Евгений ГУЛЯКОВСКИЙ
СЕЗОН ТУМАНОВ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. БЕЛЫЕ КОЛОКОЛА РЕАНЫ
1
Колония расположилась в долине Трескучих Шаров. Только раз в восемь
лет набирали силу для цветения эти странные растения. Раз в сезон
наполнялись соком их могучие стебли, несущие на шестиметровых венчиках
огромные мятые баллоны спороносов, и тогда без маски нельзя было выйти из
коттеджа. Одуряющий запах непостижимым образом проникал сквозь
биологическую защиту и сложную систему химических фильтров. В такие ночи
Дубров плохо спал. Не помогала даже система аутогенной тренировки.
Пронзительный тревожный запах забирался в его сны и звал из коттеджа в
долину, туда, где ветер, разогнавшись в ущелье, сталкивал друг с другом
огромные белые погремушки. Ему снилось, что это звонят колокола его
далекой родины. Белые колокола.
Высоко в небе Реаны прочертила свой след падучая звезда. Она летела
медленно, роняя колючие искры, словно капли голубой воды. Дуброву
казалось, что он видит звезду сквозь плотно сжатые веки и потолок
коттеджа. Галлюцинации в период цветения шаров обладали резкой
убедительной силой, к тому же они всегда имели прямую связь с реально
происходящими событиями.
Дубров рывком поднялся с постели и нащупал выключатель рации. В
шестом квадрате чуткие усики локаторов нащупали ракетную шлюпку... Дубров
вздрогнул и, не поверив себе, сравнил цифры, появившиеся на информационном
табло, с данными компьютера. Ошибка исключалась. Это был все-таки ракетный
шлюп. Радиограмма достигла Земли поразительно быстро. Из этого следовало
сразу три вещи. Во-первых, его немедленно отстранят от должности.
Во-вторых, в ближайшие дни он навсегда покинет Реану, а следовательно,
никогда больше не увидится с Вельдой. Было еще и в-третьих... В-третьих,
означало, что загадка Трескучих Шаров никогда не будет разгадана. Любому
человеку для того, чтобы подойти к решению так близко, как это удалось
сделать ему, потребуется не меньше восьми лет. Сезон цветения шаров
кончится через два месяца, а до следующего сезона колония на Реане
наверняка будет свернута.
Инспектор внеземных поселений был сух, официален и почти скучен. На
его острых скулах выступила рыжая щетина, и Дубров неприязненно подумал,
что для инспектора Реана - всего лишь глухая провинция.
В руках инспектор вертел маленький серебряный карандаш. Дубров
пристально следил за мельканием блестящей палочки, стараясь взять себя в
руки и подавить неуместное сейчас раздражение.
- Вам известно правило, запрещающее контакт с биоценозом чужих
планет?
- Я знаю наизусть тридцать второй параграф колониальной инструкции.
- Прекрасно. - Инспектор устало растер виски. - В таком случае я
хотел бы выслушать, чем вы руководствовались, нарушив его.
- Вряд ли вы меня поймете. Для того чтобы понять, нужно прожить здесь
лет десять. Параграф нарушен. Я согласен принять на себя всю
ответственность, разве этого не достаточно?
- Мне необходимо знать мотивы, которыми вы руководствовались. Не
всегда инструкция отражает объективные условия конкретной планеты. В таком
случае, если доводы обоснованны, мы изменяем инструкцию. Итак, ваши
мотивы?
Дуброву стало скучно. Разговор потерял смысл. Мотивы... Как будто он
мог рассказать об этом, как будто это можно было понять, не испытав
самому.
- Масло трескучек не наркотик. - Он произнес это тихо и убежденно, не
надеясь, что ему поверят.
Ротанов закончил расследование поздно вечером. Он сложил
кристаллограммы с записью показаний очевидцев в сейф, выключил
автоматического секретаря и прошел в тамбур. Загорелось табло с надписью:
"Наденьте маску". Противный привкус ментола, пробившись через мундштук,
вызвал у него легкий приступ тошноты. Двойная дверь со скрипом ушла в
сторону, и ой шагнул на тропинку, ведущую к коттеджу совета старейшин. Ему
предстоял еще один неприятный разговор. Он прошел через площадку, сплошь
забитую зеленой ботвой огурцов и редиса. Земные овощи легко освоились с
непривычной почвой. В этой долине все росло удивительно бурно, хотя
остальная поверхность планеты представляла собой бесплодную пустыню.
Собственно, именно этот фактор определил судьбу колонии. Десять лет люди
топтались в долине трескучек, так и не сумев сделать ни одного шага
наружу. Резервация - вот что это такое. Резервация, не имеющая никаких
перспектив, к тому же слишком дорогая. Ротанов остановился и зачерпнул
из-под ног горсть сухой голубоватой пыли. Смесь песка и глины. Такая же,
как в пустыне. Ничем она от нее не отличается, ну абсолютно ничем. Анализ
делали по крайней мере раз десять, и вот, поди ж ты, растения здесь растут
как на дрожжах, стоит лишь дать им немного воды и минеральных удобрений, а
в пустыне они не растут... Ротанов пропустил сквозь пальцы сухую струйку
песка и задумался. Ему не хотелось идти к коттеджу старейшин, ему не
хотелось выполнять такую очевидную и необходимую миссию. Все дело в том,
что это на Земле казалась она такой уж очевидной и необходимой. На Земле,
а не здесь.
Они собрались в тесной комнате все четверо. Троим было не больше
сорока, и только Крамов мог похвастаться седыми висками.
В дальних колониях срок человеческой жизни отмеряют иные, чем на
Земле, факторы. И, подумав об этих украденных у них годах жизни, Ротанов
обрел наконец необходимую твердость.
- Я должен сообщить вам решение Главного Космического Совета.
Поселение на Реане решено ликвидировать.
Собственно, это было его решение. Для того и существовали инспектора
внеземных поселений. Совет не мог оценить всех местных факторов, и
последнее слово всегда оставалось за инспектором. Почему-то он не мог
сказать им прямо в глаза: "Я решил". Он даже понимал почему. Хотя они
ждали от него именно этих слов, готовились к ним, он сразу увидел, как
замкнулись, посуровели их лица, резче обозначились скулы. Так уж устроен
человек, вложив в кусок чужого пространства годы своего труда, надежды и
планы, он превращает это пространство в дом, в маленький кусочек родной
планеты, и чем труднее дается борьба за этот клочок земли, тем он ему
дороже, и ничего с этим не сделать, за сотни лет ничего не изменилось...
Но освоение далеких, не приспособленных к жизни планет обходится слишком
дорого. Развитие таких вот оторванных от человечества маленьких колоний
чаще всего проходит неблагополучно. На Реане смертность превысила
рождаемость, колония с каждым годом уменьшается, попросту вымирает, и он
обязан увести их отсюда. Им уже подготовлено место для нового поселения на
Регосе. И, понимая все это, он все же отвел взгляд в сторону, прикрыл свое
решение именем Главного Совета и теперь слушал их ледяное молчание, в
котором ворочались тяжелые, как валуны, возражения и даже обвинения в
адрес совета и в его собственный адрес. Он не сомневался, что через минуту
они соберутся с мыслями и все ему выскажут. Что совет далеко, что он не
понимает, что это лишь временное отступление, что они собирают данные,
анализируют причины. Что годы изучения и освоения планеты не прошли даром,
что именно сейчас они готовятся к решающему броску... Все это он уже
слышал. Чтобы опровергнуть все их доводы, достаточно простого
компьютерного расчета, и все же он чувствовал себя виноватым, словно это
он сорок лет назад послал их на Реану, словно это по его вине десять лет
они ломились сквозь пространство к своему малоисследованному, новому дому,
открытому автоматическим зондом. Но раз ему дано право принимать решения,
то вместе с этим нелегким правом на человека автоматически ложится и все
бремя ответственности за прежние ошибки, совершенные другими и породившие
в конце концов условия, приведшие к сегодняшнему нелегкому разговору.
Первым поднялся председатель совета старейшин Крамов и молча положил
перед Ротановым пачку фотографий.
- Что это?
- Развалины.
- Что, что? - не поверил Ротанов.
- Развалины. Остатки кладки. Очень древние, не меньше десяти тысяч
лет.
Ротанов разложил перед собой пачку так, как раскладывают пасьянс. Это
уже третья находка. Остатки стен, где ничего не сохранилось, кроме этих
древних камней. Нельзя будет даже установить, что это такое. Скорее всего
и здесь был лагерь какой-то чужой экспедиции. Если бы на Реане была своя
древняя и вымершая цивилизация, она бы оставила больше следов, Ротанов
задумчиво перекладывал фотографии и не спешил с ответом, понимая, что
теперь у Крамова появились основания требовать от совета исследовательской
экспедиции, что до ее завершения колонию сворачивать нецелесообразно...
Вряд ли совет санкционирует такую экспедицию. От развалин почти ничего не
осталось, к тому же это не первая находка, две другие так ничего и не
прояснили, хотя там было потрачено впустую много сил. Тысячелетия назад
кто-то строил в космосе эти стены из камня, строил на разных планетах -
вот все, что они узнали об этих развалинах.
- Археология за десять светолет - для нас это сейчас дороговато,
может быть, в будущем...
- А мне кажется, я понимаю, в чем тут дело! - перебил его самый
молодой из членов совета старейшин, геолог Миров.
- Да? - заинтересованно спросил Ротанов.
- Совет не хочет поддерживать поселения на дальних планетах, потому
что в своем развитии они выбирают самостоятельный путь, слишком
независимый от Земли!
- Хорошо, - неожиданно для себя согласился Ротанов. - Я посмотрю эти
развалины. Если окажется, что они представляют интерес, я буду голосовать
в совете за исследовательскую экспедицию. - В глубине души он был уверен,
что это бессмысленная затяжка времени, что он все равно не отступит от
первоначального решения. Когда все стали расходиться, он задержал Крамова.
- Я хотел бы знать ваше мнение в этой истории с Дубровым. Он
утверждает, что сок трескучек не содержит наркотических веществ. Образцы
сока исследовали лучшие лаборатории Земли. Результат исследования мы вам
сообщали... - Крамов задумчиво покачал головой.
- Тут все не так просто. Полностью законсервировать сок не удается,
он начинает изменяться уже через несколько минут после того, как его
извлекут из плодов трескучки. В нем происходят сложные химические реакции,
а уж через год... Одним словом, Земля исследовала не сок трескучек, а то,
что от него остается. Какие-то кислоты образовались, какие-то эфиры
разрушились - словом, здесь он совсем другой, и его действие на
человеческую психику очень сложно, гораздо сложнее простого наркотика. К
тому же, учтите, к наркотику надо привыкнуть, только тогда появится
побудительный стимул для его приема. У нас все получается наоборот. Как вы
знаете из наших отчетов, два человека уже погибли, попробовав сок
трескучки. И все же нашелся третий... Я не знаю, почему он выжил и что
теперь с ним будет. А тем более, я не знаю, почему он это сделал... На
Земле вам все кажется проще, чем оно есть на самом деле.
- Возможно, вы правы... - Ротанов задумчиво катал маленький бумажный
шарик. - Но здесь может быть и другое объяснение, ведь Дубров работал с
трескучками, как и те двое?
- Да, конечно.
- В таком случае можно предположить, что наркотик действовал
постепенно, малыми дозами проникая через фильтры вместе с запахом. Он
накопился в организме в достаточном количестве, и родилось острое желание
попробовать его в большой дозе...
