалось уговорить, и он дал согласие на
то, чтобы заманить Чингиса под предлогом сватовства в гости и убить.
Верность друзьям и слову не была отличительной чертой кераитского владыки.
Состав депутации говорит о многом. Во-первых, социальное лицо ее: вся
монгольская родовая знать, которая, видимо, теперь уже полностью отошла от
Чингисхана. И важно, что заговор не удался лишь благодаря тому, что два
простых табунщика, Бадай и Кишлих, изменили высокородному хозяину я
известили Чингисхана о готовящемся покушении на его жизнь. Тут налицо
момент социальной розни: потенциальные "люди длинной воли" выступают против
родовой знати, которая пытается опереться на соседнюю державу. Во-вторых,
присутствие представителя кара-киданьского ханства показывает на
продолжающиеся попытки уйгуров-несториан добиться объединения степи. Прямых
указаний на роль уйгурских купцов в организации античингисовской коалиции
нет, но за это говорит расстановка сил в 1203 г. В Хорезме сел на престол
Мухаммед, враг неверных [є44]. Правда, уже в 1204 г. ему пришлось просить
помощи у кара-киданей против Гуридов, но до этого времени его отношения с
гурханом были напряженными, а это отражалось на торговле между Дальним и
Ближним Востоком. Мусульманские купцы пытались перехватить выгодную
торговлю с Сибирью, и в то время когда кара-киданьский эмиссар поднимал
кераитов против Чингиса, мусульманский купец Асан скупал у монголов белок и
соболей [є45].
Сам по себе факт торговли ни о чем не говорит, но то, что автор "Тайной
истории" упомянул о нем при описании наиболее драматического момента войны
Чингиса с кераитами, показывает на важность этого факта для читателя XIII
в. Ведь автор не сторонник христианства и пользуется случаем подчеркнуть,
что в критический момент не несториане, а мусульмане были друзьями
Чингисхана.
Но самым для нас интересным является позиция Джамухи. Он начинает с
наговора на Чингиса, якобы договорившегося с Таян-ханом найманским. В это,
кажется, никто не верит, потому что причина ненависти к Чингису лежит в
иной плоскости. Но при моральной подготовке общественного мнения клеветой
не пренебрегают, даже если она не приносит противнику реального вреда из-за
полной абсурдности.
Но еще интереснее последующие события. Хотя Чингис, предупрежденный о
предательстве, успел откочевать, вражеская конница настигла его. Однако
пыль, поднятая авангардом противника, снова известила его о наступлении
кераитов, и Чингисхан "поймал своего мерина, завьючил и уехал. Еще немного
- и было бы поздно. Оказывается, подъехал Джамуха..." [є46]. Что же это?
Небрежность или предательство? Ведь будь Джамуха последовательным врагом
Чингиса, каким его рисует Рашид ад-дин [є47], ему следовало бы броситься в
погоню, а он вместо этого остановился для встречи с основными силами и стал
объяснять Ванхану, как сильны и осторожны монголы. А те за это время успели
построиться для битвы. Наконец, когда Ванхан предложил Джамухе руководить
боем, тот отказался и, больше того, передал Чингисхану точную диспозицию
кераитского войска [є48], благодаря чему из рук Ванхана была вырвана верная
победа. После этого автор "Тайной истории" как бы забывает про Джамуху, но
Рашид ад-дин восполняет пробел, сообщая, что Джамуха снова устроил заговор,
на этот раз против Ванхана. Он подговорил нескольких монгольских и
татарских вождей организовать третью партию, враждебную и Чингису и
Ванхану. Последний разбил и разграбил кочевья заговорщиков, но тем самым
лишился своих союзников, часть которых вернулась к Чингису, а часть
передалась найманам [є49]. В числе последних оказался Джамуха.
Может и даже должно показаться странным, что Джамуха, постоянно обвинявший
Чингисхана в связи с найманами, сам оказался на их стороне, но мы уже
видели столько его поступков, не мотивированных пользой дела, что пора
перестать просто удивляться [*121]. Но прежде чем искать разгадку столь
необыкновенного поведения мудрого (сэчэн) джаджиратского князя, посмотрим,
как он вел себя в стане Таян-хана. Оказывается, точь-в-точь, как в ставке
Ванхана, да и раньше. Командуя объединенными силами монгольских племен, не
покорившихся Чингису, Джамуха рассматривается найманами как наиболее ценный
союзник, и Таян-хан доверял ему. Перед боем Джамуха постарался напугать
своего союзника, описывая силу монголов, затем увел свои войска и послал
Чингисхану извещение, что найманский хан деморализован и можно начинать
наступление. Совет оказался конструктивным - найманы потерпели полное
поражение, после которого все монголы Джамухи сдались Чингисхану.
Теперь можно поставить вопрос: в чью пользу действовал Джамуха,
последовательно предавая доверявшихся ему противников Чингисхана? Или
точнее: кто выигрывал от советов Джамухи? Только один человек - Чингисхан!
И больше того, если бы не было Джамухи, если бы никто не подбивал
Нилха-Сэнгума на безрассудный, несвоевременный конфликт, не вспугивал
зазевавшегося Чингиса, не обнажил во время боя найманского фланга, то вряд
ли бы удалось Чингисхану подчинить себе храбрых и воинственных кочевников,
в том числе самих монголов. И тут напрашивается одно-единственное решение:
а что, если названые братья до конца оставались друзьями? Но посмотрим, как
воспринимал сложившуюся ситуацию сам Чингисхан.
ГИБЕЛЬ ДЖАМУХИ
Если до сих пор расхождения между обеими исследуемыми нами версиями
касались деталей, то в последнем акте трагедии Джамухи-сэчэна они весьма
существенны. Автор "Тайной истории" и Рашид ад-дин согласны и расходятся по
следующим пунктам [є50]:
а) после поражения найманов Джамуха лишился поддержки монгольских племен и
остался с малым отрядом; но численность этого отряда определяется Рашид
ад-дином в 60 человек, а "Тайной историей" - в 5 всадников. Во втором
случае - это банда;
б) воины схватили Джамуху и привели перед лицо Чингиса, а тот их казнил за
измену "природному государю". Однако, по Рашид ад-дину, было казнено лишь
30 воинов, а остальные зачислены на службу;
в) Джамуха был казнен: по Рашид ад-дину - путем разделения на суставы, как
злейший враг; по "Тайной истории" - он сам просил умертвить его "без
пролития крови", несмотря на то, что Чингисхан предлагал ему второе место в
каганате и возобновление дружбы.
Таким образом, не только изложение событий, но их осмысление и
характеристики главного соперника Чингисхана настолько различны, что мы
вправе поставить вопрос: кому верить?
Вероятнее всего, обе версии не точны, как любая тенденциозная подача
материала. Однако степень искажения действительности играет важную роль.
Ведь не все равно: близко или далеко мы находимся от истины. Поэтому
сформулируем нашу задачу четче: какой вариант предпочесть для исследования
и критики?
Проведем разбор разногласий по пунктам: а) 60 всадников - для того времени
боеспособный отряд. Отступать этому отряду было можно. Алтайские горы,
кыпчакские степи, богатое Семиречье готовы были принять героев, сражавшихся
против военной деспотии. Но пять человек - ничто. Их легко мог изловить
любой монгольский отряд, а сами они не могли рискнуть ограбить чье-либо
кочевье и должны были кормиться охотой и прятаться от всех, что очень
трудно. Исходя из этих соображений думается, что версия "Тайной истории"
вероятнее, и становится понятной психология людей, настолько затравленных,
что у них не выдержали нервы.
б) Сведение о том, что половина воинов, при ведших к Чингисхану связанного
Джамуху, была зачислена на службу, выражено очень неясно, и можно даже
представить, что помилованные не участвовали в пленении своего князя, а
только были родственниками его. Текст Рашид ад-дина составлен обтекаемо и
уже по этому одному внушает меньше доверия, чем четкое сообщение "Тайной
истории".
в) Вопрос о способе казни. Монголы убивали людей охотно, но просто. Либо
ломали спину, либо вырывали сердце и приносили его в жертву знамени.
Замедленная казнь с пыткой характерна не для кочевников, а для
ближневосточных мусульман. Поэтому опять-таки заслуживает предпочтения
версия "Тайной истории", тем более что автор ее был современником событий и
сочинял свой труд для людей, которые его немедленно поймали бы на
этнографических несообразностях, тогда как читатели "Сборника летописей" на
такие детали внимания не обращали.
Но самое важное то; что интерпретация характера и поведения Джамухи,
предлагаемая Рашид ад-дином, никак не убедительна. С одной стороны,
сказано, что он был "крайне умный и хитрый", а с другой - изображен
беспринципным интриганом, который "неоднократно убегал от Чингисхана и
уходил к его врагам, Он-хану (Ванхану. - Л.Г.) и Таян-хану" [є51]. Но те
почему-то принимали его, хотя тоже были не глупы. Очевидно, у них были к
тому основания.
Считая, что Джамухой владело просто честолюбие, Рашид ад-дин не пытается
даже объяснить, на чем зиждилась его популярность. Ведь недостаточно быть
дурным человеком для того, чтобы вести за собою народы и государей!..
И не случайно, что такие солидные историки, как В.В.Бартольд,
Б.Я.Владимирцов, С.А.Козин, критически воспринимая текст, предлагали
обратную концепцию: Джамуха - вождь степной демократии, борющийся против
аристократии [є52], или наоборот: аристократ, барин, воюющий с вождем
народа [є53], или человек, имеющий "демократические тенденции, но...
который сам не знает, чего хочет и, мечется из одной стороны в другую"
[є54]. Последнее мнение, пожалуй, наиболее близко к тому образу, который
так тонко нарисовал автор "Тайной истории", но и его мы не можем принять,
так как сделанные нами наблюдения толкают нас на другую дорогу. Поискам
истины должно обязательно предшествовать раскрытие лжи.
ПОВОД ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ
Автор "Тайной истории", современник и участник событий, описывает встречу
враждовавших побратимов так: "И сказал Чингисхан: "Передайте Джамухе вот
что: Вот и сошлись мы с тобою. Будем же друзьями. Сделавшись снова второю
оглоблей у меня, ужели снова будешь мыслить инако со мною? Объединившись
ныне, будем приводить в память забывшегося из нас, будить заспавшегося. Как
ни расходились наши пути, всегда все же был ты счастливым, священным другом
моим. В дни поистине смертных боев болел ты за меня и сердцем и душой. Как
ни инако мыслили мы, но в дни жестоких боев ты страдал за меня всем
сердцем. Напомню, когда это было. Во-первых, ты оказал мне услугу во время
битвы с кереитами при Харахалд-житэлетах, послав предупредить меня о
распоряжениях Ван-хана; во-вторых, ты оказал мне услугу, образно уведомив
меня о том, как ты напугал наймана, умерщвляя словом, убивая ртом" [є55].
Как ни неожиданно, но Чингис благодарит Джамуху именно за то, что тот в
критические мгновения оказывался в стане врага; иными словами: за
шпионско-диверсионную деятельность, совершенную в пользу его, Чингисхана. И
это не расходится с нашими наблюдениями, а подтверждается ими. И с этой
точки зрения понятно, почему для Чингиса было важно, чтобы Джамуха
находился на воле, считался его злейшим врагом и тем самым снискивал
расположение могучих ханов, противников Чингиса. И если бы Чингис мог без
шума и огласки отпустить Джамуху, то он бы это, конечно, сделал, но кретины
нухуры испортили всю игру, потому что вся степь узнала о пленении главного
соперника монгольского хана. Надо было прятать концы в воду, и Джамуху
казнили, оповестив об этом всех, кого было нужно.Чтобы юридически оформить
смертный приговор военнопленного, надо было найти его вину и объявить его
военным преступником. А просто участие в войне грехом не считалось ни при
каком случае; за удаль в бою не судили. И вот Чингисхан вспомнил битву при
Далан-балчжутах и велел передать пленнику: "Ты коварно и несправедливо
поднял брань по делу о взаимном угоне табуна между Чжочи-Дармалой и
