касается интересующего нас времени - эпохи восхождения Чингисхана на
престол, то следование за тенденциозной трактовкой событий уводит
исследователя с пути анализа, ибо талантливый писатель всегда сумеет
навязать свою концепцию доверчивому читателю.
Вот по этой причине следует отнестись с сомнением к бытующему ныне
пониманию восхождения на трон Чингисхана как консолидации монгольских
племен и феодалов под властью способного военного вождя. Если бы дело
обстояло так просто, то не было бы нужды в хронологических пропусках, а обе
версии - "официальная" и "тайная" - одинаково повинны в них. Не было бы
столь большого разброса в описаниях событий, иногда диаметрально
противоположных, но зато было бы объяснение того удивительного факта, что
маленький бедный народ за полвека покорил полмира. Очевидно, источники не
собирались сообщать правду, и историки, доверяя им, сконструировали "ложную
историю монголов". Этот негативный вывод я считаю очень важным.
Проведенный разбор показывает, что оценки и социологический анализ эпохи
возвышения Чингисхана возможны лишь после проверки сведений, сообщаемых
источниками, путем строгой исторической критики, как внутренней, так и
компаративной. Установить, кто из монгольских витязей боролся за
установление феодальных отношений, а кто против, можно только тогда, когда
будут вскрыты мотивы их деятельности, а именно они тщательно затушеваны
авторами источников. Распространенный метод аргументации цитатами уводит на
ложный путь, подсказанный тенденцией, скрытой в источнике. Кроме того, при
отмеченном нами разнобое в описаниях событий всегда можно подобрать цитаты
для поддержки противоположных взглядов. Именно поэтому научные споры на эти
темы не дали до сих пор результатов.
Вопрос о степени достоверности сведений "Юань-чао би-ши" следовало бы
решить монголистам-филологам. Однако за последние 30 лет, истекших с выхода
в свет перевода С.А.Козина, эта проблема даже не ставилась. Все споры о
замечательном источнике, введенном в научный оборот, ограничивались
деталями перевода, не влияющими на смысл, который остался не раскрытым.
Историки же окрестных стран затрагивали Чингисову проблему в той мере, в
какой она касалась их сюжетов [є30]. Поэтому мне, историку Срединной Азии,
пришлось заняться источниковедением в аспекте установления достоверности
источников не филологическим, а чисто историческим путем [*116].
Единственной надежной опорой для обобщений является логика событий, когда
их последовательность и взаимосвязь установлены. Только этим способом могут
быть исключены предвзятые точки зрения авторов XIII в., до сих пор
создающие почву для бесплодной полемики о причинах и значении описанных ими
событий.
ВЫВОД
В какую сторону лгал автор "Тайной истории", или иначе: ради кого он тратил
талант и силы? У нас есть только одна нить - хронология, но это нить
Ариадны. Сочинение было написано в 1240 г. на фоне нарастающего конфликта
борьбы четырех неоформленных партий: военной старомонгольской, миролюбивой
монгольской, бюрократической - китаефильской и воинственной несторианской.
К какой партии примыкал наш автор?
Сразу можно исключить последнюю. Автор не несторианин. Во всем произведении
есть только одно упоминание о христианстве кераитов, и то ироническое, в
хвастливых речах одного из друзей царевича Сангума: "Все мы, втайне
домогаясь сына, моления и курения приносим, Абай-Бабай твердим, вознося
молитвы" (174) (Абай-Бабай - значит "авва - отче"). И больше нигде наш
автор не снизошел до внимания к чужой вере, тогда как о своей он говорит
много. Это, пожалуй, самый трудный вопрос, а в остальном творческий облик
создателя "Тайной истории" ясен.
Уже отмеченные военные симпатии нашего автора и неупоминание имени Елюя
Чуцая дают нам возможность с полной уверенностью определить его
политическую настроенность [*117].
Резко отрицательна характеристика Гуюка, который "не оставлял у людей и
задней части, у кого она была в целости" и "драл у солдат кожу с лица",
"при покорении русских и кыпчаков не только не взял ни одного русского или
кыпчака, но даже и козлиного копытца не добыл" (П277).
Вместе с этим характеристика Тэмугэ-отчигина всегда положительна: "Отчигин
- малыш матушки Оэлун, слывет он смельчаком. Из-за погоды не опоздает,
из-за стоянки не отстанет" (195). В грязной истории с убийством Теб-Тенгри
автор стремится выгородить не Тэмуджина, а Отчигина. Он подчеркивает, что
Отчигин был всегда любимцем высокочтимой Оэлун-экэ.
Этого достаточно для того, чтобы считать, что автор "Тайной истории"
принадлежал к "старомонгольской партии". Поэтому он и обеляет Джамуху,
представляющегося ему носителем древнемонгольской доблести и традиций,
уходящих в прошлое. Поэтому он защищает его от обвинения в измене
монгольскому делу устами самого Чингисхана, будто бы предлагавшего ему
"быть второй оглоблей" в телеге государства, другом и советником (П200).
Именно поэтому он восхваляет предательства Джамухи по отношению к кераитам
и найманам, потомки которых в 1240 г. объединились вокруг Гуюка,
ненавидимого и презираемого автором. И не случайно говорит он устами
Джамухи, что тот, "стремясь мыслью дальше анды", остался круглым сиротой с
одной женой - "сказительницей старины" [є31]. Ведь это неправда! Друзья и
соратники Джамухи в то время еще не сложили оружия. Мужественные меркиты и
неукротимый найманский царевич Кучлук держались до 1218 г., а Джамуха попал
в плен случайно, из-за измены своих воинов. Но что до этого автору "Тайной
истории"! Ему надо прославить древнюю монгольскую доблесть и изобразить
кераитов и найманов беспечными, изнеженными хвастунами, чуть ли не трусами,
за исключением некоторых богатырей, вроде Хадах-баатура (ПП185, 189, 195,
196), обласканного за доблесть самим Чингисханом (П185). Потому он
замалчивает роль Эльчидай-нойона в казни Джамухи, ибо ему пришлось бы
отметить, что этот друг Гуюка был также любимцем Чингисхана, а тогда
созданная в "Тайной истории" концепция потеряла бы свою политическую
действенность. В "Тайной истории" концепция потеряла бы свою политическую
действенность. В "Тайной истории" Эльчидай упомянут лишь в той связи, что
однажды, проходя мимо стражи, был задержан, и дважды указано, что это
правильно (ПП229, 278).
Возврат к старой доблести - вот идеал автора и политическая платформа, ради
которой он написал свое замечательно талантливое сочинение.
В 1240 г. он был, видимо, очень стар, потому что с 1182 г. местоимение
"они" заменяет "мы". Если в ото время автору было даже только 16-18 лет, то
в 1240 г. ему должно было быть под восемьдесят. По одному этому можно
сказать, что "Тайная история" не могла быть единственным его произведением,
но время и эпоха скрыли от нас остальные. Отсюда понятны не только его
грандиозная начитанность и свободное обращение с цитатами и изменение
интонаций на протяжении повествования, но и само заглавие. Это поистине
"Тайная история" - протест против официальной традиции, идеализировавшей
личность Чингисхана.
Автор поставил своей целью доказать, что не хан, а доблестное монгольское
войско создало империю. Хан может ошибаться, может иметь недостатки, но он
должен чтить и холить своих ветеранов [*118], "которые вместе с ним
трудились и вместе создавали государство" (П224).
Памфлет писался тогда, когда грамотеи с соизволения хана оттесняли
ветеранов. Памфлет был рассчитан на пропаганду среди этих обижаемых
офицеров, он доказывал им, что соль земли - именно они и что им обязана
империя своим существованием. Конечно, это была "Тайная история", так как
монгольское правительство никогда не допустило бы открытой пропаганды таких
взглядов.
Мы ничего не можем сказать о дальнейшей судьбе автора "Тайной истории", но
нам невольно кажется, что он был среди тех нойонов, которые подбивали на
переворот Отчигина в 1242 г. и которые заплатили головой за бездарность и
трусость своего высокородного вождя.
11. Джамуха-сечен под следствием
ПОЧЕМУ СИЕ ВАЖНО?
Только что мы установили три важных и прискорбных положения: 1) победа
Чингисхана над его соперниками на территории Великой степи при учете только
несомненных фактов необъяснима и, хуже того, при данной расстановке сил
осуществиться не могла. Однако она имела место - значит, мы что-то
недоглядели; 2) обе исторические версии, "тайная" и "официальная", дают
искаженное представление о ходе событий, полны умолчаний и противоречий, до
крайности тенденциозны и не восполняют друг друга; 3) монгольское общество
не было примитивно и аморфно, а противоречия его с несторианскими ханствами
смягчались только политической необходимостью. Потребность в компромиссе с
покоренными соседями возникла лишь после объединения степи, где несториане
составляли большинство населения. А до 1206 г. монголы и христиане воевали
друг с другом, причем численный перевес был на стороне последних. Так
почему же и каким образом они проиграли?
И вот тут нам придется обратиться к самому кропотливому анализу, к разбору
психологии действующих лиц трагедии начала XIII в. Тут нужны особые подходы
к предмету и методика Шерлока Холмса, патера Брауна и даже Агаты Кристи.
Тут мы будем ставить вопросы: как произошло то или иное преступление, кем
оно совершено и кому оно было выгодно? Иными словами, из лживых источников
мы попытаемся отжать крупицу правды. Хорошо еще, что в наших руках есть
ключ ко всем замкам на всех дверях. Это один из участников событий - князь
джаджиратов Джамуха-сэчэн, лучший друг и главный враг Чингисхана. В истории
их взаимоотношений, как в фокусе кристалла, отразился тот перелом, после
которого появилась на свет, как феникс из пепла, историческая Монголия.
Для исследования этого вопроса возможны два пути: вполне банальный и не
очень банальный. Первый состоял бы в том, чтобы автор выписал все места
источников, где упомянут Джамуха, сложил выписки в хронологическом порядке
и сделал вывод, что проблема сложна и пока неразрешима. Для диссертации
этот путь был бы наилучшим. Второй путь - проследить факты (а не цитаты)
жизни Джамухи и попытаться разобраться в мотивах его поведения. Этим
способом можно исключить из рассмотрения двух основных источников "Сборника
летописей" и "Тайной истории", из коих первый трактует всю канву событий
как борьбу Чингисхана с врагами, а второй - как его взаимоотношения с
друзьями. Соответственно, у Рашид ад-дина Джамуха только беспринципный
авантюрист, причем непонятно, откуда у него появилась такая популярность,
что 75% монголов шли за ним против Чингиса, а в "Тайной истории" автор
вообще не может, да и не хочет свести концы с концами. Вот тут-то и
находится слабое место, дающее возможность исторической критике. На нем мы
и сосредоточим наше внимание.
НА УРОЧИЩЕ БАЙДАРАХ-ПЕЛЬЧИР
Выше мы отметили необъяснимость поведения Джамухи в первых столкновениях с
Чингисханом: отход после победы при Далан-балчжутах и разграбление народа,
выбравшего Джамуху в ханы, после поражения античингисовской коалиции при
Койтене. Теперь обратим внимание на роль Джамухи в монголо-найманской войне
1202 г. Напомним, что после первой удачи набега монголов и кераитов на
найманского Буюрук-хана союзники были настигнуты главной найманской армией
Коксеу-Сабраха. Ванхан покинул Тэмуджина в опасности, но потерпел поражение
от найманов, пустившихся его преследовать, и был выручен из беды
великодушием Тэмуджина, за что и усыновил его. При этом Джамуха, его
недавний враг, почему-то является в кераитскую ставку и дает Ванхану
советы, которые тот принимает, несмотря на противодействие своих вельмож,
например Гурин-баатура, упрекающего Джамуху в неискренности. В результате
же вместо укрепления дружбы между родственными и союзными племенами
монголов и кераитов почему-то вдруг разразилась война, окончившаяся полным
разгромом кераитов, несмотря на то что у них были численный перевес и
инициатива.
История этих событий у Рашид ад-дина и автора "Тайной истории" местами
расходится довольно сильно [є32], но что касается происшедшего на урочище
