[є115] Francke A.H. A History of Tibet .C.53.
[є116] Francke R.A. La civilisation tibetaine.C.209.
[є117] Фрезер. Фольклор в Ветхом завете.
[є118] Веселовский Н. О религии татар... С.92.
[є119] См.: D'Ohsson С. Histoire de mongols.. .С. 93-94.
[є120] "Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука". С. 30.
Прим. 1. С. 149-151.
[є121] Веселовский Н. О религии татар... С.81-82.
[є122] Штернберг Л. Я. Первобытная религия...
[є123] Сокровенное сказание. П 272.
[є124] Воробьев М.В. О происхождении... С.47.
[є125] Shirokogoroff S.M. Social Organisation. С. 86.
[є126] Воробьев М.В. О происхождении...
[є127] Wittfogel К.A. and Feng Hsia-Sheng. History... C.14.
КОММЕНТАРИИ
[*114] Письменность на монгольском языке сложилась в конце XII в. На этом
языке написаны "Тайная история монголов" или "Сокровенное сказание" ("Нууц
Тобчо"), а также "Алтын дептер" ("Золотая книга"), что означает включение в
название персидского слова "дептер" - тетрадь, книга расходов, просто
сочинение. Только в XVII в. неизвестный автор составил сводную летопись
"Алтаи тобчи", в которой есть дополнения к "Сокровенному сказанию" о
событиях создания империи Чингисхана.
Следует привести мнение Гумилева об источниках ХШ в.: "Убежден, что
"Сокровенное сказание" принадлежит одному автору, не менее гениальному, чем
автор "Слово о полку Игореве". Автор, судя по всему, примкнул к Чингисхану
после 1182 г. Вначале он ведет повествование от третьего лица, а далее
говорит "мы". Полагаю, что фольклора в памятнике нет. Это политический
памфлет и симпатии автора обращены к монгольскому войску, к тому времени
уже ветеранам, а не лично к Чингисхану. В переводе на венгерский и польский
языки, а также в переводе на французский у Пеллио название памятника звучит
более адекватно оригиналу - "Тайная история монголов". "Сокровенное
сказание" - перевод, сделанный в свое время С.Б.Козиным до войны, - и в
атмосфере юбилеев "Слова о полку Игореве", "Витязя в тигровой шкуре" и
остальных "эпосов".
После смерти Угедея монгольских ветеранов стали оттеснять представители
завоеванных стран, включенные в армию, а в 1242 г. ветераны были уничтожены
как политическая сила. Написанное в 1240 г. "Сказание" чудом уцелело. Я
написал о том, как в исторических памятниках XIII в. у русских и у монголов
могли содержаться изложения политических событий" (цит. по: Книга Монголии.
Альманах библиофила. Вып. 24. М.. 1988. С. 344).
[*115] Гумилев не случайно сопоставляет неизвестного автора "Тайной истории
монголов" с известнейшим византийским историком VI в. Прокопием
Кесарийским. Придворный историк при императоре Юстиниане написал "Тайную
историю", в которой, смешивая злость и сплетни, рассказав, как он думал,
наиправдивейшую историю о греках - ромеях, императоре, императрице Феодоре,
великом полководце Велизареи, секретарем которого был историк. Гумилев
ценил многих прославленных историков, но более всего его внимание
привлекали "антиправительственные" историки - будь то Сыма Цянь, Прокопий
или Ф.Гизо и О.Тьерри. В их оппозиционности и независимости он находил силы
для своих официально неприемлемых версий событий XIII-XIV вв. Прокопий
Кесарийский к тому же придерживался идеи цикличности исторических событий.
[*116] Гумилев неоднократно указывал, что разным целям может служить
цитирование одних и тех же фраз из источника, в зависимости от перевода. К
примеру из "Сокровенного сказания", сделанный с китайского языка на русский
о.Палладием Кафаровым, русским миссионером в Пекине, гласит: "Отец наш,
царь Чингиз, оставил народы еще не завоеванные", и П.Кафаров делает
примечание китайские иероглифы "не завоеванные" означают собственно
"недоконченные". Дальнейшие интерпретаторы этих текстов прямо говорили, что
речь идет о "недобитых" народах и т.д. В переводе же с монгольского
оригинала С.А.Козина эта фраза звучит так: "Огадай каан (Угедей)...
продолжал военные действии против Халибо-Солтана (халифа), незаконченные
при Чингис-хане". Ясно, что речь идет не о "неприконченных" или
"недоконченных" народах, а о продолжении незаконченных при Чингисхане
военных действий на фронтах.
[*117] Автор "Тайной истории" - военный и придерживается антикитайских
настроений.
[*118] Внимание Л.Н.Гумилева к "ветеранской" традиции в историографии
продиктовало ему возможность заинтересованно прочитать практически все
мемуары о военных действиях и походах от Александра Македонского до Бабура,
Тимура и Наполеона, и восстания в Китае в 1900 г., известного как
"боксерское". Гумилев читал мемуары пристрастно, его особенно волновала
грань дозволенного в воспоминаниях - насколько то, о чем говорит автор,
является фактом его понимания истории, и насколько то, что мы воспринимаем
как достоверность, является в воспоминаниях фольклором, вымыслом или на
худой конец, беллетризацией. Помощь в такого рода "фольклорных" разысканиях
ему оказывал писатель Д.Балашов, сам по профессии ученый-фольклорист,
специалист по исторической традиции в письменной литературе.
[*119] Тульский Темный Бор - сосновый ареал по реке Тула или Тола, место
сбора монголов и место охоты, давнишняя стоянка улуса кераитов недалеко от
впадения реки в Орхон. Тола (Тула) означает петляющая, что напоминает о
подмосковной Туле. Об этом см. у историков антропонимии и этномии.
[*120] Присутствие кара-киданя Поякина ставило в тупик многих
исследователей начальной части степной войны. Гумилев не забывает о
несторианских претензиях на верховенство, но его уверенность, что за спиной
событий стояли уйгуры-несториане подтверждается не в этой книге, а в других
работах.
[*121] . Симпатии Гумилева все время на стороне "людей длинной воли",
условно говоря, лагерников и колодников, отстоявших свою свободу. Джамухе
он верит, но его анализ событий позволяет, как бы ставя эксперимент на
источниках, проверить, как работает этногенез на персональном уровне.
[*122] Гумилев не дал окончательного ответа на вопрос: могло ли стать
реальностью царство Иоанна и что было бы, если бы оно возникло в результате
поражения Чингисхана? Зная о широком распространении в XIX-XX вв. западного
христианства - католичества и протестантизма в Китае, Корее, Японии, и
наблюдая протестантских проповедников во всем мире, историк ставил
мысленный эксперимент по поводу возможности распространения в Степи
несторианства или православия - через Сибирь. В лекциях о народах мира он
отвечал на эти вопросы.
[*123] См. об этом в статьях Л.Н.Гумилева: Митра и Шэнраб (Л 1967),
Древнемонгольская религия (Л, 1968), Этнос и категория времени (Л., 1970).
[*124] Положительный Бог иранского пантеона Ормузд, Ахурамазда по-ирански,
олицетворение Солнца и добра. Злым духом, дэвом, был противоположность
Ахура-мазды - Ариман.
[*125] Шаманизм с конца 1970-х гг. стал важной темой исследований как в
России, так и за рубежом. Сделан огромный шаг в понимании этого сложного
мировоззрения. Мировую науку заинтересовали особенно сибирские и северные
народы и древние тюрки, и из объектов полевых этнографических изучений они
превратились сегодня в носителей самой оригинальной мировоззренческой
картины мира или верований, без реконструкции которых невозможны дальнейшие
открытия в антропологии, этнологии и биологии развития человечества.
[*126] Здесь возникают контуры этнической этики Гумилева, и в дальнейшем
вся гамма векторов этнического поведения была им распределена как
положительные этнические системы (императивы), так и отрицательные -
антисистемы. Ложь как принцип поведения - этническая, социальная и
культурная мимикрия, предательство и создание утопических антиэкологических
концепций были в дальнейшем рассмотрены им в монографии "Этногенез и
биосфера Земли". Ученый уделял внимание разным факторам "положительного" и
"отрицательного" поведения этнических коллективов, от него не ускользнуло,
например, что солдатские императоры Рима и легионеры I--III вв. в империи,
которая еще казалась вечным Римом, проникались верованиями митраизма -
иранского бога Митры, поскольку клятва именем этого солнечного бога
означала верность в бою и честность в отношениях друг с другом. А какую еще
религиозную доминанту могли принять солдаты до того времени, пока
христианство не стало мировоззрением Запада и Востока?
[*127] См. работу Л.Н.Гумилева "Старобурятская живопись" (М., 1975), где
дан замечательный очерк истории взаимоотношений шаманизма, митраизма и
бона.
[*128] "После этого, значит вследствие этого" (лат.).
Трилистник мысленна древа
13. Опыт преодоления самообмана
МЫСЛЬ ИЗРЕЧЕННАЯ
Для начала вернемся к проблеме значения для нас и нашего времени сочинений
древних авторов. Кроме элементарно антикварного похода, целью которого
является эстетическое восприятие, или, сказать по-русски, любование,
возможны два познавательных аспекта, оба равно научных: источниковедческий
и исторический.
В первом случае сочинение рассматривается как источник информации - иными
словами, мы стремимся извлечь из него крупицу сведений и заполнить ею
бездну нашего невежества. Как правило, это удастся, но эффект, как мы уже
видели, всегда меньше ожидаемого, потому что либо информация бывает
неполноценна, либо мы сами воспринимаем ее неадекватно. Но избегнуть этого
подхода нельзя, ибо только таким путем мы получаем первичные сведения,
обрабатываемые затем приемами исторической критики.
Во втором случае, применяемом крайне редко, мы будем рассматривать
литературное произведение как исторический факт или событие. В самом деле,
чем отличается опубликование, например, тезисов Лютера, вывешенных 31
октября 1517 г. на дверях собора в городе Виттенберге, от битвы при
Мариньяно, происшедшей на два года раньше?
Если судить по размаху последствий, то один бедный монах сделал больше, чем
вся французская армия во главе с королем Франциском I. Но, даже если
отвлечься от оценок, и то и другое для историка - факт, т.е. эталон
исторического становления. Вот с этой позиции мы попробуем подойти к
произведению древнерусской литературы "Слово о полку Игореве", отнюдь не
собираясь соперничать с филологами-литературоведами, работающими другими
методами и ставящими себе другие задачи. Мы посмотрим на предмет изучения
глазами историка-номадиста, из глубины азиатских степей, чего до сих пор не
делал никто.
С момента появления из мрака забвения "Слово о полку Игореве" (в дальнейшем
- "Слово") начало вызывать споры. Сложились три точки зрения. Первая,
господствующая ныне в литературоведении: "Слово" - памятник XII в.,
составленный современником, а возможно, даже участником описываемых в нем
событий [є1]. Вторая: "Слово" - подделка XVIII в., когда началось увлечение
экзотикой древности. Эта концепция и в настоящее время не умерла и
представлена работами французского слависта А.Мазона [є2] и советского
историка А.А.Зимина [є3], книга которого пока не опубликована и потому не
может быть предметом обсуждения. Третья: "Слово" - памятник древнерусской
литературы, но составлено после XII в. - мнение, выдвинутое Свенцицким и
А.Вайяном [є4], предложившими в качестве вероятной даты XV в., и
Д.Н.Альшицем, относившим его к первой половине XIII в.
История вопроса столь обширна [є5], что рассматривать ее здесь
нецелесообразно, а достаточно наметить верхнюю границу возможной датировки.
Д.С.Лихачевым доказано, что "Задонщина" содержит элементы заимствования из
"Слова ", - значит, "Слово" древнее Куликовской битвы [є6]. Тем самым
отпадают все более поздние датировки, но самый факт наличия дискуссии
показывает, что дата - 1187 г. - вызывает сомнения. Поэтому мы предлагаем
новый, дополнительный материал и новый аспект.
Чтобы не дублировать достигнутого нашими предшественниками, мы принимаем за
основу исчерпывающий комментарий Д.СЛихачева [є7] за исключением тех
случаев, когда он оставляет вопрос открытым. Но в отличие от
филологического подхода к предмету мы рассматриваем содержание памятника с
точки зрения его правдоподобия при изложении событий, в нем описанных.
