- Согласен. Но, чтобы хоть что-то исправить в этой кошмарной
ситуации, надо прежде всего понять...
- Да, конечно.
- Я хотел бы знать все.
- Я предоставил в ваше распоряжение отчеты нашего отдела за все годы
работы. Там есть все данные.
- Для того чтобы в них разобраться, даже для того, чтобы просто их
прочитать, нужно несколько недель, я не универсальный специалист, многого
вообще не понимаю. Но сегодня... Да, уже сегодня нам с вами придется взять
на себя всю полноту ответственности за решения, которые будут приняты на
совете.
- Ну хорошо... Я попробую объяснить... Только это непросто понять,
особенно вам...
- Потому что я чужой?
- И поэтому тоже. Но главное потому, что тут для нас самих многое
неясно, многое из того, что я скажу, лишь интуитивные догадки, не больше.
Эксперименты и наблюдения чрезвычайно затруднены, пока происходят эти
события... И все же кое-что удалось установить. Лет двадцать назад мой
предшественник Халиновский выяснил, что информация, оставшаяся после
контакта с человеком в структуре люсса, не поддается немедленному
смешению. Возникают какие-то энергетические потенциалы, сохраняющие эту
скопированную, чужую для люсса структуру. Затем она начинает
уплотняться...
- И возникает яйцо?
- Так это у нас называют. На самом деле это, конечно, не яйцо. Это
сгусток информации, если хотите, своеобразная матрица, и она никакого
отношения не имеет к размножению самих люссов. Они размножаются простым
делением.
- Что же дальше? - Ему все время приходилось подталкивать доктора.
Тот говорил с трудом, преодолевая немалое внутреннее сопротивление, хотя
для него как ученого проблема должна была хоть отчасти сохранить
отвлеченный академический характер.
- Ну так вот, это яйцо... Какое-то время оно неактивно. Должен пройти
определенный инкубационный период. Как видите, у него действительно много
общего с обыкновенным яйцом. Нужна определенная температура, влажность...
Наверно, поэтому первые контакты люссов с людьми так долго оставались для
нас неизвестными и не привели ни к каким видимым последствиям. После
инкубационного периода яйцо созревает и может находиться в таком
подготовленном состоянии неопределенно долго. Оно становится
нечувствительным к внешним воздействиям.
- К чему оно подготовлено? Что происходит дальше?
- Вы нетерпеливы... Со стороны это все выглядит, наверно, чрезвычайно
интересно... - Доктору не удалось скрыть горечи в этой реплике, и больше
Ротанов не перебивал его до самого конца.
- Когда яйцо созрело, оно, как я уже сказал, полностью подготовлено
для вторичного контакта с люссом. Если он произойдет, вещество люсса,
взаимодействуя с веществом яйца, начинает уплотняться и видоизменяться.
Информация, заложенная в яйце, становится основополагающей во вновь
образующейся структуре. Примерно через два часа возникает образование,
которое мы назвали синглитом... Раньше его называли проще и понятней -
копией. И это название было неверно, потому что никакая это не копия. Даже
внешне возникший объект никогда не похож на человека, с которого была
снята первоначальная информация, к тому же очень часто образование
расслаивается. Вещества, содержащегося в самом люссе, чаще всего больше,
чем нужно для создания одного объекта, и тогда возникают четыре, пять, до
десяти...
Доктор снова надолго замолчал.
- ...Синглит не является копией и по своей внутренней структуре. У
него отсутствует, например, система кровообращения, пищеварения.
Энергоснабжение ведется через кожу, в отличие от люсса, непосредственно
солнечной радиацией. Синглит скорее видоизмененный люсс, чем копия
человека. Вещество люсса фактически не меняется, изменяется только его
организация, строение...
Ротанову хотелось понять другое, то, о чем доктор упорно избегал
говорить. Что происходит с человеческим интеллектом, с разумом, насколько
сохраняется во вновь возникшем существе человеческая личность? И что оно
собой представляет: мыслящую модель человека, нечто вроде биологического
робота или что-то гораздо более сложное?.. Обладает ли синглит психикой,
памятью... Может ли он чувствовать боль, радость, страдание?
На некоторые из этих вопросов он мог бы ответить сам, на основании
собственного опыта, ответить утвердительно, со всеми выводами и
последствиями...
Ротанов поднялся. Крепко пожал доктору руку.
- Спасибо. Мне нужно подумать. Встретимся на совете.
- Вы уверены, что этого достаточно? Что вы правильно все поняли?
- Я ведь был в городе... Насколько я знаю, до меня мало кому удавался
непосредственный контакт. А если и удавался, так через прорезь прицела не
так уж много можно увидеть.
- Вы несправедливы...
- Возможно. Потому и сказал, что мне нужно подумать.
На этот раз совет собрался точно в назначенное время. Не было только
Филина. Даже председатель, два последних дня не отходивший от постели
больной дочери, сидел на своем месте. Он еще больше осунулся и постарел за
эти два дня, чувствовалось, что присутствие на совете стоило ему немалых
сил.
Инженер начал с обычного отчета о положении дел. Все это было давно
известно присутствующим и говорилось для Ротанова, но тот неожиданно для
всех прервал инженера и попросил перейти к утверждению программы
мероприятий на ближайший месяц. Сразу же вышла заминка. Инженер не
подготовился для решительной атаки, не хотел немедленно раскрывать все
карты. Сказал, что программа не может рассматриваться без учета того, что
предложит Земля. Все повернулись к Ротанову.
- Конечно, я имею в виду не то, что вы можете предложить нам через
пятьдесят лет, когда прибудет очередной корабль. Нас интересует, что вы
можете предложить сегодня, в крайнем случае завтра, - закончил инженер
свое выступление.
И тогда поднялся Ротанов. Он решил, что скажет им все, еще раньше, до
выступления инженера. Скрывать и дальше открытие, с которым он прилетел
сюда, не имело смысла. Здесь он был среди людей, на чью помощь и поддержку
рассчитывала Земля, отправляя его в этот опасный экспериментальный полет,
и поэтому, помедлив еще секунду, он начал рассказ о пространственном
двигателе.
Сообщение о том, что расстояние в пятьдесят светолет больше не
является проблемой, поразило их как громом. Доктору показалось, что он
ослышался, чего-то не понял. Все смешалось, все вскочили с мест, что-то
одновременно кричали. Он видел, как толстый непроницаемый и невозмутимый
заведующий отделом заготовок вдруг заплакал и не скрывал своих слез, как
инженер сорвал очки и уставился на Ротанова. В это мгновение было сметено
все, что их разделяло, потому что неожиданно, на секунду, они поверили в
то, что их маленькая колония вдруг перестала быть островом, обреченной
крепостью, а превратилась в форпост человечества. Они не могли сразу
осмыслить всей громадности этого события, но, как только установилась
тишина, как только вернулась способность рассуждать трезво, сразу же сам
собой выпал из общего молчания основной, главный вопрос - где же они,
корабли Земли? Чего они ждут?
И Ротанов ответил:
- Все теперь зависит от нас самих. Во время пространственного
перехода полностью разрушается компьютер, и вся электроника в остальных
механизмах корабля. Пробиваются переходы всех транзисторов, диодов,
выходят из строя от воздействия мощных полей все микросхемы. Как только мы
сможем оснастить прибывший корабль новым управляющим блоком, переход Земля
- Альфа станет немногим сложнее поездки в соседний город.
Тишина после этих слов показала, как сильно было разочарование только
что получивших надежду людей.
- Иными словами, вы сами не можете вернуться и на новые корабли
рассчитывать пока не приходится, - подвел итог инженер.
- Не совсем так, - возразил Ротанов. - В принципе я могу вернуться, и
корабли могут быть здесь уже через месяц. Нужен всего лишь компьютер!
- Ну да, всего лишь компьютер... - с горькой иронией подхватил
инженер. - Всего лишь корабельный компьютер с его сложнейшей программой!
Да где вы найдете здесь специалистов, способных рассчитать межзвездные
трассы? И не просто рассчитать, но и перевести эти расчеты в программный
машинный язык! Где вы собираетесь делать этот компьютер? На нашем
заводике? Так там водопроводные трубы не могут выпустить второй год!
- Есть ведь и в городе заводы.
- Их еще надо захватить! И даже если захватим, кто там будет
работать? У нас нет техников, не говоря уже о мастерах и программистах
этих автоматических комплексов!
- Конечно, их нет, откуда им быть, если все эти годы вы обучали своих
людей одной-единственной специальности!
Наверно, Ротанов не сразу понял, какую сделал ошибку. Тишина,
повисшая теперь, была полна отчуждения, почти враждебности. Что он мог
знать о том, как они здесь жили все эти годы, какое право имел судить их?
Ну да, у них осталась одна-единственная специальность... Словно они этого
хотели, словно у них был выбор! Ничего не было сказано. Члены совета молча
смотрели на Ротанова.
Он попытался исправить ошибку.
- Я ни в чем не хочу упрекнуть вас. Знаю, что не от вас зависело
положение, которое сложилось сегодня. Знаю, что люссы напали первыми и что
вы должны защищаться. Но теперь на нас лежит ответственность не только за
наши собственные жизни и за жизни ваших близких, теперь мы отвечаем перед
Землей за судьбу базы на этой планете, за принципиальную возможность идти
отсюда дальше к другим звездам! Поэтому так важен этот компьютер и
производственный комплекс, способный его создать. Давайте вместе об этом
думать, это сейчас главное, только это! Все остальное, все ваши проблемы
решатся, если удастся наладить регулярное сообщение с Землей.
Ему не удалось убедить их. Они остались холодны и равнодушны к его
призывам. Теперь он был для них чужим. Они не верили уже ни в этот
компьютер, ни в сам переход, ни в скорую помощь Земли. Все его обещания
превратились в пустые фразы. Он, как детям, подарил им красивую коробку,
внутри которой они не нашли ничего и не смогли ему этого простить.
- Все это прекрасно, - сказал председатель. - Давайте все же перейдем
к текущим делам. Нам нужно решить вопрос с энергией, потому что иначе
защитные комплексы встанут посреди зимы.
- В этот раз мы не сможем обеспечить полный запас. Нужно идти на
дневную сторону и там переждать зиму. - Они уже не обращали внимание на
Ротанова, целиком уйдя в обсуждение своих насущных проблем. И он больше не
пытался изменить ход совещания. Не вмешивался, не вставлял реплик, только
внимательно, нахмурившись, слушал каждого выступавшего и делал в блокноте
какие-то пометки.
Доктору казалось, что инженер выходит из всей этой неразберихи
окончательным победителем. Если ему удастся настоять на походе, они
лишатся последней стационарной базы, и все руководство автоматически
перейдет к нему в руки, они целиком попадут в зависимость от отрядов
охотников и превратятся в кочующее дикое племя... Это будет началом
конца... Доктор не пытался возражать, он понимал, в первую очередь такое
решение автоматически покончит с научным отделом и с другими жалкими
остатками их "цивилизованности", но он устал бороться в одиночку. На
серьезную поддержку со стороны председателя рассчитывать сейчас не
приходилось, он слишком потрясен несчастьем с Анной. Оставалось
проголосовать за поход, а поскольку все, кроме доктора и Ротанова,
высказались именно за это, в результате голосования не приходилось
